Мэррилэнд: ледяная принцесса (СИ) - Марианна Красовская

В конце концов, это совершенно естественный процесс, даже необходимый. А кроме него, мужчин тут что-то не наблюдается.

Опасная сложилась ситуация, и в первую очередь потому, что ему самому нравилась эта девчонка со страшной силой. А после ее рассказа про тюрьму и лишения — нравилось вдвойне. Она не ныла и не жаловалась. Она просто перешагнула прошлое и жила дальше. Невесело и не ярко, не дыша полной грудью, но как уж умела.

Он может ей помочь. Это и его ответственность тоже. Приручил, привязал к себе — и что теперь, отказать, когда она попросит большего? Нарушить хрупкое равновесие, растоптать нежный цветок ее просыпающейся женственности?

Были когда-то у него на обучении и девушки. В благословенной Барсе равные возможности и у мужчин, и у женщин. Оружие дается в руки тому, кто может его удержать. И, конечно, эти девушки в него влюблялись. Но дома было проще: всегда можно было перенаправить их взор на более молодых, красивых, успешных. А здесь альтернативы не было.

С удивлением Торин понял, что скучает по тем временам. Совсем его эта пигалица из колеи выбила.

Он вдруг рассердился на себя. Старый осел, а что, если он все придумал? Вдруг она нечаянно прижалась к нему, замерзнув холодной ночью? Камин-то почти прогорел.

Поднялся, мысленно ругаясь, укутал ее в шкуру, подкинул дров, потыкал в них кочергой. Старый идиот! Да он ей в деды годится, а поди ка ты, размечтался о том, как будет учить ее сладостной науке любви! И даже тело, давно забывшее радости плоти, вдруг ожило и напомнило о себе. Дубина! Пень трухлявый! Шел бы лучше… оленя искать в снегу.

— Еще очень рано, — раздался сонный голос Гейны.

Он оглянулся. Она приоткрыла один глаз, взъерошенная, румяная, такая красивая.

— Знаю, спи. Я выспался, займусь делами.

— Я с тобой.

Он скрипнул зубами. В этом была она вся. Стремилась помочь, не желала оставаться в стороне от любого дела. Никогда не сидела сложа руки. Повезет же ее будущему мужу — из нее выйдет верная соратница и помощница.

— Там все еще метет.

— Тогда затаскивай тушу в дом.

— Испачкаю тут все. Потом не отмыть будет.

— Ну тогда забудь, — рассердилась она. — И ложись уже. Никуда твой олень не сбежит! К тому же я все равно выкинула твои шубы на улицу.

— Зачем?

— С них текло и они воняли.

Торин закатил глаза.

— Не ворчи как старый дед только, — ишь, осмелел как воробышек! — У нас еды достаточно. Я слазала на чердак, там еще гора сушеной рыбы. С голоду не умрем. К вечеру метель утихнет…

— Не утихнет, — перебил ее барселец. — Это дней на пять, не меньше. И вообще… я и есть старый дед, кстати.

Не удержался, напомнил ей о своем возрасте.

— Какой же ты старый? — удивилась она. — Ты в самом расцвете сил.

— Мне в три раза больше, чем тебе.

— Врешь. Здесь время не меняется. Сколько тебе было, когда ты попал сюда?

— Тридцать восемь, — он зачем-то назвал цифру меньшую, чем она была на самом деле.

— А мне двадцать шесть, — она завысила свой возраст на два года. — Ты мне даже в отцы не годишься, глупец.

— Ну… И что теперь? Все равно я значительно старше.

— Если считать годы подземелья хотя бы за два… мы ровесники.

Он невольно рассмеялся, а она сделала шаг к нему и обвила руками голый торс. И почему он не надел рубашку? От ее горячих ладоней по остывшему телу невольно пробежала дрожь.

— Что ты делаешь, воробышек? — разом осип Торин.

— Сравниваю счет, — непонятно ответила она, поднимаясь на носочки и потянувшись к нему, как цветок к солнцу.

Какой мужчина посмел бы остаться равнодушным? Это было бы великое оскорбление, которое смыть можно было только кровью. А Торин не собирался еще умирать. Он очень любил жизнь.

Глава 8. На двоих

Гейна впервые в жизни была твердо уверена в своих желаниях. Он — тот самый. Да, это не была любовь с первого взгляда. И со второго тоже не была. Осознанный выбор — вот что это такое.

Но это вовсе не означало равнодушия. Она отчаянно хотела… и так же отчаянно боялась всего происходящего. Но помнила — своим страхам надо смотреть в глаза.

Торин, как ни странно, даже не сопротивлялся. Она-то ожидала, что он отскочит от нее в ужасе. А он очень бережно и осторожно прикоснулся губами к ее губам. Так нежно, так мягко, так трепетно… Она неумело отвечала на поцелуй, враз заледеневшими пальцами хватая его плечи. Он же вполне уверенно прижал ее к себе, углубляя поцелуй.

Ее натурально трясло. Дрожащие руки, дрожащие губы, дрожащие колени.

Торин отстранился, серьезно глядя на нее.

— Так дело не пойдет, воробышек. Мне не нравится твой страх.

— Я не тебя боюсь, — сбивчиво объяснила она. — Себя, скорее. Ну, и боли.

— Ты планируешь зайти так далеко?

— Разумеется.

— Прямо сегодня? Это принципиально?

— Нет, — немного подумав, ответила Гейна. — Но я хочу.

— Я понял. Сегодня ничего не будет. Нам не обязательно сразу ложиться в постель. Давай будем просто привыкать.

Она недоверчиво на него поглядела, открыла было рот, но он благоразумно прервал все возражения поцелуем. Нечего тут! Он гораздо опытнее и лучше знает, что делать. А все же слишком остро она на все реагирует. Нужно снова успокаивать.

И оо сделал все, что мог. Опустился на лавку, усаживая ее к себе на колени, целуя губы, скулы, шею — до тех пор, пока она не расслабилась, доверчиво к нему прильнув. Теперь уже она сама его трогала, смело и решительно. Консенсус был достигнут. На сегодня уроков достаточно.

— Но мы… — запротестовала Гейна, ссаженная на лавку. — Но я…

— Пора завтракать, — мягко сказал Торин. — Продолжим вечером.

Он знал, что долго тянуть не выйдет, она не позволит, но и спешить не собирался. Пусть все идет так, как положено.