Перекресток одиночества-4 - Руслан Алексеевич Михайлов

Что насчет ментальной стойкости в условиях замкнутого каменного мешка?

Ну и один из самых возможно главных резонов я озвучил вместо приветствия сразу же, как только въехавший в подсвеченные зеленым ворота вездеход остановился на площадке рядом с парой других машин. Я озвучил его, пожимая руку высокому старику в длинном меховом пальто и высокой шапке:

- Обезьян мало, а вот людей как грязи. И их пропажи никто не заметит.

Старик удивленно на меня уставился:

- Чего?

- День добрый – улыбнулся я и радушно оказался на открытую дверь салона – Прошу. Можно начинать модернизацию.

- Я Виккентий.

- Иноккентий?

- Виккентий! – сердито поправил меня старик – Виккентий Маралов. Старший над автомастерской и гаражом.

- Охотник – представил и я.

- Да наслышан уже – на этот раз в его голосе звучало одобрение – Чайку выпьешь крепкого? Только учти – он здешний до последней травинки. Я своей теории не изменю и точка!

- И что за теория? – с искренним интересом спросил я.

- А теория проста – раз мы теперь здешние, то и потреблять должны только и только здешнее! – отрезал старик, сердито сверкнув глазами – Организмы наши постоянство любят!

- Чай буду – кивнул я, косясь на пугающе знакомую стеклянную клетушку у одной из стен рядом с внутренней дверью – Офис ваш?

- Кабинет! – чеканной категоричности в голосе Виккентия резко прибавилось – Рабочий кабинет и никак иначе. Проходи, Охотник, проходи. Нам так и так познакомиться поближе надо – раз уж вместе отправляемся.

- Хм… - я невольно остановился и задумчиво покачал головой, смотря на крепкого старика – Мы с Михаилом Даниловичем не так догова…

- А мне плевать о чем вы теоретики там теоретизируете! – буркнул Виккентий, даже и не подумав придержать шаг – Вездеходы здешние тоже ломаются. Шестерни встанут посреди снежной пустыни – что делать станешь, Охотник?

- Эм…

- Починишь здешний движок? Трубу стальную наспех залатать сможешь? С проводкой жильной разберешься?

- Эм…

- Заходи. Да дверь за собой прикрой – подытожил старик, первым входя в свой «рабочий кабинет и точка» - Обговорим детали…

- Обговорим – произнес я куда более мирным и тихим голосом.

За секунду до этого сказавшаяся усталость и банальный голод заставили меня вспылить. Я называл это ощущение «голодной сварливостью», когда любая даже самая мелкая причина становится поводом для вспыльчивой грубости. Я вовремя спохватился и сделал себе мысленный выговор. Давненько со мной такого не случалось – последний раз дней за пять до того, как я получил толчок в спину и угодил в летающую тюремную камеру. Но тогда причиной было больше похмелье, чем голод.

Стянув куртку, я поймал взглядом указующий кивок владельца помещения, повернулся к углу и… удивленно замер, пораженно хлопая глазами. В углу высилась высокая напольная металлическая вешалка. Стойка, идущие кругом в два этажа металлические крюки, способные выдержать даже самую тяжелую одежду. Но меня впечатлило другое – вешалка была очень изящной и даже вычурной. А еще она блестела золотом.

- Позолоченная бронза – усмехнулся понявший мое удивление Виккентий – Стиль Людовика какого-то. Выкована уже безымянным русским умельцем где-то в середине девятнадцатого века. Там внизу табличка приварена – уже позднее. Написано про девятнадцатый век и стиль.

- А здесь-то как она оказалась? – задумчиво спросил я, силясь представить себе ситуацию, в которой кто-то мог держать в руках явно тяжелую конструкцию и его в этот момент толкают скажем в спину…

Стоп…

Это я вполне легко себе смог представить. Воображение тут же нарисовало какой-то музейный склад, заставленный ящиками и такими вот вешалками. Человека в сером или зеленом рабочем халате, собирающегося вынести вешалку в зал или просто перенести в угол. Тут его толкают в спину, он делает единственный роковой шаг и… Дальше понятно. Да по-другому и быть не могло – разве что вместо музея вешалка стояла в квартире какого-нибудь ответственного партийного работника.

Но вот чего не мог нарисовать мой усталый разум просто никак, так это столь невероятную картину, как скажем восьмидесятилетний старец отсидевший свой срок натягивает лямки рюкзака и… хватает дорогую его сердцу тяжеленную и крайне неудобно в переноске напольную вешалку, чтобы тащить ее на себе через сугробы и торосы. Это уже бред.

- Найдена давным-давно в руинах разбившегося креста – пояснил Виккентий и все разом встало на свои места – Я был в той экспедиции. Нашли немало полезного для Бункера. Ну и вешалку я прихватил – в волокуше места всегда хватает. Сам ее видишь.

- Вижу – кивнул я, отводя взгляд от угла с раритетом и переводя его на более чем просторный гараж.

С каждым днем это скрытое под толщей камня и льда теплое людское пристанище удивляло меня все сильнее. В гараже стояло три гусеничные и две многоколесные тяжелые машины – не считая моего вездехода. При этом моя машина была куда больше по габаритам, чем остальная техника. Выигрывал мой вездеход и в высоту. Заметив мой оценивающий взгляд, старый механик кивком подтвердил мой вывод:

- Твой помассивней будет. Эти вот – он указал на многоколесную технику, удивившую меня тем, что колеса пустотелыми, стальными и шипастыми, с частыми спицами внутри – Эти переделки явные. Я их за годы минувшие считай полностью перебрал вот этими самыми руками. Поэтому с уверенностью могу утверждать, что они создавались для нужд военных, но никак не исследовательских. А вот эти – его покрытая черными пятнами рука указала на гусеничные вездеходы, что чем-то напоминали жуков рогачей – Эти вот для снегов и морозов однозначно создавались. Системы отопления в них такие мощные, что одна такая же, демонтированная с разбитой машины, обогревает весь этот гараж.

Глянув на боковую стену, где под потолком виднелись знакомые светящиеся щели, я посмотрел на расположенный ниже рычаг. Что ж… все как везде. Дерни за рычаг – получи результат.

- Но опять же по сравнению с твоим они как легковые авто супротив КрАЗа – хмыкнул старик и его взор переместился в дальний угол, где стояло несколько здоровенных металлический саней – А вот и наши волокуши. Хотя последняя экспедиция была так давно, что уж и не вспомню сколько лет с той поры минуло. Теперь отсюда только на охоту и мотаемся. Да и какая это охота? Наехал катком на медведя ползучего, переломал ему хребет и лапы, а потом уж добиваешь и