Ареал. Заражение - Сергей Тармашев

Хоть начмед и был на особом положении, а расслабляться ему давать не стоит. Эдак он тут со своими гениальными идеями дров-то наломает. Комбат читал начмедовскую сводку и всё больше хмурился. Совсем пацан не понимает, чего творит. «Подозрение на неизвестную потенциально опасную эпидемию»… «требуется проведение широкого спектра углублённых исследований»… сбор анализов, консультации со специалистами из окружного госпиталя… отправка образцов в Ленинградскую Военно-медицинскую академию… Да уж, совсем зарапортовался парень.

— Да, действительно, я поставил такой первичный диагноз, — подтвердил начмед, — и до сегодняшнего дня был в нём уверен, но… — Он немного замешкался.

— И что же случилось сегодня? — посмотрел на него комбат.

— Сегодня ко мне на приём пришёл прапорщик Гетманенко, начальник третьего склада. — Военный медик понизил голос и заговорил осторожно, словно опасался разгласить некую совершенно секретную информацию. — И я обнаружил у него в области живота жёлтую сыпь. Но Гетманенко служит здесь четырнадцать лет, он уроженец Сосногорска, то есть местный житель. У него не может быть аллергии ни на здешний климат, ни на воду или пищу, всё это для него родное и в порядке вещей!

— Значит, сыпь всё-таки заразна? — насторожился майор.

— Нет, — замотал головой начмед, — я весь день провёл за анализом. Сыпь безвредна и от человека к человеку не передаётся. Это всего лишь жёлтые точки, не более того.

— Тогда в чём же суть такого переполоха? — Комбат помахал медицинской сводкой.

— Обнаружив сыпь на теле Гетманенко, я вновь задумался о причинах её появления, — начмед вновь полез в свою папку за какими-то бумагами, — вот, взгляните, товарищ майор…

— Я не врач, — остановил его комбат, — давайте-ка лучше в двух словах, так будет понятнее.

— Если коротко, то все бойцы, у которых обнаружилась сыпь, контактировали с объектом «М», — заявил военный медик, — я всё перепроверил. Они или сами выкапывали его из воронок, или доставляли объект «М» в расположение части в своих вещмешках, или просто брали его в руки при случае. У тех, кто в раскопках не участвовал, сыпь так и не появилась. А прапорщик Гетманенко постоянно имеет дело с объектом «М», ведь он хранится на его складе. В общем, я подозреваю, что сыпь есть результат воздействия на человека осколков метеорита.

— Ерунда, — отмахнулся комбат, — московские академики, для которых мы роем этот мусор, дали гарантию, что объект «М» абсолютно безвреден и вообще мертвее камня.

— Это так, — согласился начмед, — более того, я пытался изучать осколки всеми доступными мне тут небогатыми средствами. Абсолютно неживая порода, хоть и не известная. Но я чувствую, что что-то тут не так. Осколки как-то связаны с сыпью, мы просто не в состоянии этого увидеть.

— Павел Андреевич, мы с вами люди военные, а вы к тому же ещё и научный специалист, — назидательно отметил комбат, — и не мне вам объяснять, что одних только предчувствий в нашем деле недостаточно. Как вы планируете объяснить командованию, из-за чего весь сыр-бор?

— У меня есть косвенные данные, — заоправдывался начмед, — сегодня я длительное время изучал осколок и к вечеру обнаружил сыпь у себя. Но даже не это меня настораживает больше всего.

— А что же? — Комбат иронично прищурился.

— Прапорщик Гетманенко, — несколько неуверенно ответил военный медик, — он пришёл сегодня ко мне с осколком метеорита и попросил дать ему больничный на пару недель. Говорил, что устал и нуждается в психологическом отдыхе. И знаете, чем он хотел заняться в своём внеплановом отпуске? Побыть вдали от суеты цивилизации, побродить по тайге, быть может, заняться наукой, копать метеоритные воронки и собирать объект «М». Всё время показывал мне осколок и говорил о том, какой это занимательный и любопытный предмет. Это очень странно! На обычную попытку «откосить» от службы это не похоже. Кто же будет рассказывать о красоте камня или желании побыть вдали от цивилизации! Можно подумать, что где-то тут, у нас, она есть, эта цивилизация! Это очень странно! — Начмед обеспокоенно покачал головой. — Он не расстаётся с осколком. Я подозреваю, что объект «М» в больших концентрациях способен влиять на человека… Почему вы смеётесь, Леонид Константинович?!

— Павел Андреевич. — Комбат, улыбаясь, вернул медику его бумаги. — Вы служите у нас совсем недавно и ещё не в курсе всех тонкостей фольклора военных строителей. Вот прослужите лет пять, ещё не то услышите. У нас тут такие изобретательные личности, что иногда просто диву даёшься, не в том месте актеров в кино набирают! Ради больничного и возможности забить на службу и сгонять на рыбалку вам такое расскажут, что ни один академик в Москве не слышал! И правдоподобия ради не то что с камнем, с медведем обниматься будут. И целоваться, и даже заявление в ЗАГС подадут, лишь бы не работать. Так что не забивайте себе голову, если у Гетманенко и есть какая-то болезнь, то это острое воспаление хитровидной железы. А такие недуги по моей части. Вот увидите, завтра же я его излечу, прямо после утреннего развода. Так что идите, отдыхайте, Павел Андреевич, а мне ещё надо закончить ряд вопросов. И не переживайте ни о чём, вы отличный специалист, и пара-другая каких-то жёлтых точек на пузе наевшегося дикой ягоды дехканина вам не противник. Справитесь, я не сомневаюсь в вашей компетентности. Идите.

Пристыженный начмед торопливо собрал свои бумаги, чётко, по уставу, козырнул, развернулся и вышел. Комбат вернулся к остывшему чаю и запустил руку в пакет с печеньем. Пацан совсем зелёный ещё. Нашёл на себе какую-то мизерную болячку и поднял такой шум. Сразу эпидемию обнаружил. Да, у страха глаза велики, а местный КВН этим пользуется. Ну да ничего, начмед толковый вроде, со временем оботрется. А Гетманенко пистон под хвост получит обязательно, это ж надо было такое учудить! Наукой он собрался заняться, подальше от цивилизации! Майор тоскливо посмотрел в окно, на глухую тайгу, со всех сторон окружившую вверенную ему воинскую часть. Тоже мне, Андерсен, Ганс Христиан, блин. Ладно, завтра разберёмся.

Деревня Кедвавом, 10 км от предполагаемого места падения ядра метеорита, 4 ноября 1991 года, 11 часов 15 минут.

С улицы донёсся отрывистый собачий лай, сопровождаемый скрипом калитки, и возящаяся у кипящего чугунного котла седая женщина, болезненно поморщившись, распрямила больную спину. Она отошла от старого стола, заставленного множеством разнокалиберных баночек, наполненных всевозможными порошками, перетёртыми травами и мутными жидкостями разных расцветок, обошла пару растянутых бельевых верёвок, увешанных пучками сушёных трав, цветов и кореньев, и выглянула в окно.