Умереть от счастья - Александр Эл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Знаешь, как этих называют? – продолжал комментировать Коля, – «Звери». Они следят за порядком и всё организовывают. А как девок этих называют, слышал?
– Ты же сказал, что это проститутки, – Денис всё ещё не верил, что это не дурацкий розыгрыш.
– Не-а, это – «Животные». Звери следят, чтобы Животные не нарушали порядок, и не ссорились.
– Какой порядок, о чем ты?
– Сам смотри.
В этот момент подъехала легковая машина. Открылось боковое окно. Пассажиров почти не было видно, в окно высунулась рука. Очередь оживилась, «Зверь» подбежал ближе и что-то спросил. Затем махнул рукой. Первая из очереди девчонка быстро сняла плащ. Держа его в одной руке, она повернулась кругом, и остановилась в ожидании. Денис мог поспорить, что на ней было платье с выпускного бала. Через секунду Зверь махнул, чтобы она уходила. Она молча, явно расстроенная, накинула плащ и пошла в конец очереди. На её месте уже крутилась следующая, но и она не прошла кастинг и вслед за первой пошла в конец очереди. Клиент оказался привередливым и выбрал для себя лишь третье «Животное». А тем временем уже подъехала следующая машина и всё повторилось. Второй Зверь уже более внимательно посмотрел на машину Коли.
– Слышь, Коля, нас тут не побьют? Что мы тут так нахально таращимся?
– Не-а, не побьют. Он думает, что мы VIP- клиенты, сильно разборчивые. Думает, как нам угодить.
– Эти девчонки даже не видят, кто в машине сидит. Они что, к любому должны садиться?
– Могут не садиться, тогда идёт в конец очереди. Такой порядок, Звери следят.
– В машине может быть кто угодно. Её, могут просто убить.
– Могут, убивают. Иногда берут в складчину, строители всякие, бомжи. Живут где попало, в бытовках. Скидываются, нанимают бомбилу, едут сюда, и берут одно «Животное» на всех, чтобы дешевле….
– Коля, ты не преувеличиваешь? Грязь, болезни.
– А никто ничего не знает, документы не спрашивают. Пока не приедет на место, не узнает. Тут их с десяток пропадёт, никто и не заметит. Слышь, чего мы тут зря стоим, давай возьмём Животных. Видишь, Звери ждут нас.
– Да ну, на хрен, поехали отсюда.
Пока они разговаривали, машины продолжали подъезжать, а очередь пополнялась новыми девчонками появлявшимися неизвестно откуда. Конвейер работал.
– Смотри, какая классная тёлочка!
Лика, сбросив пальто, крутилась перед белой машиной с открытыми окнами. Зверь махнул рукой и Лика села на заднее сиденье. Машина отъехала.
– Эх, опоздали! Упустили животное! – почему-то орал Коля, – ты что, спишь там? Упускаем заказчика, уходит! Что? Какой Коля, это Виктор, твой заместитель, чёрт возьми! Ты, пьяный там что ли? – трубка орала. Денис не мог сообразить, как она оказалась у него в руке.
– Витя, крутись сам, извини, я проспал, заболел…
Глава-9 Крошка сын к отцу пришёл …
Такого мерзкого ночного кошмара Денис давно уже не помнил. Всё так на самом деле и было, кроме Лики. Она тогда была ещё маленькой. Картина с очередями проституток, поразила. Казалось бы, эка невидаль, проститутки. Они всегда были. В кафе гостиницы Интурист всегда сидели возле бара с потушенной сигаретой и чашечкой кофе, в ожидании клиентов. Увидев заграничного дальнобойщика, они вежливо просили прикурить и в благодарность за это многообещающе улыбались. Место было прикормленное, дальнобойщики знали, где можно оттянуться. Со стороны в глаза это не лезло. Мало ли, кавалеры ухаживают за дамами. Но, чтобы в очередь встать….
Поразили не проститутки, а именно очередь. Было в ней что-то такое унизительное, щемящее и обидное, что Дениса голова пошла кругом. Это же наши девчонки, наши женщины, самое ценное, что бывает на свете. Их нужно беречь, защищать, больше чем самого себя. Разве, не ради них мы живём? Какая сволочь придумала это название, «Животные»? Почему Коля радуется? Куда девались русские мужики? Что происходит в этой стране? Моей, стране….
Денис помнил школьные времена, когда в чужой двор зайти было нельзя. Могли запросто набить морду. Не лезь к нашим девчонкам! Ты – чужой! А если, вдруг какая-то понравится, нахально приставать к ней даже в голову не придёт. Дворовая шпана живым не выпустит. Но если она признает тебя, и пройдёт с тобой под ручку, то разбираться будешь только с нежелающим признавать поражения, отвергнутым кавалером. А бандюганы пройдут мимо. Оставь его, это свой – Дуськин хахаль…. Та грубая, примитивная мужицкая забота, не казалась неестественной. Защищая девушек, мужчины инстинктивно защищали саму жизнь.
Что это за время поганое наступило, кто превратил в скот наших женщин? Кто приставил к ним овчарок, Зверей, которые пасут их как овец? А что они думают о тех, кого пасут? Что они думают о нас, когда видят, как мы сами относимся к нашим женщинам? Разве будут они уважать меня, если я сам себя не уважаю?
Денис вспомнил телепередачу, что видел за день до той поездки. Прямо в поле, брали интервью у какого-то молодого сельского парня, красавца с соломенными волосами и голубыми глазами, явно первого парня на деревне. Привычную шарманку про жизнь на селе, урожай и непогоду, Денис слушал в пол-уха, пока готовил кофе и располагался в кресле.
– А какие у тебя планы на будущее? – совала микрофон ему в лицо молодая девушка-репортёр. А он, с закатанными рукавами, в кирзовых сапогах, старался впечатлить её, даже не задумываясь о том, что его где-то покажут.
– Планы какие? Свалить отсюда, как можно быстрее. Вот денег заработаю и свалю.
– Учиться поедешь? В какой институт поступать надумал, если не секрет, конечно?
– Да какой институт, валить отсюда надо! Из страны этой, валить.
– Тебе же в армию пора, – журналистка по инерции продолжала задавать заранее заготовленные вопросы, – Пойдёшь Родину защищать?
– Какую родину? Эту что ли? Да кому она нужна? – парень презрительно плюнул под ноги, – тут же все воруют!
Этот парень, точно не пойдёт защищать своих девчонок. Он излагал мужскую версию того же самого, о чём мечтают девчонки из очереди. Валить из этой страны, куда глаза глядят. Откуда восемнадцатилетние парни и девчонки знают, что там лучше, чем здесь? Никто из них там не жил. Понятно, что там не жили и их родители. Почему они решили, что там лучше? Тут всё воруют, а там делят по-честному? Так не воруй.
Неужели, хуже чем здесь, не бывает?
