Клоп на Луне - Владимир Моисеев

Надеждина: Но ведь ни одного доброго слова.

Амбразуркин: Не обращайте внимания, если бы за мной что-нибудь существенное было – наши орлы обязательно бы проинформировали начальство. А так, вроде как получается, что чист я. Значит, признают, что я суров, но справедлив. А это, как ни крути, похвала.  Будем дальше читать? Будем! (Читает третий донос).

«Товарищ следователь!

Политическая обстановка в мире диктует свои суровые порядки. Можно продолжать подобно страусам прятать свои головы в песок, но только борьба за свои права поможет рабочему человеку почувствовать себя социальной единицей. Карл Маркс обманул нас рассказами о смене общественно-экономических формаций. Все его рассуждения – псевдонаучный треп. Испокон веков на белом свете были рабовладельцы и рабы. Рабовладельцы отдавали приказы и присваивали продукты чужого труда. Рабы жертвовали своей жизнью ради процветания паразитов. Даже в нашей маленькой колонии на Луне нет просвета для человека труда. Генерал-майор Амбразуркин заставляет нас сверхурочно трудиться. А еще придумал устроить праздник по случаю годовщины первого полета в космос. По его словам День космонавтики без концерта самодеятельности, вроде как и не праздник. Заставляет нас читать стихи, отбивать чечетку и петь песни. Это бесчеловечно! Предупреждаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы сорвать мероприятие. Не взыщите. Заступник трудящегося народа».

Надеждина: Я представляла себе жизнь на Луне совсем иначе. Вас никто не любит. Как же вы, наверное, страдаете от этого непонимания!

Амбразуркин: Ерунда. Подумаешь – не любят! Я их тоже не люблю. Мы здесь, чтобы работать, осваивать чуждое пространство. А свою способность любить прибережем до возвращения на Землю. Кстати, сообщения мне очень понравились. Признайте, что написаны они на высоком литературно-идейном уровне. Чтение доставило мне истинное удовольствие, но, к сожалению, ни на шаг не приблизило к установлению личности преступника.

Надеждина: Никакие это не сообщения, а ужасные доносы! Как вы можете так легко относиться к этому? Неужели вы действительно получили удовольствие, прочитав про все эти безобразия?

Амбразуркин: Мне не нравится только одно, что анонимные письма посланы вам. Так не должно быть! Надо воспитывать в людях понимание служебной иерархии. Нельзя обращаться через голову непосредственного начальника. Это нехорошо!

За сценой раздается взрыв. Надеждина и Амбразуркин в ужасе застывают, словно бы пытаясь руками защититься от смертоносных осколков. Свет гаснет.

Амбразуркин и Полубрат.

Амбразуркин: Очень интересно – произошел такой громкий взрыв, а повреждения совсем незначительные! Начинаешь беспокоиться, не нарушены ли ненароком законы природы! Чудеса какие-то.

Полубрат: Да нет. Все в порядке. Это рука Помидорова спасла нашу базу. Вам следует объявить ему благодарность!

Амбразуркин: Хромой однорукового пожалел! Как это трогательно.

Полубрат: И все-таки, Ваше превосходительство, второй ящик с сигнальными ракетами за месяц – это многовато! Так скоро уже и сигналы нечем будет подавать.

Амбразуркин: Ну, уж сразу и многовато. Неужели и на несчастные случаи норматив определен?

Полубрат: Один раз – случайность. Два раза – совпадение. Три раза – привычка. Так в народе говорят.

Амбразуркин: Вот пусть третий раз бабахнет, тогда и поговорим о привычке!

Полубрат: Ой, не надо!

Амбразуркин: Ты считаешь, что это дело рук злоумышленника? А разгильдяйство, халатность и глупость тебя не устроят в качестве объяснения. Звучит привычнее и убедительнее, согласись.

Полубрат: Такто оно так, но я не могу понять – почему на нашем луноходе снова и снова взрываются ящики с сигнальными ракетами? Наше счастье, что еще никто не погиб!

Амбразуркин: Только не говори, что все дело в колдовстве и предрасположении богов!

Полубрат: Мне такое и в голову не приходило. Но ведь вы сами, Ваше превосходительство, сказали – чудеса! А чудеса – вещь скользкая, от них до колдовства один шаг.

Амбразуркин: Когда это я такое говорил?

Полубрат: Две минуты тому назад. Начинаю, сказали, беспокоиться, не нарушены ли ненароком законы природы! Чудеса какие-то.

Амбразуркин медленно поднимает руку, чтобы нанести прицельный удар Полубрату в челюсть. Передумывает. Потом отводит назад ногу, примериваясь дать пинка. Опять передумывает.

Амбразуркин: Понимаешь ли, Полубрат, человечество за время своего существования придумало тысячи различных философий, пытаясь объяснить окружающий мир, и выработать на их основе правила поведения, которые бы помогли нам, землянам, успешно продвигаться вперед по пути прогресса. Да, много всего напридумывали различные умники. Но мы-то знаем, что только одна философия заслуживает внимания. Только одна из них способна стать настоящим учебником жизни. Только одна отражает реальность без искажений.

Полубрат: Вы говорите о материализме?

Амбразуркин: Да, Полубрат, о нем. О единственно верном учении.

Полубрат: Теперь я понимаю, что означали слова Шекспира – «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

Амбразуркин: Ну-ка, и что они означают?

Полубрат: Я понял, как тяжело было мудрецам в те далекие годы, когда еще не было материализма. Общая картина мира постоянно ускользала от них. Другое дело сейчас. Уже нельзя писать: «есть многое…». Следует говорить: «совсем мало осталось…» А еще лучше: «Нет ничего на свете, мой друг Горацио, что бы ни снилось нашим мудрецам»! Правильно, Ваше превосходительство?

Амбразуркин: Правильно. В самую точку. А злоумышленника мы поймаем! Обязательно поймаем! Дай только срок. Не забывай, что у нас есть собственный исследователь!

Полубрат: Надеждина Галина Петровна.

Амбразуркин: Совершенно верно.