Ужин с Доктором - Вячеслав Аничкин

Черти мгновенно бросились врассыпную. Через пять секунд ни одного из них не было видно.

«Войдите», – проговорил заплетающимся языком Павел и уставился на дверь. Дверь открылась и в комнату заглянула Клара Ароновна, соседка Павла из комнаты № 16. Войдя, гостья посмотрела на беспорядок, царивший на полу, и первой ее репликой были такие слова:

– Паша, так это ты!? Как ты мог!? Как ты… как ты посмел войти в мою комнату, когда я отлучилась на минуту. Я же ждала гостей, я… Я все приготовила, а ты… Ты…

Тут женщина расплакалась, а Павел, уже слабо понимающий происходящее, криво усмехнулся и, заваливаясь на подушку, сквозь зевоту ответил:

– Это не я, Клара Ароновна, ей Богу! Это все черти! Будь они неладны!

После этих слов Павел отключился.

Клара Ароновна еще поплакала немного в дверях, затем собрала свою посуду и вышла. Надо будет пожаловаться коменданту общежития. Я этого так не оставлю!

Глава XI

Дедал сел на холодный пол и в отчаянии обхватил голову руками. В тесной комнате пахло сыростью и гнилью. Мухи не давали никакого покоя. Они десятками кружили под потолком, лезли в глаза, нос, больно кусали спину. От их жужжания можно было сойти с ума. Они были настоящим бедствием, наказанием. Днем и ночью они жадно впивались в тело, залезали под одежду, копошились в волосах. От постоянного чесания у всех на руках, ногах животе появились незаживающие язвы. Из-за нездорового воздуха и высокой температуры, они начинали гнить, издавая зловоние. Это было похоже на медленную смерть. Похороненные заживо…

– Отец, я уже решил, – упрямо повторил Икар и рукой отмахнулся от назойливой мухи, кружившей у него прямо перед носом.

– Я так больше не могу. Я не верю, что нас отсюда выпустят. Ты если хочешь – можешь верить. Если мы не убежим, то сгнием здесь, как собаки. Как ты этого не понимаешь!? Павел ты согласен со мной?

Павел, лежавший с закрытыми глазами в углу на куче сырой соломы, пошевелился, почесал предплечье и усталым голосом ответил:

– Я даже не знаю. Где гарантия, что нас не убьют при побеге? Это еще более быстрая смерть.

А что, если кто-нибудь пронюхал о наших планах и предаст нас?

Икар нетерпеливо покачал головой и перебил Павла:

– Никто ничего не знает. И не узнает! Об этом знаем только мы трое – я, отец и ты. Если бы кто-нибудь что-нибудь услышал, то нас давно бы уже обыскали и бросили в яму на съедение червям. Тем более, зачем кому-то нас предавать, мы ведь никому ничего плохого не сделали? К нам наоборот относятся с уважением. Так что ты согласен?

Павел ничего не ответил, лишь приподнялся и сел рядом с Дедалом. Он думал. Что лучше? Рискнуть жизнью и попытаться бежать или терпеливо ждать дня, когда их помилуют и отпустят на все четыре стороны? Скоро ли придет этот день? И придет ли он вообще?

Его размышления прервал скрежет открывающейся двери. Надсмотрщики молча внесли кувшин с водой и три куска черствого, покрытого плесенью, хлеба. Окинув узников равнодушным взглядом, один из тюремщиков быстро обошел каморку по периметру, порылся в куче лохмотьев на полу, ничего подозрительного не нашел и, буркнув что-то своему коллеге, вышел из камеры. Второй, зажав нос и, брезгливо косясь на своих подопечных, прошел к дальней стене камеры и забрал пустой кувшин, оставшийся со вчерашнего вечера, и выскочил вслед за своим напарником.

Икар облегченно вздохнул. Теперь, когда план побега был уже готов, ему казалось, что малейшее подозрение – и все! Конец! После стольких дней работы, переживаний, страха, он бы не смог выдержать, если бы все пропало впустую. Он бы убил себя! Четыре долгих месяца он правдами и неправдами собирал перышко за перышком, переговаривался посредством перестукиваний с другими узниками тюрьмы. Обманом выпросил у надсмотрщика моток крепких веревочек для скрепления перьев. Прикармливал нескольких голубей крошками от хлеба, сам иногда, оставаясь голодным. Голуби слетались отовсюду и садились на окно, ожидая угощения. Икар просовывал руку сквозь металлическую решетку и щедро крошил хлеб на окне. Один раз его старания увенчались успехом. Ему удалось поймать голубя, и он свернул ему шею, ощипал доверчивую птицу и таким образом получил небольшую кучку отличных перьев для крыльев. Чаще же, голуби при малейшем подозрении взмывали ввысь, и Икар разочарованно смотрел им вслед и думал о том, что возможно пройдут дни или даже недели, прежде чем голуби опять почувствуют доверие к нему и прилетят снова. А так ему удавалось, в лучшем случае, выдернуть одно-два пера из птицы, но он, все равно, очень радовался, когда у него в руках оказывались хоть какие-то плоды его трудов. И вот теперь, после стольких мучений и лишений, нужно было принять окончательное решение – побег или неволя? Икар сделал свой выбор, но ему не хотелось бежать в одиночку. Ему нужен был помощник. А такого пока не было. Отец очень болен. Каждую ночь его мучают приступы кашля, и он харкает кровью. Он очень слаб. Он бы мог, но не сейчас. Ему не хватит сил. А если бы и хватило… Нет! Его сломали. Сломали его: веру в справедливость, веру в свободу, вообще, веру в людей! Он сдался! Старик умирает. Лучше смерть на свободе, чем в тюрьме, но…

Икар устал уговаривать и просить. Может Павел все же согласится? Он должен! Он все понимает! Он не откажется.

Павел поднялся на ноги, прошелся по камере, разминая суставы, затем подошел вплотную к Икару и спросил:

– Ты вправду все рассчитал? Ты не ошибаешься? Мы точно не разобьемся?

Икар посмотрел Павлу в глаза и ответил:

– Я же тебе столько раз объяснял – мы не разобьемся! Вот посмотри …

Тут Икар выбрал подходящую соломинку и стал чертить на грязном полу какие-то линии. Они, то пересекались, то шли параллельно друг другу, то расходились в стороны.

– Вот это – земля. Это – расстояние до нашего окна. Эта линия обозначает начало неба, это – направление ветра. По моим расчетам, мы должны вон за тем холмом, который виден из окна. Все просто. Неужели ты не веришь?

Павел покачал головой и с сожалением ответил:

– Я поверю тебе только тогда, когда мы с тобой будем стоять на земле. Сейчас же ты можешь рассказывать что угодно. Я верю только в то, что у нас с тобой очень большие шансы разбиться в лепешку о плиты тюремного двора. Ты разве не согласен со мной?

Икар опустил глаза и тихо ответил:

– Да, ты, конечно же, как всегда прав. Но если мы не рискнем – мы все равно умрем здесь рано или поздно. Умрем в муках. Посмотри на моего отца, ты этого хочешь!?

Павлу не хотелось смотреть на старика. Он подошел к окну и, глядя в него, бросил через плечо:

– Хорошо, я согласен. Но при одном условии – первым прыгнешь ты!

Икар встрепенулся и радостно воскликнул: