Мне не страшно теперь умирать - Любовь Дмитриевна Бурнашева

в соседние города. Ночи без него стали пыткой. Спать на кровати она одна не могла. Снежное одеяло укутывало её в свои объятья, затягивая в черную пропасть, леденящим дыханием морозило спальню. Только в этом кресле чувствовала себя спокойно, как будто Слава обнимал её своими руками.

Фрем подрос за эти полгода, превратился из милого, забавного белого медвежонка в неуклюжего подростка. Он старался везде следовать за хозяйкой, слушался её с полуслова, пытаясь охранять двор, он бегал вдоль забора с грозным лаем, в котором проскальзывала еще щенячья радость от проделанной работы и он, облаяв проходивших за забором людей, бежал за похвалой к хозяевам.

За эти полгода жизнь круто изменилась. Стало много знакомых среди певцов, и тех, кто был рядом с ними. Изменился режим, они ложились спать далеко за полночь и вставали поздно. В их доме постоянно находилось много незнакомых людей, которые спорили, громко смеялись, пили, репетировали и пели песни прямо на кухне. Лиля радовалась за Славу, пыталась привыкнуть к их музыке. Радовалась, что группа стала знаменитой и у них вышел первый альбом песен. Нравилось готовить для гостей, угощать их своими блюдами. А Слава гордился, что такая девушка рядом с ним и при каждом удобном случае хвастался ей перед друзьями. Он стал намного меньше пить, удивляя этим всех знакомых. Любовь к ней сжигала его изнутри, он жил только Лилей, её боль и радости он пропускал через себя, чувствуя её настроение. Он быстро отвадил от дома бывших подруг, боясь, что Лиля будет его ревновать, или может обидеться на кого-нибудь из слишком назойливых девиц и уйдет от него, он этого очень боялся, он не хотел её терять.

Лиля похудела от бессонных ночей и приходивших все чаще видений. Зеленые глаза стали светлее, в них появился нездоровый блеск. А такие дни она писала стихи, которые иглами проходили через всё её тело, оставляя дыры на сердце, которые очень долго заживали. Стихи странные, кто-то диктовал их снизу, тягучим черным шепотом как туман окутывал её душу, открывая перед ней черную пропасть с кипящей лавой, бежавшей глубоко внизу. Она с огромным трудом выбиралась оттуда и записав слова стихов, долго не могла прийти в себя.

Ты не знаешь, что будет вчера,

Но я знаю, что было завтра,

Дождь, что слёзы, та же вода,

Она льется на небо обратно.

Солнце всходит за горизонт,

Смотрит чёрным безликим оком,

Яркий луч его приглушен,

Он то ласковый, то жестокий.

Ты не стой на пороге, открой,

Двери в прошлую жизнь обратно,

За печалью улыбку не скрой,

Что закрыта она безвозвратно.

Заглушая безмолвный крик,

Сердце-колокол бьется молча,

Светит в зеркале-жизни блик,

Разбиваясь на сотни осколков.

Растворяясь в дыме костра,

Ты вернешься сюда, обратно

Ты узнаешь, что будет вчера,

Я не знаю, что было завтра.

Слава догадывался, что с Лилей происходит что-то непонятное, и очень хотел уберечь её, но не знал, как и от чего. От бессонницы у неё стало болеть сердце, видения могли настигнуть в любой момент. Она стала реже выходить на улицу, и гуляла только по аллеям парка в сопровождении Фрема, который неотступно следовал за хозяйкой. Слава постарался отгородить от всего, что таит для неё опасность. Она ему казалась маленькой и беззащитной. Он запретил ей самой водить машину, боясь, что она попадет в аварию. Старался сам как можно быстрее вернуться с гастролей домой, чтобы она не оставалась надолго одна.

Репетиции, концерты, гости, споры до полуночи — это стало новой жизнью и, привыкая к шумным вечерам, Лиля страдала, когда Слава уезжал, тишина в доме давила на неё звенящей пустотой, в которой слышались шорох и шепот прятавшихся по углам чёрных теней.

Сегодня небо было низкое, серое. Начал накрапывать осенний дождь. Построенная летом беседка, хорошо защищала от дождя и ветра. Закутавшись в плед, Лиля начала засыпать под шелест листвы над головой. Фрем забрался рядом на диванчик, лег, положил ей морду на колени и Лиля, гладя его по голове рукой, задремала. Было хорошо и спокойно, она знала, что в ближайшие дни не будет выступлений и Слава обещал провести это время с ней одной, без гостей. Доносившаяся из подвала музыка нисколько не мешала, наоборот, она знала если оттуда звучит музыка, значит Слава дома. Подняв морду Фрем вдруг заворчал, потом узнав подошедшего, застучал хвостом и снова положил морду на руку хозяйке.

— Лиля, можно к тебе? — Её разбудил голос Романа, — Я хотел поговорить с тобой, — Он сел рядом. Закурил. — Понимаешь, у нас проблема, — Помолчал, подбирая слова, — Слава очень торопиться к тебе после концертов. Отменяет встречи с фанатами, съемки. Нас приглашают на другие выступления, а он отказывается. Мы ещё не доехали до места, а он уже ищет возможность уехать обратно. Фанаты недовольны. А без солиста и директора мы не можем ничего сделать. Только ты сможешь нам помочь.

— Чем я могу вам помочь? — Удивилась спросонья Лиля.

— Мы хотим, чтобы ты на выступлениях была с нами. Ты подумай, пожалуйста, тем более зрители просят показать им автора текстов.

— Но Слава меня не звал с собой. Почему об этом говоришь ты, а не он? Он знает, что ты тут? — И заглянула в его глаза.

— Нет, не знает, — Роман немного смутился от её пронзительного взгляда, но не отвел глаза, — Парни ему предлагали такой вариант. Он говорит, ты не согласишься. Понимаешь, так надо, уже пора. — Он оглянулся по сторонам, что-то высматривая в темноте под деревьями, потом снова повернулся к Лиле, — Надо.

— Если так будет лучше для него и для вас, я согласна, — Отвела взгляд и тяжело вздохнула.

— Спасибо, я очень рад. Но мы сделаем так, будто я с тобой не разговаривал, а то он меня ругать будет. К тому же мы о тебе беспокоимся, ты остаешься одна в доме и мало ли что может случиться, а так на наших глазах все время будешь. Я сейчас ему намекну, чтобы поговорил с тобой. Я пойду, мы ещё не закончили репетировать. А Фрема на время нашего отсутствия можно увозить к нам, или моя жена будет сюда приходить его кормить.

Она кивнула. Ещё какое-то время слышалась музыка, потом голоса уходивших парней и стук захлопнувшейся калитки. Слава, проводив парней, зашел в дом и не найдя там Лили, вышел во двор.

— Ты замерзнешь, моя королева, — Он зашел в беседку