Милое дитя - Мэри Маккомас

— Вода. Я сейчас выпью и вернусь.

Девушка понимающе кивнула и стала рассматривать интерьер дома. В журналах Эллис видела картинки фешенебельных апартаментов с удивительной обстановкой.

В Стоуни Холлоу она жила в жалкой лачуге с плохо обструганной самодельной мебелью и грязным полом. Но никогда еще ей не попадался более желанный дом, дом, который ей бы так хотелось назвать своим.

Тяжелая массивная мебель с ярко выраженными выступами, полированные столы и сверкающие, натертые до блеска полы; коврик в центре комнаты и весело потрескивающий в камине огонь — от всего этого ее сердце, казалось, окутывали волны тепла.

Девушку охватило чувство зависти. Не к самому дому, не к тому, чем владели его хозяева. Ласаллей нельзя было назвать богатыми. Но совершенно отчетливо проглядывало богатство другого рода — забота, любовь и гордость за то, что они вместе превращают свой дом в уютный, мирный уголок. У них было то, о чем Эллис всегда мечтала и чего никогда не имела.

Ее внимание привлекли шаги — со второго этажа кто-то спускался. Она увидела, что по лестнице медленно сходит женщина, находящаяся, как на глаз определила Эллис, на шестом-седьмом месяце беременности.

Хозяйка дома действительно, как и говорил Брис, была здорова, как лошадь. Спустившись до половины пролета, она заметила Эллис и улыбнулась.

— Должно быть, ты — Эллис? — Восхитительные голубые глаза Энн Ласалль светились доброжелательностью и гостеприимством. — Брис сказал мне, что сегодня я увижу самую хорошенькую малышку во всей округе.

Эллис даже обернулась, чтобы посмотреть: не стоит ли за ней кто-то, к кому относятся эти слова. Так Брис думает, что она хорошенькая?

Не ожидая от нее ответных слов, Энн продолжала говорить.

— Я — Энн Ласалль. И я очень рада с тобой познакомиться, Эллис. — Она протянула руку, предлагая свою дружбу.

Они быстро пожали друг другу руки, изучая и оценивая каждая новое знакомство.

Энн встретила взгляд Эллис открыто и без вызова; в ее глазах не было ни жалости, ни предубеждения, ни высокомерия. Это не было экзаменом, который устраивает хозяин нанимаемому работнику, или попыткой замужней женщины дать оценку особе женского пола, вторгающейся в ее дом. Ничего такого не было. А были только Энн и Эллис — две женщины, стоящие друг против друга на перекрестке жизни. Им не было дела до того, что у каждой из них позади. Они вольны выбрать себе свою дорогу и жить сами по себе или пойти по одной дороге, как подруги.

И обе интуитивно выбрали дружбу.

— Доброе утро, мэм, — сказала Эллис, приветствуя хозяйку.

— Ой, не надо больше, — воскликнула Энн в притворном отчаянии. — Ну, ты смотри, как только я думаю, что избавилась от этого титула, тут же появляется кто-нибудь с юга и называет меня «мэм». — Она засмеялась. — Я тебя умоляю, зови меня по имени. Когда меня зовут «мэм», я чувствую себя старой, как вон те горы. — Энн помолчала. — Нет, конечно, я все же сейчас и похожа на одну из таких гор. — Она выразительно посмотрела вниз, на свой живот.

Эллис добродушно улыбнулась.

— Вот появится ребенок, и вы не будете так расстраиваться.

Энн положила на свой большой живот ладонь и немного подумала над словами гостьи. В этот момент она стала почти печальной.

— Наверное, мне не надо быть такой нетерпеливой, правда?

— Да, мэм… то есть нет, не надо. — Эллис заметила, что хозяйка задумчиво смотрит на нее, и поспешно добавила:

— Мне кажется, все мамы, которых я знала, мечтали поскорее избавиться от этого положения.

— Да уж, я вообще ничего не знаю о том, что значит иметь ребенка. Я еще даже ни разу не держала новорожденных в руках.

— Кое-чему научитесь сами собой, а остальное узнаете очень быстро. Малыши такие хулиганы. Они крепче, чем выглядят, и живут отчасти даже независимо от нас, взрослых.

Энн засмеялась.

— Это приятно узнать. Ты уже завтракала, Эллис? Я голодна, как волк.

— Ты всегда голодна, как волк, — послышался голос Бака с лестницы. — Это же роту солдат можно кормить целую неделю тем, что ты съедаешь за один присест, милая.

Он подошел к жене и поцеловал ее в щеку.

— Привет, Эллис! Чертовски рад, что ты у нас.

— И я рада быть с вами, — проговорила она, смущенно опускал глаза.

— Давайте, договаривайтесь с ней побыстрее, — произнес Брис, подойдя к брату и невестке из-за спины. — Она еще хочет наняться на работу к Лути.

— Ну, тогда давайте отойдем, наконец, от двери и обговорим все за завтраком, так? — вежливо предложила Энн.

— Энн опять хочет кушать, — сказал Бак печально.

Брис ухмыльнулся.

— Ее надо покормить. В прошлый раз, когда она пропустила обед, она начала крушить мебель.

Энн фыркнула и смерила мужчин презрительным взглядом, потом подала руку Эллис и сказала:

— Ну, ты видишь, с чем я тут сталкиваюсь и что мне приходиться переносить? Эллис, прошу тебя, пожалуйста, останься с нами. Хоть ненадолго. Мне просто необходима твоя помощь.

Девушка совсем не знала, что и сказать. Еще никогда ей не приходилось испытывать такого теплого отношения к себе и видеть такие взаимоотношения между людьми. Все время Ласалли подшучивали друг над другом, вели себя, как расшалившиеся школьники.

— Какая помощь вам требуется? — серьезно спросила Эллис.

Энн быстро уловила состояние девушки. Она уже не в первый раз наблюдала за легкостью, с которой братья общались друг с другом, и каждый раз думала о том, какое счастье выпало ей — полюбить мужчину, относящегося к ней, как к равной. И ей было понятно, что должна сейчас испытывать Эллис.

— Ну, мне нужно, чтобы кто-нибудь немного помогал по дому и готовил. Ты умеешь готовить?

— Конечно.

«Любая женщина с семи лет умеет готовить», — подумала Эллис.

— Видишь ли, Энн была янки, пока не вышла за Бака, — пояснил Брис.

Этот комментарий многое прояснял в ситуации. Хотя Гражданская война закончилась более сотни лет тому назад, на Юге до сих пор сохранялось убеждение, что только обстоятельства не позволили победить в ней более достойной армии.

— О! — понимающе кивнула головой Эллис. Узнав об этом факте, она вообще-то не стала думать хуже об Энн как о личности. — Полагаю, что смогу делать все, что необходимо, если только вы скажете, что хотите. Я не очень много читала книг, но зато могу готовить, шить, убирать и пахать… Конечно, это не понадобится до весны, но я могу колоть дрова и…

— О Боже! — воскликнула Энн, смеясь, и подняла руку, чтобы остановить ее. — Ты меня совсем опозоришь, если сейчас же не остановишься. Ты не поверишь, но когда я заставила Бака на мне жениться, я не умела ни пахать, ни колоть. Умоляю, не напоминай ему лишний раз, какое ужасное одолжение он мне сделал!