Смертоцвет - Александр Зимовец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы зрите в корень, — проговорил молодой человек, а затем взглянул на Германа и воскликнул. — О, Герман Сергеевич, и вы здесь! Вас-то мне и надо!
Некоторые из собравшихся взглянули на Германа с интересом, а тот в ответ слегка сконфузился. Он предпочел бы до поры до времени на авансцену не выходить.
— Простите? — переспросил он, так как с этим человеком никогда не был знаком, и понятия не имел, откуда тот мог бы узнать его имя.
— Ха, видите, я все про всех знаю! — он заулыбался Герману какой-то обезоруживающе-дурацкой улыбкой, словно они в самом деле были старыми приятелями. — Пойдемте, у меня есть к вам дело.
Они отошли к высокому стрельчатому окну, и молодой человек продолжил:
— Меня зовут Илья Ферапонтов, вы, может быть, читали обо мне что-нибудь в газетах.
Герман припомнил, что в самом деле читал пару заметок о молодом аристократе, который сперва предпринял несколько рискованных плаваний по притокам Великой Реки, а затем и вовсе стал совершать вылазки в такие дебри междумирья, в которые ни имперская армия, ни разведка не совались.
В газетах все это подавалось, как чудачества дворянского отпрыска, которому некуда девать деньги и свободное время. В главных имперских газетах вообще было принято именно в таком тоне писать о путешественниках и ученых.
— Читал, — Герман кивнул. — И чрезвычайно рад нашему знакомству. Однако же откуда вы знаете обо мне? Я, видите ли, не столь знаменит, обо мне в газетах не пишут.
— Ну, разумеется, я навел справки о вас! Ведь вы унаследовали село Залесское после смерти купца Пудовского!
Германа даже слегка в жар бросило от этого заявления, произнесенного явно без задней мысли, походя.
— Э… надо сказать, вас дезинформировали, — произнес он. — Я вовсе е наследник его степенства, а просто…
— Да какая разница! — воскликнул Ферапонтов, махнув рукой. — Главное, что село теперь ваше. Ведь ваше же, так?
— Ну, положим, что так, однако чем же оно вас заинтересовало?
— Видите ли, село стоит в одном месте, чрезвычайно выгодном с точки зрения путешествий между мирами, — пояснил Ферапонтов. — Там сходятся несколько потоков… вы изучали теорию пятимерного пространства?
— Не имел удовольствия, — Герман помотал головой.
— Напрасно, напрасно! Очень перспективное направление мысли. Карл Радемахер в своей работе «К вопросу об этике необъяснимого» характеризует ее… впрочем, неважно. Так вот из нее следует, что село стоит в совершенно уникальном месте. У меня даже возникла теория, — Ферапонтов понизил голос, — что Пудовский не просто так его арендовал его. Причем, говорят, за очень большие деньги. Я полагаю, что он планировал использовать село для налаживания нового межмирового портала, чрезвычайно перспективного.
— Интересная теория, — только и смог выговорить в ответ на это Герман.
— Но купец был дилетантом, — продолжал, между тем, Ферпонтов. — И слава богу, что у него ничего не вышло. Если копать бездумно и действовать грубой силой, то можно пробить проход в один из адских миров, устроить новое вторжение Черной Орды. Хорошо бы было? Я думаю, что ничего хорошего.
— Совершенно с вами согласен, — Герман кивнул.
— Одним словом… я, наверное, кажусь излишне навязчивым, но мне просто необходимо побывать у вас в Залесском. Я могу на это рассчитывать? Поверьте мне… черт, да это может привести к просто фантастическим открытиям! У меня есть на примете один могильничек… одна гробница, до которой чрезвычайно трудно добраться. Я вам покажу эльфийский текст, мне его с большим трудом достал наш консул в Эльгароне, представляете?
— Боюсь, что в настоящее время не смогу оказать вам гостеприимство, — проговорил Герман, ища глазами, куда бы деться от настойчивого путешественника. — Видите ли, Залесское сейчас находится в совершенно ужасном состоянии… кроме того, там проводится расследование… Пудовский обвинялся в уклонении от уплаты налогов, вы не знали? Все опечатано…
— О, это ерунда! — отмахнулся Ферапонтов. — Мне доводилось месяцами жить в палатках! Да и не думаете же вы, что я так напрашиваюсь к вам в ожидании комфорта? Если вас смущает, что я собираюсь воспользоваться вашей землей, а вам ничего не предоставить, то поверьте, это совершенно не так! Я отдам вам каждый второй артефакт, который найду! Причем, вы сами выберете! Вы пойдете вместе со мной, чтобы убедиться, что я ничего не утаил!
— Заманчивое предложение… — протянул Герман, — вот только видите ли…
— Ну, где же вы! — раздался у него за спинами девичий голос. Они обернулись и увидели Ариадну, трогательно смущенную.
— Илья Ильич, все уже собрались в гостиной! Отец попросил меня сыграть на рояле, и я хотела бы, чтобы вы послушали. Ах, да, и вы тоже проходите, конечно.
Герману она лишь кивнула из вежливости.
— Э… видите ли, — Ферапонтов раздраженно нахмурился. — У нас с Германом Сергеевичем был важный разговор, не могли бы вы…
— Ну, что вы, это неучтиво, — Герман улыбнулся девушке и двинулся вслед за ней, хотя она и оглянулась на Ферапонтова. — Пойдемте, мадемуазель. Если позволите, я немного привнесу дополнительных красок в ваше выступление.
— В самом деле? Это как? Впрочем, да, идемте.
И надо сказать, что, хотя чопорный вечер в графском имении был совсем непохож на маскарад у баронессы, одно лицо, попавшееся им по дороге, напомнило Герману ту памятную ночь. В толпе мелькнула знакомая полукруглая лысина, и Герман не без удивления узнал в ее обладателе его светлость князя Паскевича, с которым у него вышла неприятность в тот памятный вечер. На сей раз князь был облачен не в тогу, а в золоченый мундир лейб-гвардии гренадерского полка, украшенный рубиновой звездой и полным комплектом как сапфировых, так и изумрудных крестов. Все это делало князя похожим не то на рождественскую елку, не то на раззолоченного пузатого китайского божка, но никак не на бравого военного. Каковым он, впрочем, считался лишь формально, ни разу не приняв участия в сражении даже в качестве боевого мага, что было бы относительно безопасно.
Едва завидев Германа, он скривился, словно от зубной боли, однако здороваться с ним не стал и поспешил сразу отвести взгляд. Герман, впрочем, тоже был не в восторге от встречи. Он постарался пройти мимо князя побыстрее.
Они вышли на середину просторного зала, и Ариадна села за рояль,
