Дурной ген - Робин Кук

общие интересы: обе упивались новизной нью-йоркской жизни, отдавая должное театру, балету, современному искусству, катанию на велосипедах вдоль Гудзона и прочим радостям.

Но после рождественских праздников все неожиданно изменилось. Ни о чем не предупредив и ничего не объясняя, Кера начала вдруг отлынивать от совместных занятий, раньше доставлявших им обеим столько удовольствия. Когда Мэдисон наконец набралась мужества спросить, в чем дело, Кера отговорилась тем, что в январе предпочитает сидеть дома, в теплой квартирке. Она уверяла, что для нее, прожившей всю жизнь в Лос-Анджелесе, нью-йоркская зима оказалась слишком тяжелым испытанием.

В январе и феврале Мэдисон худо-бедно верила такому объяснению, особенно учитывая, что время от времени им удавалось пообщаться, особенно по вечерам в пятницу и в субботу. Проблема заключалась в том, что встречи происходили нечасто и только по Кериной инициативе. Впрочем, поначалу Мэдисон спокойно воспринимала такое положение вещей. Однако с приходом тепла ничего не изменилось, что поставило под сомнение версию Керы насчет ее поведения.

В конце концов Мэдисон сдалась и больше не пыталась понять, в чем дело, а решила завести новых друзей, в том числе и мужчин. За последние несколько месяцев ее общение в социуме более или менее пришло в норму, и теперь, когда Кера предлагала встретиться, Мэдисон далеко не всегда бывала свободна. Постепенно девушки стали видеться только в больнице в свободное от приема пациентов время, либо, что бывало чаще, за обедом. Эти встречи неизменно удивляли Мэдисон: Кера упорно делала вид, будто все совершенно нормально и ничего не изменилось. А вчера произошло нечто совсем уж из ряда вон выходящее: Кера не явилась на работу. Мэдисон узнала об этом, поскольку к ней направили часть пациентов подруги. Остальных либо распределили по другим консультантам, либо вовсе отправили домой до следующего раза.

Поскольку Кера никогда не была настолько безответственной, чтобы просто не прийти, не сообщив о болезни, Мэдисон сразу забеспокоилась. Особенно тревожной ситуация выглядела с учетом странного поведения Керы в последние несколько месяцев. Тогда-то Мэдисон и стала забрасывать ее сообщениями, спрашивая, не случилось ли чего. Когда все ее послания остались без ответа, Мэдисон попыталась дозвониться до подруги и в течение дня оставила несколько голосовых сообщений. Сегодня шел второй день, как от Керы не было ни слуху ни духу.

Мэдисон достала телефон из кармана белого халата, который носила по рекомендации непосредственного начальника, и позвонила еще раз. Прислушалась к гудкам и интуитивно поняла, что Кера не ответит. Когда гудки прекратились и включилась голосовая почта, Мэдисон сбросила звонок: оставлять еще одно сообщение не было смысла. Вместо этого она приняла спонтанное решение съездить к Кере и позвонить в домофон, благо до следующего пациента оставалось полтора часа. Вся надежда была на то, что игнорировать человека, который стоит у тебя под дверью, куда сложнее, чем эсэмэски и телефонные звонки. Внезапно Мэдисон пришло в голову, что все эти месяцы подруга могла отдаваться безумной романтической страсти, а теперь любовник взял и бросил ее. Все факты вроде бы вписывались в такой сценарий. Наверное, теперь Кера отчаянно нуждается в поддержке. Мэдисон знала адрес подруги, поскольку раньше бывала у нее по праздникам — Кера любила готовить и несколько раз устраивала домашние ужины по тому или иному поводу, — так что было ясно, куда ехать.

Выйдя все в том же белом халате из больницы на Первую авеню, Мэдисон поспешила к главному входу, потому что там было легче поймать такси. Но идти так далеко оказалось незачем: почти немедленно подвернулась свободная машина, которая ехала на север в не слишком плотном потоке транспорта. Мэдисон попросила водителя отвезти ее на угол Второй авеню и 23-й улицы.

Кера жила в третьем от угла доме в сторону запада. Это было ничем не примечательное кирпичное здание, копия соседних. Прежде чем войти, Мэдисон посмотрела на окна, которые определила как Керины. Они были закрыты, в отличие от многих других, тоже выходящих на улицу: погода стояла на диво мягкая, учитывая время года и суток.

Тут из подъезда вышла хорошо одетая женщина средних лет, явно принадлежащая к деловым кругам. Как и все ньюйоркцы, она, похоже, куда-то спешила, но остановилась, когда Мэдисон окликнула ее и спросила, не знакома ли она случайно с Керой Якобсен с четвертого этажа.

— Нет, простите, — быстро ответила женщина, покачала головой и уже в следующее мгновение припустила в сторону Второй авеню с такой скоростью, будто участвовала в соревнованиях по спортивной ходьбе.

Несмотря на неудачу, Мэдисон вошла в фойе здания, где на левой стене висело множество металлических почтовых ящиков. Каждый из них был снабжен кнопкой переговорного устройства и табличкой с фамилией владельца. Три ступеньки вели к запертой входной двери. Справа имелось зеркало в затейливой раме и сооруженный на скорую руку деревянный пандус для инвалидных колясок.

По предыдущим посещениям Мэдисон хорошо помнила, где именно располагается почтовый ящик Керы. Найдя его, она нажала на кнопку домофона и не отпускала ее секунд пять, а то и десять. Над почтовым ящиком виднелось нечто похожее на многократно закрашенную решетку динамика, и Мэдисон уставилась на нее так, будто надеялась взглядом пробудить устройство к жизни. Однако оно так и осталось немо. Снаружи доносилось удаляющееся завывание сирены — вездесущий нью-йоркский звуковой фон. Потом коротко бибикнул автомобиль, но из динамика не донеслось ни шороха.

Мэдисон снова нажала на кнопку и на этот раз не отпускала ее с полминуты. Ясно было, что Кера не могла не услышать сигнал домофона, чем бы она ни занималась. Но динамик над почтовыми ящиками удручающе молчал.

— Ну давай же, подружка, — пробормотала Мэдисон, нажимая на кнопку в третий раз. Теперь она давила на нее больше минуты, хоть и знала, что это безнадежно.

Тут ведущая в жилую часть дома дверь открылась, и оттуда вышел аккуратно одетый высокий белый мужчина с узким лицом. Как и появившаяся перед ним дама, он, судя по всему, спешил, но заметил Мэдисон у ящика Керы и резко затормозил. За спиной у него, щелкнув, захлопнулась дверь.

— Что-то случилось? — спросил мужчина. Мэдисон отпустила кнопку.

— Если честно, да, — ответила она. — Вы, случайно, не знакомы с Керой Якобсен? Она примерно моего возраста и живет в квартире четыре-би.

— Вроде бы нет, — проговорил он. — А почему вы спрашиваете?

Мэдисон с очевидной тревогой рассказала, что Кера без предупреждения не явилась на работу в больницу, не снимает трубку и не отвечает на многочисленные сообщения.

— И конечно же, я о ней беспокоюсь, — добавила она. К переговорному устройству она тоже не подходит. Хотя, разумеется,