Дорога превращений. Суфийские притчи - Джалаладдин Руми

Сторож

Этот рассказ – иллюстрация к одному из важнейших положений суфизма, согласно которому всякое духовное усилие и действие, в том числе обучение ученика той или иной истине, должно быть своевременным, иначе оно теряет смысл.

Д. Щ.

***

Существует два типа обучения: обычное – обучение навыкам, и суфийское – применять свои способности в нужное время, в нужном месте и должным образом. Сторож в притче представляет человека, не обученного именно суфийскому пути: он оказался не способным в нужный момент применить свои дарования спасительным для всего каравана образом. Здесь Руми наглядно объясняет, чем суфийский способ воздействия на мир отличается от обычного. Любые навыки, и даже высшие способности, человек может использовать как на благо людям, так и во зло: имеющий дар слова может как остановить кровопролитие, так и призвать к резне. Сторож в притче «дрожал от страха» – т. е. предал интересы всего каравана ради собственного благополучия. Здесь мы опять наблюдаем перевес эгоизма над долгом.

М. Х.

На караван грабители напали,А сторож спал, как все другие спали.

Но воры никого будить не стали,И все верблюды в эту ночь пропали.

Купцы проснулись, глядь – верблюдов нет!Тут к сторожу они: «Давай ответ,

Не то прибьем тебя, чурбан ты старый:Кто взял верблюдов? Кто унес товары?!»

А он: «Во тьме разбойники напали,Вот потому верблюды и пропали!»

«Так почему же ты, бурдюк пустой,Не дал отпор презренной шайке той?»

«Их много было, я – всего один,И стало жаль мне собственных седин!»

«Что ж ты не крикнул: „Караул! Грабеж!“?»«Мне атаман приставил к горлу нож,

И я дрожал от страха... Но теперьТак жаль утрат мне ваших и потерь,

Что я бы громко до? ночи тянул:„Проснитесь, люди! Грабят! Караул!..“»

...О муж, не спи, будь бдителен и строгК своей душе! Не упусти свой срок!

Коль повлекут тебя на Страшный суд,Тебя в тот час молитвы не спасут!

Собака бедуина

Притча осуждает показной аскетизм религиозных фанатиков. Под «собакой» подразумевается плоть – «животное начало», которое человек решается уморить постом и пренебрежительным отношением, хотя призван поддерживать свою жизнь. В действительности плоть – «друг... верный» человеческого духа, помогающий ему осуществлять свое земное предназначение: учиться сосредоточенности и духовному бодрствованию («добывать дичь»), а также не расточать достигнутого, храня свои замыслы и озарения («страж... по ночам»). В то же время притча осуждает и буквальную жадность по отношению к окружающим.

Д. Щ.

***

Мировоззрение выведенного здесь бедуина – меркантильное до такой степени, что малейшее из сферы физической (корка хлеба) в его глазах перевешивает важнейшее из сферы эмоциональной (сопереживание, слезы). Руми, очевидно, обращает особое внимание на такое искажение в душе, поскольку оно характерно для очень многих людей. Подобное состояние, конечно же, является тупиковым для духовного развития личности.

М. Х.

Хозяин-бедуин стоял и плакалНад подыхающей своей собакой.

И вопросил прохожий: в чем причинаСтоль безутешной скорби бедуина?

А тот в ответ: «Отходит друг мой верный,Он много лет был предан мне безмерно:

Добытчик дичи, страж мой по ночам,Врагов он лаем яростным встречал!»

«Скажи, а твой четвероногий другБыл ранен? Иль скосил его недуг?»

«О нет, – в ответ хозяин произнес, —От голода околевает пес!»

А тот: «Терпенье – врач в таких делах,Ведь любит терпеливого Аллах!

Но, друг мой, откровенен будь со мной:А что ты носишь в торбе за спиной?»

«Мне кажется, что твой вопрос нелеп:Как все, я мясо в ней ношу и хлеб!»

«Но если дорог пес тебе и близок,Что ж ты ему не бросишь хоть огрызок?»

«Бросаться хлебом? Разве ж это можно?Я сам погибну с торбою порожней!

Добыть еду – немалый нужен труд,И лишь за слезы денег не берут!»

«Да грош цена, – прохожий тут вскричал, —Твоим рыданьям и твоим речам!

Коль с другом ты не делишься едой,Не человек ты, а бурдюк пустой!

Столь жаден ты и столь безмерно слеп,Что горьких слез тебе дороже хлеб.

Но только тем и дорога слеза,Что сердца кровь сочится сквозь глаза.

А слезы, что над псом пролил ты ныне,Они – ничто, и сам ты – прах пустыни!»

Дурак и медведь

Сюжет рассказа известен с античных времен и отразился в фольклоре многих народов (ср., например, известную басню Крылова). В суфийском осмыслении медведь – символ «животной души», а сострадательный странник, зовущий дурака последовать за ним, – олицетворение духовной интуиции. Победив «змея» (какую-то наиболее гнетущую и порочную свою страсть) и освободив «животную душу» из-под ее власти, адепт суфизма, по мысли Руми, не может целиком довериться своей грубой натуре, но обязан следовать призыву свыше («страннику»).

Д. Щ.

Сражался с медведем прожорливый змей,И в битве той змей оказался сильней.

Но мимо шел тот, кто ни разу нигдеПопавших в беду не оставил в беде:

Муж добрый, готовый несчастных спасти,Покинутым в скорби – на помощь прийти,

Защитник людей и спасатель зверей,Спешащий бессильным помочь поскорей.

От змеевой пасти медведя он спас,Его от напасти избавил тотчас:

Разрубленный змей неподвижно лежал!Медведь за спасителем вслед побежал,

К ногам человека покорно припалИ верною службой служить ему стал:

Медведь человеку был предан вполне,Его охранял наяву и во сне.

Шел странник однажды той дальней тропой,Весьма удивился он дружбе такой.

Узнав, что медведь был от змея спасенИ что соблюдает он дружбы закон,

Он доброму мужу сказал от души:«Покинь ты медведя, за мной поспеши:

Не может быть другом ни зверь, ни глупец,У дружбы такой будет скверный конец!»

А тот отвечал: «Твои речи пусты —Я думаю, мне позавидовал ты,

Ведь друга такого не сыщешь вовек:Он телом – медведь, а душой – человек!»

А странник ему: «На меня положись,Забудь о медведе, со мной подружись:

Ты добрым посулам медведя не верь,И телом он зверь, и душою он зверь!»

А тот: «Перестань лезть в чужие дела,Лишь с этим медведем мне дружба мила!

Иль ссору меж нами ты хочешь разжечь?Уйди, мне твоя опротивела речь!»

А странник: «Людей увещать мы должны:Всю правду сказал я – и чист от вины.

Бессилен мой разум в подобных делах,Судьбу человека решает Аллах!..»

...Вот как-то муж добрый устал и прилег,Медведь же покой его чутко стерег

И мух отгонял, не тревожили чтоб.Одна из них спящему села на лоб:

Медведь от усердья булыжник схватил —И спящего по лбу с размаху хватил!..

...Пойми, не напрасны слова мудрецов,Что горе приносит усердье глупцов.

Дружить с дураком, находиться при немОпасно: ведь ум его плотью пленен.

В свидетели он призывает Коран,И все же он лжет, его клятва – обман.

От дружбы, любви и усердья глупцаЗащиты проси у благого Творца!

Старческий недуг

Притча иллюстрирует суфийское положение о том, что причины всех бед человека («недугов») следует искать в нем самом («старость» символизирует здесь постоянно действующие духовные причины, а «гнев» – состояния, в которые человек периодически впадает). Без перемены внутренних факторов бесполезно прибегать к чисто внешним воздействиям на ученика («микстурам и настоям»).

Д. Щ.

«Что делать? – старец доктора спросил, —Болят виски, совсем не стало сил».

А доктор: «Дорогой, ведь ты уж стар,И потому больным и слабым стал!»

А тот: «Как быть мне? Я почти незряч».«То признак старости», – ответил врач.

Заплакал старец: «Ломота в костях!»А тот: «Бывает в старости и так!»

«Ах, врач, любая пища мне горька!»А лекарь: «В том несчастье старика!»

«Порой мне, доктор, трудно сделать вдох!»А тот: «От долгой жизни стал ты плох!»

«Ах, милый врач, желаний плотских нет!»А лекарь: «Да тебе уж сколько лет?»

Спросил больной: «Но как мне ободриться?»А врач: «Пора со старостью смириться!»

Взорвался старец: «Что ты, словно мул,Одну и ту же песню затянул?

Меня своим присловьем не дурачь!Вот если б ты был настоящий врач,

То дал бы мне микстуры и настои,А ты сидишь и мелешь тут пустое:

Скажи, где к исцелению стезя,А не тверди, что вылечить нельзя!»

А врач: «Беседы нашей продолженьеВ том состоит, что впал ты в раздраженье:

Ведь человек, изрядно постарев,Порой впадает в беспричинный гнев!»

Вор-барабанщик