Жмурки с маньяком - Михаил Нестеров

Первым делом Развеев поинтересовался у хозяина, осталась ли у него глюкоза.

Вадим кивнул и полез в шкаф.

– Пару? – спросил он, доставая коробку.

– А сколько у тебя есть? – живо поинтересовался Развей.

– Ты говори, сколько будешь брать, – усмехнулся хозяин. Он успел уколоться героином, глаза блестели, его движения были неровными. – У меня много чего есть. – Барышников открыл коробку, внутри лежали шесть ампул.

– И все? – Развей умело показал на лице горькое разочарование.

– Мало, что ли? – удивился Вадим.

– Мы хотели десяток взять, компания собирается.

– Героином доберешь.

– Э нет, мы уже пообещали новый «торчок».

– Поэтому я всегда предупреждаю, чтобы звонили, – наставительно произнес Барышников. – Мне-то что, я никогда не обещаю, ученый уже.

– Слушай, Вадим, – заискивающим тоном начал Развеев, – давай договоримся. Деньги у нас есть, берем тачку, везем тебя, куда укажешь. Ты берешь товар, мы тебя везем обратно. Не хочешь светить точку, скатайся один. Призовые ампулы поимеешь с нас. Да мы еще сверху кинем. Ситуация непонятная складывается, вникни.

Барышников покачал головой.

– Не, земляки, ничего не получится. За герой съездил бы, а за глюкозой – нет. Я только два раза в неделю встречаюсь с человеком, который привозит товар в определенное место. Ни адреса, ни телефона его я не знаю. Очевидные вещи, зачем объяснять?

– Но героин-то тебе домой привозят, – сказал Ложкин. – Или ты забыл, что я тоже когда-то в твоей шкуре был: брал на реализацию, продавал.

– Тут совсем другая ситуация, мужики, – принялся объяснять Вадим, – новый препарат, новый человек. Хотя я тоже беру у него на реализацию. – Он облизнул ярко-красные губы и напился воды из-под крана.

– А когда у тебя встреча с ним? – спросил Развей.

– На днях, – ушел от ответа Вадим. – Завтра позвони, послезавтра. Может быть, за эти дни встречусь с ним.

Наутро Игорь позвонил Барышникову и как ни в чем не бывало спросил:

– Ну что, есть? Это Развей.

– Когда бы я успел-то?! – вскипел Вадим. – Завтра звони, не раньше обеда.

– Много не отдавай, двадцать штук нам оставь.

Барышников не ответил и положил трубку.

Развеев улыбнулся. Ему было тридцать два года. Как и Ложкин, Развеев сидел на «конкретных» наркотиках, пару раз лечился, ломки проходили у него не так болезненно, а может быть, оттого, что у него была какая-никакая сила воли и он не хныкал, как Ложкин, пережигал в себе, как серу, муки абстиненции, не вынося их наружу. Хотя иногда ему хотелось лезть на стену. В такие моменты он вкалывал себе в вену дистиллированную воду: десятисекундный кайф в голове, дальнейшая имитация облегчения, полнейший самообман. Но хоть на какое-то время это помогало. Затем горячая ванна, безумные глаза, бессильный скрежет зубов. И снова остаточные проявления силы воли: он не продавал вещей из дома, так, по мелочи, на вино, пиво, которые с минимальным успехом дополняли самообман.

В основном Развеев пробивался посредничеством, довольно часто он удачно становился между покупателем и продавцом наркотиков.

И вот представился случай, о котором можно было только мечтать. Это и новый продавец, и новые наркотики. Глюкоза действовала освежающе: она моментально снимала ломку и приятной теплой волной «накрывала» при повторе. Так же действует на организм морфий.

Чем дольше размышлял Развеев над глюкозой Барышникова, сравнивая ее с другими наркотическими препаратами, тем больше уверялся в том, что изготовлена она непосредственно из опия. Это легко можно было проверить, попробовав препарат на вкус: опийные алкалоиды горькие.

Но он заметил, что новый препарат действует дольше, он успокаивает, дает жить, но в то же время что-то поднимает изнутри, заставляет жестко щурить глаза. Развеев легко воспринял смерть подростка, который на его глазах подвергся унижениям, и ему хотелось вернуться в квартиру и посмотреть на обгоревший труп с тем же непривычным, до этого прятавшимся где-то внутри, жестким прищуром глаз.

Приятели до самого вечера провозились в гараже, ремонтируя старые «Жигули-копейку» Развеева, которая была порядком запущена. Последний раз хозяин садился за руль машины два года назад, иногда забывал, что у него есть машина. Вдвоем с Ложкиным они поменяли передние тормозные шланги, сменили колодки, поставили заряжаться аккумулятор.

Развей не ожидал, когда наутро сел в машину и повернул ключ зажигания, что старенький «жигуль» заведется сразу. Но мотор живо отозвался на призывы стартера и довольно заурчал.

Игорь несколько суетливо вывел машину из гаража и подмигнул Ложкину:

– Ничего, Леня, до дома Барышникова обкатаюсь.

Вадим вышел из дома без четверти пять и направился к автобусной остановке, соблюдая неписаное правило: безопаснее всего перевозить наркотики по городу в общественном транспорте. Он вышел на остановке «Проспект Космонавтов» и уверенно прошел к иномарке цвета морской волны. Он недолго находился в салоне «Понтиака», а к автобусной остановке подходил уже с полиэтиленовым пакетом в руке.

– В следующий понедельник, – сказал Развеев Ложкину, – место Вадима займем мы. С этой отравой можно не хило подняться.

– А Вадим? – спросил Ложкин.

– А твой гомик? – задал встречный вопрос Игорь. – Тот вообще сгинул ни за что. И все шито-крыто. Помнишь, Вадим под кайфом говорил: «Новый препарат, новый человек»? Я думаю, он не врал. И еще он сказал, что препарат с фабрики, тут вообще сомневаться не приходится: ампулы фабричные, только внутри не глюкоза, а, похоже, действительно чистый морфий, только по цвету отличается. На этом тоже можно поиграть.

Развеев слегка нахмурился: не забыть попробовать на вкус глюкозу Барышникова – маленькую капельку на язык. Судя по всему, она должна быть горькой. А если нет? А вдруг она сладковатая, как обычная глюкоза? Ну и черт с ней, самое главное – она по всем параметрам соответствует морфию. «На вкус и цвет товарищей нет», – ухмыльнулся Игорь.

– Мне думается, что этот человек в машине, – он кивнул в сторону иномарки, которая к этому времени выезжала на дорогу, – работает на фармацевтической фабрике.

– Как бы нам не вляпаться, – пробурчал Ложкин. Но деваться некуда. Когда нечем уколоться, приходят мысли продать свою задницу черномазым на рынке и на вырученные деньги купить дозу. Лучше кинуть Вадима и этого черта на иномарке.

– Держится он солидно, – заметил Развеев, провожая «Понтиак» глазами. – Похож на большого человека. Но большие люди не возят товар, на то у них есть «шестерки». А этот действительно новичок в деле наркобизнеса, залетная птаха. Не верится, что такой солидный человек работает мальчиком на побегушках. Нам это на руку, или заведем с ним дружбу, или обломаем ему рога.

– Поехали, «вмажемся», Развей, – нетерпеливо предложил приятель.

– Поехали. До понедельника денег нам хватит. Но нам нужно появиться у Вадима как можно скорее.

– Точно, – одобрил идею приятеля Ложкин. И добавил, проявляя сообразительность: – Но вначале позвоним ему.

– Это естественно.

Глава 6

– Вы? – удивилась Лариса, делая шаг назад и пропуская журналиста в прихожую. – Здравствуйте… Павел Семенович, кажется? Знаете, вы меня удивили и… немного напугали. Что случилось?

Во внутреннем кармане его пиджака лежала серебристая полоска с упакованными в ней двумя таблетками аспирина. Дома журналист поработал над ней острием ножа, соскабливая дату изготовления, и был почти готов – под предлогом осмотра вещей Николая – осуществить подмену. Но для этого ему придется врать.

– Я начал писать книгу, – начал Павел. – С вашего согласия, Лариса, я хочу включить в нее эпизод о вашем брате. Это будет изобличительная книга, я опишу ужасы войны в Афганистане. Я сделаю упор на ломающуюся психику молодых военных, на их искалеченные души. Николай будет одним из многих, кого я опишу. Я не собираюсь отражать в книге его нелепую гибель, он как бы пройдет от начала своей карьеры военного, споткнется на Афганистане…

Мельнику казалось, что его уши полыхают огнем.

Женщина покачала головой.

– Я не знаю, Павел, хорошо ли это. Надо ли бередить память о Николае. Вы вправе не спрашивать у меня согласия – брата больше нет. Но вы пришли и спросили. Я вам благодарна за это.

Гость кивнул, ему было стыдно перед этой пожилой женщиной.

– Если вас интересует военная биография Николая, то я расскажу о ней…

Мельник слушал и кивал. Но ему хотелось остановить женщину и сказать: «Не надо, Лариса. Я обманываю вас, я не собираюсь писать книгу о вашем брате. Мне нужны две таблетки его аспирина. Я попробую доказать…»

Но он слушал…

Лариса рассказала о боях Николая в Афганистане и перешла к более позднему времени, когда ее брат пересел на «СУ-27».

– Коля очень любил этот самолет. Он всегда называл его уважительно, полным именем. Хотя многие называли его просто «сушка». Я не меньше брата знаю все достоинства и недостатки этого истребителя, знаю, как он вооружен. Вам, Павел, непривычно, наверное, слушать из уст пожилой женщины все эти лазерные и противолокационные ракеты, инфракрасные наведения на цель в ночных условиях полета. Но Николаю я была больше, чем старшая сестра, я была ему почти матерью, и он всегда делился со мной своими успехами, неудачами, просто жизнью. Ему не повезло в двух браках, мне – в трех…