Альтернатива. Бой за власть - А. Динцов

свою свободу. В противостоянии с нэогарами, под командованием именитого генерала Кана, не внушало уверенности даже присутствие Джаина в первых людских рядах.

Тёплый народ не обладал даже пародией на броню, и здесь таилось нэогарское преимущество, ибо для них латы равнялись одежде. Как император сказал Кану: «Сталь и плоть должны сойтись как игла с пальцем, а когда это кожа могла погнуть металл?».

Генерал одну треть мобилизованных сил рассадил по внедорожникам, чьи крыши уместили на себе страшащие пулемёты. Именно эта треть и прибыла к границе, на которой чёрным холодным клином держалась линия огня.

Это предвещали все, и никто не ошибся – вооружение рабов устарело, и в его исправности приходилось сомневаться. Джаин старался наделить каждого чем-то эффективным, но повезло всё же ни всем. Самые смелые, уверенные в себе и оружии люди образовали первый ряд авангарда рабов; их плечи плотно смыкались, но всё равно полоса воителей единила два берега пустыни – восточный и западный. Менее успешно вооружённые, а так же сильнее взволнованные и трусливые – стояли второй линией, с тем же успехом смыкая берега; под их ногами песок перемешивался с галькой и землёй, а далее – на твёрдом граните Сталии, что вёл на сорок основных улиц страны – держались вообще не вооружённые рабы, чьи руки сжимали арматуры и ломы. Они выстроились вместительным прямоугольником, заполненным тёплыми сердцами. В зависимости от того, куда двинутся нэогары, основной запас людей сможет сместиться или разделиться, дабы те не прошли вглубь. На это, по крайней мере, надеялся Джаин.

Евразия никогда не была землёй людей, и никто, даже Джаин, прежде не видел её воочию. Но не было на свете другого места, где возможной представлялась  жизнь без господ, а за это – люди готовы были лить кровь.

– Я видел тебя рядом с Чаном, – крикнул Джаину Кан, что подобно предводителю восстания стоял к границе с врагом ближе всех. – На параде в честь двухсотлетия со дня взятия Маггара; мы сидели далеко, но я видел тебя. А ты видел наш парад, и всю мощь Империи. Скажи, Джаин, ты веришь, что вы сможете устоять? – Кан никак не выделил этих слов, но всё равно вышло иронично. – Здесь собранно лишь начало того, что вас ожидает. У нас есть авиация и флот, дальнобойное и ядерное оружие. Вам не выстоять, даже если сейчас спасётесь.

Кан смыкал длани за спиной только перед императором. Сейчас он был учтив, но неуважителен.

– Империя доверила нам все свои секреты, – в ответ крикнул повстанец. Глас нэогара сам по себе был громче, со слышимостью у Кана проблем не было, в отличие от Джаина. – Мы знаем, как остановить ваши злодеяния, и отказываемся жить по холодной указке!

– Тогда, не живите, – сумрачно изрёк генерал, и подал знак рукой. Знак, с которого всё началось…

Чёткие как пальцы одной кисти нэогарские солдаты двинулись в бой многотысячным клином, по границам которого расставили искрившиеся вспышками выстрелов джипы, а внутри – пеших автоматчиков, бивших прицельно, и быстро. В ширину клин холодного войска был не более полсотни нэогаров, и это в самом широком его месте. Завидев, как люди растягивались меж берегами, Кан счёл полезным выстроиться именно так, дабы из огромного множества рабов в бою были полезны только центральные, но Джаин, очевидно, рассчитывал на это. С дальних позиций, куда стальные господа отказались обратить взор и удар – в самый нос острой колоны посыпались массированные залпы, а люд в тех направлениях склонился на колено, дабы проще было целить базуками, ракетницами, гранатомётами и даже простой, подчас самодельной взрывчаткой. Живая стена была тонка и напугана, но вступление в бой приподняло их дух – клин нэогаров нырнул в огонь, холодные глотки разорвались криками, клубни алого огня и серого дыма вскружились над внедорожниками, которым повезло не взмыть вверх. Удары разошлись не равномерно, но всё равно сильнее всего пострадал «клюв» движимого бронированными ногами «меча».

– Рассыпаться! – скомандовал Кан, когда огонь прекратил извергаться из взрывов. – Пробить их строй! Ударить по всем направлениям!

«Посмотрим, чего они добились, разорвав мою формацию» , – насупившись, подумал генерал.

Группировками, построенными на разнице вооружения, нэогары разом задействовали весь военный потенциал: начиная пулями и заканчивая искрившимися культями, вынесенными из первого удара, бронированная стальная дружина разошлась как пасть змеи, из длинной колоны, расправившись во все направления, что вели к границе с Евразией. И пока строгий строй распадался на сотни отрядов, бежавших к «тёплой стене», в тыл её вливалась вторая треть войска, что преодолела знойный путь пешком. Сверху это выглядело, как русло чёрной стальной реки, что из одного озера, впадало в другое.

Возможности угнетённых рабов меркли рядом с нэогарским напором; всего, что люди могли, всей их самоотдачи – не хватало ни на уменьшение потерь, ни на сдерживание границ. Пуля, попавшая в глаз или шею, была способна не только навредить нэогару, но убить его; жаль, такая точность являлась редкостью, а остальные точки – подобными атаками не тронуть. У людей же всё было иначе: каждый выстрел неминуемо приносил боль, ослабляя и умертвляя бежавшие души.

Стоило холодной орде вступить в ближний бой, как впервые увидавшие смерть, и ощутившие весь ужас боли рабы – разделились на два вида. Одни, сжимая волю и ярость в кулак, отдавали за свободу всё и до последнего вздоха продолжали бить по врагам. Другие, задушенные страхом и отдавшиеся панике – бросали свои позиции, с красными от слёз глазами и отчаянными воплями из уст. Психика слабейших не выдерживала случившегося; они лишались рассудка…

На поле брани не место тишине, и воистину, битва человека с нэогаром была громка. Но всё чаще крики и стоны, кличи и проклятья заглушали лязг стали, что издавали тяжёлые доспехи сами по себе, а в придачу звоны пуль о броню, песни стальных дубин, которыми люди молотили о высокие головы с горящими глазами, и хрусты костей, и чваканье рвавшейся плоти, скрипы внедорожников, по разным причинам сошедших с маршрута и тех, что пробрались внутрь Евразии, чинили беспорядки внутри…

Человеческие души от того и казались более тёплыми, чем тела; люди не требовали биться до смерти. Пострадавших, сильно раненных или напуганных до грани сумасшествия отпускали в тыл, откуда лишённые мужества стоять к смерти лицом – поддерживали смельчаков самодельными гранатами и взрывчаткой. Но усилий, необходимых дабы заставить нэогаров прекратить таран – требовалось безгранично много. В распоряжении людей, не нашлось такой мощи.

– Джаин, что нам делать? – зажимая раненный глаз рукой, как можно громче крикнул человек, чьему посту повезло оказаться рядом с позицией предводителя. – Нас зажимают! Их больше и оружие у них мощней! – голосом полным болезненного страха, добавил он.

– Отступаем, но огонь не прекращать! – перекричав грохотавший неподалёку взрыв, скомандовал Джаин, добивая упавшего на песок врага. Его голос, в отличие от многих других, наполняла решимость. Не стоит думать, что ему везло больше остальных; волосы коричневого оттенка успешно маскировали рану у виска, вбирая в себя кровь.

Люди, услышавшие команду предводителя – исполнили приказ. Понемногу, они ретировались, и хоть вели нескончаемый огонь – армия Империи влезла в брошенную Евразию. Их отряды как саранча пробивались сквозь редевшую стену защитников, где со своими дубинами, кривыми шестами и