Смерть в Сонагачи - Рижула Дас

в комнату долетали обрывки разговоров. Какие-то голоса казались знакомыми, или, может, знакомы были сами разговоры. Пронзительный смех, многословный торг. Последний клиент заплатил немного, но надел презерватив без всякого сопротивления. Она достала деньги и расправила банкноты. Две из них были новыми банкнотами в двести рупий. Лали крепко зажала их между пальцами. Они еще слегка хрустели, хотя от мужского пота стали влажными. Положила деньги в сумочку, потом проверила телефон, пролистывая текстовые сообщения, и на мгновение пожалела, что среди них нет весточки от Тилу. Это избавило бы ее от необходимости выходить на улицу, стоять в дверях и разговаривать с незнакомцами.

Лали приложила ладонь ко лбу и закрыла глаза, отгораживаясь от хаоса улицы. Кто-то запустил музыку на полную громкость. Скорее всего, парень, который управлял небольшим магазином возле «Голубого лотоса». Она мысленно отсчитала часы, прошедшие с тех пор, как Мохамайю нашли мертвой. У нее перехватило дыхание, подступила волна тошноты. Подчиняясь непонятному порыву, она вскочила с кровати, выбежала в коридор и оказалась на пороге комнаты Мохамайи. Железный засов на двери не был задвинут. Лали прикоснулась к нему, раздумывая, стоит ли заходить внутрь. И что она найдет там? Дух Майи? Могла ли Майя парить в зловонном воздухе комнаты, застрявшая в лимбе, между раем и адом?

Почувствовав чью-то руку на своем плече, она чуть не выпрыгнула из кожи.

— Это всего лишь я, — сказала Амина и добавила: — Не ходи туда.

Они медленно побрели по коридору. Нимми стояла возле своей двери под тусклым светом лампочки, и узорчатая паутина отбрасывала тени на ее лицо. Между ее грудями пролегал край красного сари, отчего груди напоминали высокие берега полноводной реки. Она скользнула взглядом по Лали и Амине, и Лали отвела глаза.

— У тебя не найдется таблетки кроцина?[19] — тихо спросила Амина.

Лали посмотрела на нее. Поникший взгляд Амины и общая вялость настораживали. Худая, подумала Лали. Слишком худая. Наверное, отсылает все деньги домой, двум своим детям, которых оставила, и тому зверю, что когда-то женился на ней, а потом отправил сюда на заработки, после того как обобрал ее родителей до нитки.

— У тебя жар? — спросила она и положила ладонь на лоб девушки, отчего та качнулась.

Лали ощупала ее щеки и провела рукой за ушами. Амина пожала плечами.

— У тебя сегодня были клиенты?

Девушка кивнула:

— Тот фулваллах[20] опять приходил. Цветы были влажными, и я насквозь промокла. Хотя прошло уже почти два часа.

Лали знала этого мужчину. Невысокий, респектабельного вида, он походил на школьного учителя или хозяина мелкого бизнеса. Как-то вечером много лет назад он пришел к ней с большим целлофановым пакетом. Поправляя очки на носу, он то и дело смотрел себе под ноги. Наконец поднял глаза на Лали и уже не отрывал от нее взгляда, когда она надела принесенные им цветочные украшения. Она стояла перед ним полностью обнаженная, увешанная гирляндами из тубероз и ноготков, в браслетах из цветков гибискуса. С цветов стекали капли воды, пропитывая ее кожу, падая на кровать… И он почему-то не хотел, чтобы Лали прикасалась к нему.

Она вспомнила, как отпустила саркастическое, колкое замечание о том, что только индуистских невест украшают цветами для первой брачной ночи. Тот человек больше к ней не приходил. Но раз в несколько месяцев она видела его у двери Амины. Амина была моложе, мягче. Лали не вписывалась в приватные фантазии извращенца.

— Тебе не следовало сидеть в этих мокрых цветах. Вентилятор был включен? Немудрено, что у тебя лихорадка. Ты же продрогла до костей.

Амина мгновение смотрела на нее, затем закрыла глаза. Они сидели на ступеньках перед «Голубым лотосом», наблюдая за девушками на улице и случайными прохожими.

— Твой брат приходил сегодня? — спросила Амина, и Лали напряглась.

Она не нуждалась в чужих советах. Не хотела, чтобы кто-то знал об этой части ее жизни или о том, что раньше было ее жизнью. Все умерло. Она промолчала.

— Сколько? — снова спросила Амина.

Лали смотрела прямо перед собой. Энергичная музыка, доносившаяся из соседнего магазина, просочилась в ее кровь и слилась с оглушительным стуком в груди.

— Я поднимусь к себе за кроцином.

Уходя, она оглянулась на Амину, сидевшую на пороге. Желтый свет лампочки вырисовывал ее силуэт, проникал сквозь пряди волос, выбившиеся из косы. Это ведь тоже своего рода семья, подумала она. Нет, это и есть семья. Те, кто рядом, кто помнит тебя и, возможно, плачет, когда ты лежишь на полу в луже крови. Бросила последний взгляд на тощую сгорбленную спину Амины и направилась в свою комнату.

Глава 7

Большие картонные коробки, полные презервативов, были сложены перед Кооперативным банком. Лали ждала за открытой дверью, интерьер скрывала тонкая розовая занавеска с давно выцветшим на солнце узором. Она оперлась на железные перила веранды первого этажа, которая служила залом ожидания для клиентов банка. Внутри кто-то кричал. Лали могла бы разобрать слова, но она и не прислушивалась — мысленно отключилась от происходящего. История повторялась из раза в раз, подробности уже нисколько не интересовали.

Незнакомая женщина стремительно вышла из помещения, сотрясаясь от гнева, быстро провела рукой по лицу, вытирая глаза. Лали проводила ее взглядом и вошла внутрь.

Бхарати-ди сидела за столом возле стены с неброской вывеской. Настольный мини-вентилятор гонял воздух.

— А где Малини-ди? — спросила Лали.

Бхарати подняла глаза, жестом указала Лали на стул и вернулась к папке, лежащей перед ней:

— Она в полицейском участке.

— С чего это? — всполошилась Лали.

Бхарати вздохнула и выразительно посмотрела на Лали, словно спрашивая, не пришла ли она ради пустого трепа.

— Сидит в участке, ждет, пока у нее примут заявление. Вчера она уже побывала там, но они так ничего и не сделали. Сегодня к ней присоединились еще несколько девушек. Ты тоже могла бы пойти.

Бхарати приподняла очки в тонкой металлической оправе. В ее словах слышался намек на колкость. Кооперативный банк, как и Коллектив, приветствовал участие девушек в общественной работе, и пассивность Лали вызывала немало упреков.

— Что тебе нужно? — спросила Бхарати, не глядя на Лали. — Скажу тебе прямо: максимум, что мы можем дать, четыре тысячи рупий, и то на следующей неделе.

Лали растерялась:

— Я слышала от тебя совсем другое три месяца назад. Ты сказала, что нотебанди очень усложнила ситуацию, но через три месяца вы сможете дать мне всю сумму.

— И о какой сумме идет речь?

— Мне нужно пятьдесят тысяч.

Бхарати сняла очки и очень осторожно положила на разложенные перед ней