Великая Отечественная Война. 1941–1945 (сборник) - Николай Потапов

Клара. У нас этих драгоценностей не так уж и много.

Борис. Я договорился с директором одного ювелирного магазина. Он даст нам столько, сколько пожелаем.

Клара. Даже так? Отчего он такой добрый?

Борис. Это мой давний хороший друг. Он говорит, сейчас в Москве идет такой грабеж, такая растащиловка!.. Грабят магазины, склады, музеи. Берут самое ценное.

Клара. И никто им не мешает?

Борис. А кто им будет мешать, если в городе такая паника, такое безвластие… Каждый думает только о себе, как спасти себя, свою семью и побольше прихватить, что плохо лежит.

Клара. Да, дела… Вот и проявилась наша честность, порядочность, патриотизм, любовь к Родине… Была сплошная болтовня! Все только и говорили об этом, а в душе оставались ворами, жуликами. Представился случай безвластья – и началось…

Борис. Я думаю, порядок в городе будут наводить, иначе страна развалится.

Клара. Она уже разваливается. Порядок могут навести только немцы, когда займут город.

Борис. Ну хватит нам охать да ахать!.. Давай заниматься делом.

Клара. А наши соседи из города уезжать не собираются. Павел даже в ополчение пошел, будет защищать Москву.

Борис. Ну, это их дело. Каждый мыслит по-своему и выбирает дорогу в жизни по своему разумению. Кому что. Одни думают о золоте, другие мечтают совершить подвиг во славу Родины.

Клара. Это так. Как говорится, одни попадают в ад, а другие в рай. Кому что уготовит Боженька.

Борис. Это так.

Клара. Сын их Юра работает на окопах, а дочь каждый день дежурит на крыше нашего дома, ждет налета, бомбежки, чтобы тушить зажигалки. Все идейные, в отца.

Борис. Это их дело. У нас своя дорога, у них – своя.

Клара. Это верно. Эдик, ты свои вещи собрал?

Эдик. Собрал.

Клара. Ничего не забыл?

Эдик. Вроде, нет.

Клара. Ты никому не говори, что мы уезжаем завтра в Сибирь. Понял?

Эдик. Понял. Но мне так не хочется ехать в эту Сибирь.

Клара. Почему не хочется?

Эдик. Ехать в такую даль!.. Можно было бы в Горький, Ярославль, Владимир… Близко и безопасно.

Клара. Глупый ты!.. Да в эти города нахлынет столько беженцев – ступить будет некуда, не то что снять квартиру или купить дом.

Эдик. А зачем нам покупать там дом? Мы ведь вернемся в Москву, когда немцы уйдут.

Клара. Ну, это еще неизвестно, уйдут немцы или нет. Не для того они сюда с боями шли из Германии, чтобы занять Москву, посмотреть на нее, пообедать в Кремле и уйти обратно. Они не такие глупые, как французы. Заняли Москву в 1812 году, а потом взяли и ушли.

Эдик. Они не сами ушли. Их выгнали отсюда силой.

Клара. Это неизвестно, сами ушли или выгнали. Но немцы не такие. Они не уйдут, а начнут онемечивать русских. В Европе они настроили столько концлагерей, сажают туда всех неугодных, а потом уничтожают их в душегубках. Ты этого хочешь? Чтобы и нас посадили в концлагерь, а потом или повесили, или сожгли в газовой камере?

Эдик. А почему они нас посадят в концлагерь?

Клара. Потому что такую нацию, как мы, они ненавидят и уничтожают без суда и следствия. Так что прекратим этот бесполезный разговор и будем собираться в дорогу.

Борис приносит огромные чемоданы, ставит их на пол.

Борис. Это чемоданы под драгоценности. Начинаем их загружать.

Картина XVII

19 октября. Сталин проводит в Кремле заседание Государственного Комитета Обороны.

Присутствуют военные, партийные и советские работники. Первым делает сообщение о сложившейся обстановке в Москве секретарь городского комитета партии Щербаков.

Щербаков. Жители Москвы мужественно встретили надвигающуюся опасность. Призыв ЦК, Московского горкома партии отстоять Москву, разгромить врага нашли глубокий отклик. Москвичи делают все возможное, чтобы превратить столицу в неприступную крепость. Трудящиеся Москвы сформировали и вооружили сотни отрядов, боевых дружин и групп истребителей танков. Около ста тысяч жителей прошли боевую подготовку без отрыва от производства и были включены в воинские части. По инициативе москвичей было сформировано 12 дивизий народного ополчения, которые уже сражаются на фронте под Москвой. В военные органы и партийные организации продолжают поступать тысячи заявлений от москвичей с просьбой послать их на фронт. Из добровольных отрядов создаются боевые соединения. Они составляют ядро наших специальных подразделений разведчиков, лыжников, активно действующих в партизанских отрядах. Сотни тысяч москвичей круглосуточно работают на строительстве оборонительных рубежей вокруг Москвы. По призыву ЦК партии тысячи коммунистов и комсомольцев пришли на фронт в качестве политбойцов, которые своим примером повышают моральное состояние и боеспособность воинских частей. Таковы некоторые конкретные дела москвичей по защите столицы.

Сталин. Хорошо, садитесь. Продолжайте не ослабевать эту полезную и очень важную работу по защите Москвы.

Сталин спускается в зал, пристально вглядывается в лица сидящих. Подходит к молодому человеку в первом ряду.

Сталин. Будем защищать Москву? Или надо отходить? Я спрашиваю каждого из вас под личную ответственность.

«Будем защищать, товарищ Сталин, каждый дом!» Сталин подходит к другому сидящему.

А как думаете вы?

«Отступать нельзя, товарищ Сталин. Будем сражаться». Сталин подходит еще к нескольким присутствующим. Все отвечают: «Будем сражаться, отступать нельзя». Затем Сталин обращается к Маленкову.

Пишите постановление ГКО о введении в Москве осадного положения.

Маленков берет лист бумаги, ручку, начинает писать. Сталин ходит по залу. Подходит к Маленкову, читает, что он написал.

Мямля!.. Так постановления ГКО не пишут! (Берет у него лист бумаги, передает Щербакову.) Записывай. (Начинает диктовать. Щербаков записывает.) Постановление Государственного Комитета Обороны. «О введении с 20 октября в г. Москве и прилегающих к городу районах осадного положения». (Ходит по залу, диктует.) Объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100–120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии Жукову. На начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах. В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма, Государственный Комитет Обороны постановляет:

Первое. Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение.

Второе. Воспретить всякое уличное движение как отдельных лиц, так и транспортов с 12 часов ночи до 5 часов утра, за исключением транспортов и лиц, имеющих специальные пропуска от коменданта г. Москвы, причем в случае объявления воздушной тревоги передвижение населения и транспортов должно происходить согласно правилам, утвержденным московской противовоздушной обороной и опубликованным в печати.

Третье. Охрану строжайшего порядка в городе и в пригородных районах возложить на коменданта города Москвы генерал-майора Синилова, для чего в распоряжение коменданта предоставить войска внутренней охраны НКВД, милицию и добровольные рабочие отряды.

Четвертое. Нарушителей порядка немедля привлекать к ответственности с передачей суду военного трибунала, а провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте. Государственный Комитет Обороны призывает всех трудящихся столицы соблюдать порядок и спокойствие, оказывать Красной Армии, обороняющей Москву, всякое содействие.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин.

Вопросы есть? (В зале молчание.) Все свободны.

Все уходят из зала.

Остаются Сталин, Молотов.

Молотов. Не думал я, что нам когда-нибудь придется объявлять Москву на осадном положении. Не думал. Злой рок какой-то. То затяжная война с финнами, а теперь вот такая тяжелая, разрушительная война с немцами. Мы слишком верили Гитлеру, в его порядочность, в честное выполнение соглашения о ненападении.

Сталин. В его порядочность, честность я никогда не верил, особенно в соблюдении и выполнении договоров, пактов, соглашений. Но у нас не было другого выбора. Ты сам это хорошо понимал и со мной во всем соглашался. Нам надо было 1,5–2 года мирного времени, чтобы перевооружить армию и флот на новую боевую технику.

Молотов. Это верно. Другого выхода у нас не было.