Конфликт интересов - Виктор Орлов-Пушкарский

            Обиженная девушка подошла к нам, встала на ботинки Олерского и с недовольным видом обняла его за шею. Можно было, конечно же, обойтись без всех этих извращений, но передвигаться, сгруппировавшись таким образом, было гораздо безопаснее, так как до вотчины графов Олерских нам предстояло сделать пять прыжков, что могло привлечь внимание операторов заклятий-перехватчиков. А если пять умножить на три? Пятнадцать переходов на один и тот же «маяк» засечет даже ленивый, а сузить зону перехвата не так уж и сложно.

            — Давай уже, — зашипел мой «конь». — Тяжелый же! Раз... и мы висим в воздухе возле моего кинжала. Пять секунд и он уже далеко.

            Два... и Олерский шепотом матерится (мы ведь висим в воздухе благодаря его магии).

            Три... и Одалия начинает недовольно жмуриться: тезка-то матерится ей прямо в ухо и уже громче.

            Четыре... они матерятся уже вдвоем и друг на друга.

            Пять... Граф скидывает меня, отталкивает девушку, и мы втроем падаем на землю. К их ругани присоединяюсь я. Тёзка кричит, что мы вдвоем тяжелее слоносвина, а мы с Одалией просто орем на него.

            Последним падал кинжал, но он не матерился. Не достигнув земли, он молча исчез в моем «кармане».

            В отличие от материка, на Олерских островах преобладала степь, а не лес. Судя по карте, островов было четыре. Если верить моей памяти и хвастовству тезки, когда-то на них находилось целое государство, а теперь вся эта немалая территория принадлежала графскому роду Олерских. Вокруг нас паслись незнакомые мне травоядные животные с темно-зеленой кожей, достигавшие в высоту шести саженей. Двигались они медленно и были похожи на огромных аморфных... Даже фантазии не хватает, чтобы описать такого урода. На востоке блестело Тихое море. На горизонте виднелись сейнеры семьи Олерских, зарабатывающие своим хозяевам на пропитание. Не думал, что род Олерских столь богат. Почему тогда тезка учился в Лаэре, а не в столице?

            — Слушай, Хазар, а что это за уродцы? — спросил я, показывая на незнакомых животных.

            — Это и есть слоносвины — гибрид слона и свиньи. Очень удобная тварь. Ее не надо забивать, чтобы получить мясо. Обычно пастухи накладывают на животное обезболивающее заклятье и отрезают одну ногу, а через месяц вырастает новая. А могут и филе местами покромсать.

            — Какой ужас! — воскликнула девушка. — Разве можно так издеваться над бедными свинками.

            Я понял, что если в ближайшее время мы не избавимся от этой эмоциональной Сестры, то до «борделя приписки» она не доживет.

            Гарантирую...

            — Между прочим, эту породу для нашей семьи  выводил Орден Ланы Милосердной, — сказал Олерский в свою защиту. — У этих свинок даже мозгов нет... что и не удивительно, учитывая кто создавал породу.

            — Никогда больше не буду есть мясо, — насупившись, сказала Одалия. — Только морепродукты.

            Я осмотрелся внимательней, но пастухов слоносвинов не обнаружил. Олерский правильно понял мое мотание головой и успокоил:

            — Эти животные пасутся круглосуточно, поэтому пастухи приезжают только за мясом. Теперь надо бы вспомнить, где находится парк летательных аппаратов.

            — Ты когда был здесь в последний раз? — спросил я.

            — Два года назад, когда дедушке стукнуло двести двадцать. Кстати, если никто не против, мы можем задержаться и навестить моих троюродных сестер.

            — Сколько их у тебя? — спросил я, вместо того, чтобы напомнить ему о нашем задании.

            — Не знаю, но два года назад у меня было сорок двоюродных братьев и сестер. Остальных я не считал. Спрашивать надо у дедушки — графа Олерского, так как это его обязанность считать родственников и составлять генеалогическое древо.

            Вскоре тёзка сориентировался на местности, и мы пошли к ангарам, до которых предстояло пройти полторы лиги. На протяжении всего пути мы старательно маскировались, чтобы не попасться на глаза рабочему люду. Нам крупно повезло, что мы оказались именно на этом острове, так как отсюда каждые три часа вылетали грузовые винтокрылы, чтобы встретиться в море с сейнерами и забрать у них партию свежевыловленных морепродуктов. Олерский предупредил, что охраны на острове нет, но все рабочие знают друг друга в лицо.

            То, что я увидел, мало напоминало ангары, точнее, не напоминало их вовсе. Один единственный ангар, в котором проводилось плановое техническое обслуживание летательных аппаратов, стоял на отшибе промыслового комплекса. Вся техника, десяток винтокрылов и пара каких-то самолетов, располагалась на квадратных взлетно-посадочных площадках. Все ВПП были установлены на ячеистых металлических конструкциях, состоящих из треугольников, высотой в несколько саженей. Каждое из этих сооружений было оборудовано лифтом, который поднимал пилота к краю платформы. Пользуясь заклинаниями «хамелеона», мы стояли у подножья одной вышки и ждали, когда мимо нас пройдут двое рабочих. Олерский наотрез отказался угонять грузовик, мотивируя это тем, что не хочет наносить финансовый урон своей семье. На мой взгляд, винтокрылов здесь было с избытком, и графы Олерские нескоро бы заметили пропажу, да и промысловый цикл не прервался бы. К тому же, как это можно украсть у самого себя?

            — До шестнадцати лет я каждый год гостил у дедушки, — сообщил тезка, пока мы пропускали очередного рабочего. — Лучше всего угнать скоростной самолет «Попрыгунчик». У него, в отличие от винтокрылов, плазменные двигатели.

            Над нашими головами постоянно пролетали винтокрылы, груженные рыбой. Они делали небольшой крюк, вываливая груз на перерабатывающей фабрике, и возвращались на свои посадочные места.

            На одну из ВПП опустился грузовой винтокрыл, и из него выбрались гном и человек. Они вошли в кабину лифта и поехали вниз.

            — Тихо, — заволновался граф. — Это дядя Валек со своим пилотом.

            Дядя Хазара?

            — Он владеет магией? — спросил я.

            — Совсем чуть-чуть. Но на глаза ему лучше не попадаться. Вряд ли он узнает меня в лицо, так как на праздновании двадцать второго дедушкиного десятилетия он напился еще до начала торжества и все пропустил. С другой стороны, двенадцать лет назад я угнал дядин «Попрыгунчик» и случайно утопил его в море. Память у дяди хорошая и такие вещи он никогда не забывает.

            Тем временем дядя с пилотом-гномом спустились с вышки и двинулись в нашу сторону, оживленно жестикулируя. В двух шагах от нашей компании, дядя Валек вдруг остановился, заставив нас сильнее вжаться в металл вышки.

            — Знаешь, дружище, — обратился он гному. — Я тут неожиданно вспомнил одного из своих племянников.

            — Кого именно? — спросил гном, поглаживая свою роскошную бороду, заплетенную в косичку.

            — Хазара помнишь? Который в Лаэргане учится.

            Глаза гнома на мгновенье вспыхнули пожаром, но выражение лица осталось непроницаемым. Было видно, что ему нелегко дается это внешнее спокойствие.

            — Как не помнить, — отозвался он. — Я ведь тогда только-только закончил ремонт вашего «Попрыгунчика». Только-только перегнал его из ангара технической службы, где целую неделю провозился с бригадой техников, пытаясь устранить неисправность системы синхронизации двигателей.

            — С другой стороны, — задумчиво сказал дядя. — Это ведь вина техников, что они так и не смогли толком наладить систему синхронизации. Если бы не прыткость Хазара и его живучесть закоренелого подлеца, у меня бы стало на одного племянника меньше.

            — А я говорил, что надо нанимать гномов, а не людей! — неожиданно взорвался гном.

            — А я тебе в который раз говорю — это слишком дорого! — ответил дядя Валек, мгновенно позабыв про Хазара.

            Судя по всему, они вернулись к недавнему разговору и теперь удалялись от нас, громко крича и отчаянно размахивая руками.

            —  М-да, — прервал наше молчание тёзка. — Я ведь тогда даже не догадался свалить всю вину на компьютер «Попрыгунчика». Получается, тогда меня выпороли просто для профилактики?

            Нет, за воровство. И ты сам это прекрасно понимаешь...

            Наконец-то мы добрались до одного из двух «Попрыгунчиков», одиноко стоящих на самом краю взлетно-посадочного комплекса. Взяв Одалию под руки, мы запрыгнули на посадочную площадку, чтобы не привлекать внимания к работающему лифту. Наверху на нас обрушился сильный ветер, заставив зажмуриться. Определив его направление и скорость, Олерский подошел к краю площадки. Ничуть не стесняясь присутствия дамы, он расстегнул ширинку и, со словами «лепота, лепота-а!», облегчил душу перед полетом.