Нападение акулы (Кубинский гаврош) - К Енко

Проходят томительные сорок минут, пока судно приближается к городу, идет узким проливом мимо крепости Морро в акваторию порта и подходит к причалу, заполненному встречающими.

ВСТРЕЧА В НОЧЬ

УРАГАНА

Маноло не задержался в Гаване. Его направили на сафру - уборку сахарного тростника в хозяйство, расположенное недалеко от города Байямо в восточной провинции Кубы Ориенте. Здесь он подружился с девушкой по имени Паула.

Работы оказалось много. Необходимо было налаживать ремонт сельскохозяйственных машин, создавать ремонтную базу. За запасными частями приходилось ездить в город Ольгин.

Однажды Маноло и Паула возвращались из Ольгина в Байямо ночью. Друзья предпочитали ночную езду: не было такого палящего и влажного зноя, как днем. Ольгин - Байямо не дальняя дорога. Обычно часам к двум-трем ночи они были на месте и, поспав пару-тройку часов, вновь принимались за работу.

На этот раз их путешествие осложнилось. За сутолокой дел они забыли об урагане, о приближении которого их предупреждали в Ольгине. Вскоре ураган напомнил им о себе.

Еще задолго до моста, перекинутого через реку Кауто, дождь плотной пеленой закрыл лобовое стекло кабины грузовой машины, из-под его колес заструились фонтаны воды.

Маноло, сидевший за рулем, заметил, что в отдельных местах дорога покрыта водой на полметра и больше. Вскоре они остановили машину: фары выхватили из темноты обрыв. Ливень продолжался. Ветер бешено кружил вокруг. Радио у ребят не было, и они не могли знать, что находятся почти в центре урагана. Но, несмотря на все это, Маноло осторожно преодолел опасный участок дороги и сказал Пауле, что они остановятся у поселка Охо де Агуа. Здесь находился родник, и вода в нем была вкусной и на редкость холодной, а вкусную питьевую воду на Кубе встретить трудно. Это знал Маноло. Он знал, где брали воду. Охо де Агуа - глаз воды, т.е. родничок.

Уже у самого поселка Охо де Агуа, на дороге, заливаемой потоками воды, мелькнул силуэт человека с поднятой рукой. Маноло затормозил, Паула с трудом открыла дверь. Ветер забросил в кабину потоки воды. Спрыгнув прямо в воду, Маноло ушел в темноту. Через минуту он снова открыл дверь и помог насквозь промокшей испуганной женщине влезть в машину. Впрочем, и Маноло промок до нитки.

Женщина была беременна. Она едва держалась на сиденье и с трудом переводила дыхание. Видно было, что последние несколько часов ей приходилось туго.

- Ты бы поговорила с ней, Паула, - вытерев лицо, сказал Маноло.

Но женщина и без расспросов, немного успокоившись, показывала на левое стекло и повторяла несколько раз:

- Там дети, мои дети...

Маноло снова выпрыгнул из машины, но тут же вернулся и развернул грузовик так, чтобы фарами осветить левую обочину. По ней с большой силой несся темный поток воды, а дальше лишь угадывались водовороты и белела стена дома.

- Там дети! - повторяла женщина, указывая на это белесое пятно, и, увидев, что Маноло намерен спуститься в воду, закричала: - Осторожно, проволока!

До Маноло не сразу дошел смысл предупреждения. Лишь наткнувшись грудью на какое-то препятствие и почувствовав острую боль, он вспомнил, что почти вдоль всей центральной дороги на Кубе пастбища ограждены колючей проволокой. В этот момент его рванул поток и протащил вдоль проволоки.

Переждав порыв бешеного ветра, Маноло стал медленно, на ощупь искать проход, но провалился в какую-то яму. Грязная вода попала в нос и рот. Его стошнило. Побродив ещё немного по потоку, он нащупал откос, уходивший вверх. По этому откосу почти ползком, задыхаясь и отплевываясь, Маноло пробрался к дому. Дверь искать не пришлось - её смыло. Уцепившись за косяк и друг за дружку, по колено в воде стояли две девочки и дрожали от страха. Увидев Маноло, они бросились к нему. Он подхватил их на руки, но в первые мгновения потерял ориентировку.

Случайно, уже стоя по грудь в воде, Маноло оказался в проходе. Но тут его снова закрутил водоворот. В эту минуту подоспела Паула. Вдвоем они дотащили детей до машины...

Однако после этого счастливо окончившегося приключения в ту ночь друзьям отдыхать так и не пришлось. Они и не подозревали, что закончат свое путешествие на финке (поместье) сеньора Гуттьереса.

...До того как настала эта ураганная ночь, сеньор Гуттьерес, живший на улице Сеспедес в Байямо, проснулся ранним утром, но не стал залеживаться: предстояло сделать много дел.

Собираясь сегодня провести ночь в своей загородной усадьбе, сеньор Гуттьерес увидел, что к особняку совсем некстати подкатил на своем "ольдсмобиле" старый приятель Хорхе. Очевидно, у того были веские основания для несвоевременного визита.

Хорхе бросили наследники, удравшие под крылышко американцев в Майами. Расчет был прост: старика не тронут, а за добром он как-нибудь "пока" присмотрит.

Сеньор привез большую новость. Торопливо переступив порог гостиной, он возбужденно, но, понизив голос до шепота, заговорил:

- Вы, наверно, видели сами...

Сеньор Гуттьерес поднял глаза и внимательно посмотрел на своего гостя.

- Они бегут! Милисиано бегут в глубь страны! Садятся на грузовики!

- Ну и что же?

- Высадка, сегодня высадка! Ну вот, наконец-то!

Наклонившись ближе, Хорхе изложил подробности своих наблюдений. В ответ на все сказанное сеньор Гуттьерес, сопоставив лишь ему известные факты, изрек одну фразу:

- Может быть...

Спустя немного он уехал в поместье, а сеньор Хорхе покатил по улицам города, скромно демонстрируя свою старость и покорность судьбе.

Вечером того же дня, как только наступила темнота, вблизи побережья Кубы, в условленном месте неглубоко под водой замерла на несколько мгновений подводная лодка.

Из специального люка, осторожно и мягко разводя руками, выскользнул человек в снаряжении аквалангиста. За собой он вытащил похожий на большую лягушку плавательный аппарат. Захлопнув люк и включив мотор "лягушки", аквалангист, схватившись за ручки рулей, толкнул её перед собой. Через несколько минут "лягушка" увлекла его далеко от лодки, в сторону кубинского берега.

Это была рядовая, хорошо отработанная операция по заброске агента на кубинский берег. Агентом был уже знакомый нам Косой.

К этому времени на финке сеньор Гуттьерес заканчивал свои дела. Он заблаговременно включил холодильник, переговорил с прислугой, местными крестьянами, работавшими у него на сахарной плантации, отпустил домой кухарку-негритянку. Дверь во внутреннем дворе сеньор оставил незапертой и, взяв газеты, уселся под навесом.

Настроение у него было немного подавленное. Может быть, причиной явилась перемена погоды. Воздух был душный и влажный. С трудом дышалось. Нависшие тучи, казалось, вот-вот опустятся на землю и придавят все живое. Уже несколько раз Национальная обсерватория предупреждала население о надвигавшемся с Карибского моря урагане.

Раньше один вид поместья, уже заметного с поворота центрального шоссе, всегда приводил сеньора в хорошее настроение. Финка "Эсмеральда" "Изумруд", была хорошо известна далеко вокруг богатством хозяина, изящной планировкой и плодородием земель. К более ярким, чем сама тропическая природа этих мест, цветущим декоративным кустарникам справа примыкало огромное пастбище для скота, загоны которого терялись далеко за горизонтом. С другой стороны подступали зеленые квадраты плантаций сахарного тростника. Среди них вилась узкая пыльная полоска красной земли - полевая дорога, плохо ухоженная и разбитая карретами - воловьими упряжками. Ее пересекало крытое асфальтом ответвление с центрального шоссе, ведущее к поместью. Черную ленту асфальта сторожили с обеих сторон стройные королевские пальмы, посаженные ещё дедом нынешнего владельца "Эсмеральды".

Над всем этим великолепием старого, ещё живущего мира доминировали далеко видимые белые трубы сахарной сентрали - крупного завода, где перерабатывали тростник и получали сахар-сырец.

Сеньор Гуттьерес не прекратил своего мерного раскачивания даже тогда, когда на небе зажглись первые крупные звезды. Лишь газеты белой шуршащей охапкой сползли с колен и рассыпались у ног. Он раскачивался, равномерно поскрипывая качалкой до тех пор, пока из внутренних комнат не послышалось легкое покашливание.

Долгожданный гость пришел через заднюю дверь и осторожно вызывал хозяина. В случае опасности тот должен был остаться на месте. Но все было в порядке, и хозяин поднялся навстречу гостю.

Свет в окнах финки горел недолго. Гостю необходим был отдых. Но спавших крепким, хотя и не совсем спокойным, сном глубокой ночью разбудил настойчивый стук в дверь. Когда хозяин открыл, на пороге стояли двое. Одного из них сеньор Гуттьерес узнал сразу. Это был сосед, милисиано Мануэль Пиканс. Другой даже не угадывался - на него падала тень от пальмы.

На мгновение какое-то предчувствие заставило его задержать руку на замке двери, но закрыть дверь он уже не мог. Вместе с Пикансом вошел и тот, второй. Им оказался молодой боец революционных сил, вооруженный автоматом.