Пропавшие наши сердца - Инг Селеста

Она в задумчивости прикрывает глаза.

Мальчик и много кошек… откликается она эхом. Слегка ослабляет хватку, а потом и вовсе разжимает пальцы. Гм. Есть такая детская книжка, «Миллионы кошек». Про то, как старик со старушкой хотят завести самую красивую кошку на свете. И находят сотни кошек, тысячи кошек, миллионы кошек. Знакомо это тебе?

Чиж качает головой: ничего не вспоминается.

В той сказке есть мальчик, повторяет он. Мальчик и сундук.

Сундук? Библиотекарша закусывает губу. В глазах ее вспыхивает огонек, она вся напряглась, и представляешь ее кошкой на охоте – ушки на макушке, шерсть дыбом. В книге «Сэм, Бэнгз и лунный свет» есть мальчик, а сундука, насколько я помню, нет. У Беатрис Поттер кошек много, но нет никаких мальчиков. Это книжка-картинка или роман?

Не помню, признается Чиж. Про все эти книги он слышит впервые, и голова идет кругом – столько на свете сказок, о которых он знать не знает! Это все равно что услышать, что есть новые цвета, которых он в жизни не видел. Я ее на самом деле не читал, объясняет он. Это сказка, мне ее рассказывали однажды.

Гм.

Библиотекарша разворачивается с небывалой прытью – пойдем поищем – и спешит прочь, украдкой сунув в карман свернутую бумажку.

Шагает она так стремительно, что он едва не теряет ее из виду. Полка за полкой, мимо проносится целый мир в миниатюре: «Традиции и этикет», «Одежда и мода». Этот мир она знает вдоль и поперек и наверняка могла бы нарисовать по памяти, словно карту, по которой много раз путешествовала.

Вот мы и пришли, говорит она. Фольклор.

Барабаня пальцами по книжным корешкам, она бегло читает названия, оценивая в уме каждую книгу.

Есть такая сказка, «Кошачья шкурка», – и, сняв с полки книгу, она протягивает ее Чижу. На обложке позолоченные буквы, тесный круг рыцарей и золотоволосых красавиц.

Есть в этой книжке еще одна сказка, «Дружба кошки и мышки». Чем кончается, сам догадайся. Только мальчика там нет. Есть, конечно, и «Кот в сапогах», но сын мельника вряд ли за мальчика сойдет, да и сундука там тоже нет, и кот всего один.

Не дожидаясь ответа Чижа, она продолжает: давай подумаем. Ханс Кристиан Андерсен? Нет, вряд ли. Есть легенда о том, как кошка баюкала в колыбельке младенца Иисуса, а колыбелька – это почти что сундук. Или, может быть, это миф? Богиня Фрейя ездила в колеснице, запряженной кошками, а еще есть Бастет, как же без нее, – но там ни сундуков, ни мальчиков. А у древних греков ничего не припомню про кошек.

Она потирает висок костяшкой узловатого пальца. О Чиже она, кажется, почти забыла и разговаривает сама с собой. Или с книгами, словно они живые существа и могут откликнуться. К немалому его облегчению, она как будто забыла и о том, что он подглядывал, и о таинственной бумажке.

Больше ничего не вспоминается? – спрашивает она.

Нет, отвечает Чиж, ничего.

Он вертит в руках сборник сказок. Сзади на обложке – убитый дракон на шесте, из пасти веревкой свешивается красный язык. В горле у Чижа встает жаркий комок, Чиж щурится, сглатывает, пытаясь прочистить горло.

Эту сказку мне мама рассказывала, давным-давно. Да ладно, обойдусь.

Он готов уйти.

Кажется, вспомнила одну старую детскую книжку, говорит библиотекарша. И добавляет, понизив голос: японскую сказку.

Она замирает, окидывает взглядом стеллаж, электронную справочную в конце ряда.

Но ее там нет.

И, щелкнув пальцами, она кивает Чижу, как будто он сам нашел ответ.

Пойдем со мной.

Чиж идет за ней следом между рядами к двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Ключом на шнурке библиотекарша открывает дверь. Комната доверху забита книгами, на письменном столе громоздятся кипы бумаг. Картотечные шкафы, вентилятор. Пыль. Но они идут мимо стола к ржавой железной двери, зеленоватой, будто заплесневелой. Библиотекарша толкает дверь плечом и, подцепив ногой корзину для бумаг, подпирает ею дверь, чтоб не закрывалась. Бок у корзины продавлен – как видно, ее подставляют под дверь уже не первый год.

Библиотекарша кивком подзывает Чижа: давай еще кое-где поищем.

За дверью площадка, отгороженная подъемной железной решеткой. Должно быть, раньше тут разгружали грузовики с книгами из других библиотек. Теперь грузовику здесь не развернуться, площадка завалена ящиками и коробками – похоже, ею не пользуются уже несколько лет.

По межбиблиотечному абонементу стали заказывать меньше книг, поясняет библиотекарша. Ящик-другой в неделю, не больше – проще их подвезти к главному входу.

Помогая ей разгребать коробки, Чиж замечает под ними что-то еще – большой деревянный шкаф, больше, чем комод у него дома, с десятками выдвижных ящичков.

Он уже много лет стоит без дела, с тех пор как мы перешли на цифровой каталог, говорит библиотекарша, убирая последние коробки. Вынесли его, чтобы место освободить. А потом грянул Кризис. А бюджет нам как урезали, так до сих пор никак не восстановят. Городской администрации этот шкаф не нужен, а нам не на что грузчиков нанять, чтоб вывезли.

Она гладит медные ярлычки на ящиках, выдвигает один.

Ну, давай посмотрим. Книга, которая мне вспомнилась, очень старая.

Чиж глядит и диву дается: ящик набит карточками, на каждой что-то аккуратно написано мелкими буквами. Библиотекарша проворно перебирает их, и Чиж едва успевает различать слова. «Кошки – литература». «Кошки – мифология». Каждая карточка, догадывается Чиж, – книга. Он даже не думал, что их так много.

Библиотекарша радостно ахает, будто разгадала загадку, ребус или нашла по карте, где спрятаны сокровища. И протягивает Чижу одну из карточек.

«Кошки – фольклор – Япония – сказки в обработке. Мальчик, который рисовал кошек».

Внутри у него что-то отзывается, словно камертон, – узнал! Из горла рвется глухой вскрик.

Та самая, говорит он. Кажется – кажется, она.

Библиотекарша смотрит на обратную сторону карточки.

Этого-то я и боялась, вздыхает она.

Ее у вас нет? – спрашивает Чиж, и она в ответ качает головой.

Изъята. Здесь написано, три года назад. Наверное, кто-то пожаловался. Дескать, подогревает проазиатские настроения или что-то в этом духе. Кое у кого из наших спонсоров есть… мнения. Насчет Китая и всего хоть смутно похожего. А нам без их щедрости никуда. А может, кто-то решил перестраховаться и заранее от нее избавился. Здесь, в государственных библиотеках, нельзя рисковать. Какому-нибудь озабоченному гражданину ничего не стоит заявить, что мы ведем себя непатриотично. Сочувствуем потенциальным врагам.

Она со вздохом возвращает карточку на место.

Я хотел найти еще одну книгу, начинает Чиж осторожно. «Пропавшие наши сердца».

Библиотекарша пронзает его острым взглядом. Смотрит на него долго-долго, испытующе.

Прости, отвечает она сухо. Этой книги у нас больше нет, точно нет. И, скорее всего, нет нигде.

Она с шумом задвигает длинный ящичек.

А-а, отвечает Чиж. Он знал, что это почти невозможно, и все равно в нем тлела искорка надежды, а теперь и этот огонек гасят, и он тает в воздухе сизым облачком.

А что с ними сделали? – спрашивает, чуть подумав, Чиж. Со всеми этими книгами?

Встает перед глазами картинка из учебника истории: посреди городской площади жгут горы книг. Библиотекарша, будто прочитав его мысли, косится на него с усмешкой.

Да что ты, у нас книги не жгут. Мы… мы же в Америке! Так?

Она смотрит на Чижа, подняв бровь. Шутит она или говорит серьезно? Трудно сказать.

Книги у нас не жгут. Их у нас перерабатывают. Как цивилизованные люди, да? Измельчают, пускают на туалетную бумагу. Этими книгами кто-то давно уже подтерся.

А-а, вздыхает Чиж. Так вот где теперь мамины книги. Ее стихи перемололи в серую массу, спустили в канализацию вместе с нечистотами. Жгучие слезы застилают ему глаза.

Эй, окликает библиотекарша, что с тобой?

Чиж кивает, шмыгая носом: все в порядке.

Больше она его не расспрашивает, не выпытывает, почему он плачет, а молча протягивает ему бумажный платок.