Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - Эдвард Аллворт

Акцент на коммерческих вопросах, должно быть, дал понять российским дипломатам, что пункты послания, касающиеся подданства и альянса, были включены лишь как приманка с целью поощрения принятия торговых условий и, следовательно, не должны восприниматься всерьез. Но царь, осведомленный о внутренних проблемах Хивы и стремившийся к расширению империи, дал срочный ответ на инициативу хана в своем послании от 30 июня 1700 года. Игнорируя ссылку на торговлю, он пишет хану Исхак Ага Шаху Ниязу: «Мы, Великий Государь, наше царское Величество… в подданстве у нас… быть тебе повелели». К тому времени, когда Хива в 1703 году ответила на царское заявление, на троне воссел новый хан, и все разговоры о государственных связях и союзе с Россией, за исключением замечаний о мире и дружбе, были забыты. А содержание официального хивинского послания, как и ожидалось, сконцентрировалось на торговой политике.

В следующие 170 лет дипломатические отношения России с ханствами прошли тернистый путь. До середины ХГХ столетия царские чиновники безуспешно пытались заключить официальные договоры, в соответствии с которыми Россия увеличила бы свое влияние, если и не установила бы контроль над всей или частью юга Средней Азии.

Дипломатические отношения между Кокандом и Россией были иными. Потому что они начались с самым молодым (образованным в 1710 году) ханством только к концу XVIII столетия. В период между 1784 и 1796 годами предпринимались попытки завязать отношения с Ташкентом, городом в то время с населением около 10 тыс. человек. Он был включен в ханство в 1815 году. Несмотря на то что русский солдат убил кокандского посланника в 1812 году в Петропавловске, пока соперничество двух стран за контроль над Средним казахским жузом не усугубилось, их отношения не характеризовались враждой, о которой свидетельствовал долгий опыт отношений старых ханств с Россией.

Однако к 1830-м годам у кокандцев вызвали обиду отказы России принимать их дипломатов. Этому сопутствовали грабежи ташкентских караванов казахами, предположительно подчинившимися России, строительство русскими крепостей в горах Беш-Казлык (Каркаралы), а также на реке Каратал и отказ помочь борьбе Коканда с китайцами на востоке Бухарского ханства. Все это охладило желание Коканда установить дипломатические отношения с Россией. Хотя представители Ташкента и Коканда временами, например в период между 1836 и 1841 годами, пытались уладить разногласия, желая установить контакты с пограничными властями. С 1850 года Коканд почти постоянно находился в состоянии войны с Россией, защищая юг Средней Азии, пока не пал Ташкент, а нужда в дипломатических отношениях вскоре и вовсе отпала из-за распада ханства.

Ранние официальные договоры были ратифицированы властями России и Средней Азии ближе к концу независимого существования ханств. О первом из них удалось договориться с Хивой полковнику Г. И. Данилевскому, второй же договор организовал с Бухарой майор Н. П. Игнатьев. В первом договоре от 27 декабря 1842 года с Хивой Рахим Кули-хан (пр. 1842–1845) согласился прекратить открытую или тайную враждебную деятельность против России. Он также обязался избегать потворства или замыслов в отношении разбоя и грабежа российских подданных на казахских и туркменских равнинах или в Каспийском море, поставить вне закона захват русских пленников и предоставление убежища мятежникам (главным образом казахам с территории России), а также улучшить условия торговли и безопасности для русских купцов. Взамен Россия соглашалась только простить то, что назвала оскорблениями, унижениями и потерями в караванной торговле. Она также выразила готовность продлить прежние торговые соглашения.

Когда майор Игнатьев прибыл в Хиву через 16 лет, хивинцы не проявили желания соблюдать договор, заключенный Данилевским, заявив, что не располагают копией документа. Они отказывались заключить новое соглашение с Россией. В Бухаре русскому посланнику удалось уговорить эмира одобрить без изменений соглашение от 11 октября 1858 года, предусматривавшее освобождение Бухарой всех русских пленников, доступ в Амударью русских судов, временное пребывание в Бухаре русского торгового агента, а также улучшение условий торговли для русских купцов. Этот договор стал не более чем клочком бумаги. Эмир его полностью игнорировал, а дипломатические результаты каждой русской миссии следует оценить как равные нулю. Большие свиты, сопровождавшие Данилевского и особенно Игнатьева, вызвали подозрение у хивинцев, но им тем не менее удалось собрать много разведывательной информации, полезной для царской армии. Несколько обстоятельных описаний региона принадлежат военным руководителям этих миссий, а также входившим в них специалистам – В. В. Григорьеву, Т. Басинеру, П. И. Лерху, Е. Килевейну и К. В. Струве.

Итак, власти Средней Азии вплоть до этого этапа, видимо, были удовлетворены тем, что их дипломаты неизменно брали верх в противодействии дипломатическим целям России, а также в торговых делах, единственной сфере реальных азиатских интересов. Царской дипломатии везло не больше, чем аналогичным отношениям между тремя ханствами, которые даже в решающем 1860 году не могли заключить пакт взаимопомощи в борьбе против общего русского врага. Хотя Коканд отчаянно стремился в 1864 году привлечь Хиву и Турцию к делу спасения Ташкента и ханства.

Дипломатические отношения: кочевники

Контакты с Россией в политической сфере значили для Каракалпакии, Казахстана, Киргизии и Туркмении гораздо больше, чем для ханств. Набеги джунгар с востока явились главным фактором, вынуждавшим кочевников добиваться связей с Россией в первой половине XVIII века. Уже ощущая военное давление с новых российских аванпостов, таких как Омск, Железинск, Ямышевск и Семипалатинск, а также разделенные собственными внутренними междоусобицами, некоторые из казахских жузов обратились в 1716–1719 годах к России с просьбой о покровительстве или принятии в подданство. Особенно они были заинтересованы в военной помощи для отпора джунгарским захватчикам. В то время эти просьбы не получили должного дипломатического или военного реагирования, поскольку Россию занимали в основном события в Хиве и Персии. Не большего внимания заслужили предложения каракалпакского хана Абдул Музафара Давлета Саадата Ишима Мухаммада в 1722 году о заключении соглашения с Россией о мире, дружбе и покровительстве.

Эти инициативы наряду с контактами с русскими властями, предпринятыми казахами в 1726 и 1730 годах, постепенно возымели действие. Кочевники получили положительный ответ от России, когда 10 октября 1731 года казахский хан Абульхайр (пр. 1716–1748) принял от имени Младшего жуза присягу верности, обещая защищать казахско-русские границы, оберегать торговые караваны в степях, предоставлять войска в случае необходимости и платить дань шкурами диких животных. Взамен Россия обязалась поддерживать в его племени наследственную линию ханов и построить крепость в месте слияния рек Ор и Яик в целях защиты.

В конце 1731 года большинство Среднего жуза Семеке-хана также присягнуло царю. В 1734 году за ними последовали другие представители Среднего жуза. В 1740 году к ним присоединились хан Абулмамбет и хан Аблай. С 1757 до 1781 года они одновременно стали также подданными империи Цинь (Маньчжурия). Старший жуз во главе с Жолбарыс-ханом пошел в 1734 и 1738 годах по тому же пути, попросившись в российское подданство, но в действительности лишь малая часть этого жуза приняла присягу через своих представителей в Оренбурге в 1742 году. Часть каракалпаков, подобно казахам, поступила так же в 1731 и 1734 годах, а затем отправила посольство в Россию, где в 1743 году Санкт-Петербург снова принял каракалпаков в свое подданство.

Воодушевленные дипломатическим взаимодействием со степью, русские побуждали казахских вассалов активно вмешиваться также в дела Хивы, где из-за внутренней борьбы, закончившейся победой персидского правителя Надир-шаха (пр. 1736–1745), временно остался вакантным трон. Кроме того, в 1740 году русские попытались возвысить своего подданного казахского хана Абульхайра. Когда он отправился в Хиву, его сопровождали Дмитрий Гладышев, Муравин и Назимов.

Муравин проследовал в лагерь Надир-шаха, чтобы сообщить именем его императорского величества, что тот должен сдать хану Абульхайру город Хиву и что хан Абульхайр является верным подданным Российской империи. Хивинцы сами устранили эту проблему, отпугнув хана Абульхайра и его сына Нуралы. Они убили ставленника Надир-шаха Тахира и между 1741 и 1747 годами сажали на трон ряд кратковременных правителей, после чего другой казах, Каип (пр. 1747–1757) завладел властью с помощью местных доминирующих группировок. Россия снова попыталась посредничать в казахско-хивинских делах в 1753 году, когда посол Я. Гуляев безуспешно стремился примирить Нуралы-хана (пр. 1748–1786) из казахского Младшего жуза с Каип-ханом в Хиве.