Слово в защиту Израиля - Алан Дершовиц

К середине 90-х гг. XIX в. — всего через полтора десятка лет после начала Первой алии — евреи превратились в важную часть этнической и религиозной картины Палестины, особенно на той территории, которая по разделу, осуществленному ООН в 1947 г., будет отдана под еврейское государство. Во время раздела в этом регионе наблюдалось отчетливое еврейское большинство[61] (538 000 евреев и 397 000 арабов). Если верить некоторым спорным данным — на которые я в своем доказательстве не опираюсь, — уже в середине 1890-х гг. существовало еврейское большинство в тех частях Палестины, которые стали сердцем еврейской зоны по разделу ООН[62]. Вне всякого сомнения, еще до начала двадцатого столетия в этом регионе наблюдалось значительное еврейское присутствие.

Некоторое количество мусульман — точное число неизвестно — приехали в новые регионы еврейского поселенчества, привлеченные рабочими местами, созданными еврейской эмиграцией и началом обработки земли. Изучение еврейского поселения Ришон ле-Цион, основанного в 1882 г., показало, что 40 еврейских семей, которые поселились здесь, привлекли «более 400 арабских семей», многие из которых были бедуины и египтяне. Эти семьи переехали в район, окружавший еврейское поселение, и основали новую арабскую деревню на месте «заброшенных руин»[63]. Аналогичные наблюдения были сделаны относительно других поселений и деревень.

Хотя невозможно с высокой степенью достоверности установить точное число арабов-мусульман и палестинцев, которые поколениями проживали на территории, отошедшей после раздела к евреям, это число гораздо ниже того, на чем настаивают палестинские полемисты. В соответствии с данными одного историка, «по меньшей мере 25 % [мусульман, проживавших на всей территории Палестины в 1882 г.] были новоприбывшими или потомками тех, кто приехал после [египетского завоевания] 1831 г.»[64]. Помимо пришельцев из Египта, существовала значительная эмиграция турок, греков и алжирцев. Более того, многие палестинские мусульмане, привлеченные в Западную Палестину между 1882 и 1893 гг., были выходцами из Восточной Палестины (Западного и Восточного берегов реки Иордан). Сопоставление этих цифр приводит к неизбежному выводу, что число палестинцев, имеющих глубокие корни на территории еврейского заселения — хотя и невозможно оценить его с высокой точностью, — составляет малую часть из более миллиона палестинских арабов, которые проживают сегодня в Израиле.

Число мусульман, живущих на еврейской территории, резко возросло после того, как еврейские поселения достигли расцвета, не только потому, что многих арабов привлекли вновь заселенные области и вновь начавшаяся обработка земли, но еще и потому, что благодаря еврейскому присутствию улучшилось здравоохранение, понизилась детская смертность и увеличилась средняя продолжительность жизни у взрослых. Британский чиновник сообщал в 1937 г., что «рост численности [арабских феллахов] в большой степени обусловлен медицинскими мерами по борьбе с малярией, сокращением уровня детской смертности, улучшением водоснабжения и повышением состояния санитарии»[65]. Эти улучшения начались с учреждения современных больниц, систем водоснабжения и санитарии, введенных в Палестине еврейскими беженцами из Европы.

Из-за отсутствия точных переписей или земельных кадастров никто и никогда не сможет с какой бы то ни было степенью уверенности восстановить точную демографическую ситуацию в то время, когда еврейские беженцы из Европы начали приезжать в регион, который по разделу ООН 1947 г. отойдет к еврейскому государству. Но можно с полным правом утверждать — основываясь на данных переписей, административных рапортов, свидетельств очевидцев и простой арифметики, — что миф о вытеснении еврейскими беженцами из Европы большого, стабильного и давнего мусульманского населения, которое проживало в этой части Палестины веками, абсолютно ложен. Даже многие арабские интеллектуалы признают мифическую природу этого обвинения. Как сказал в 1948 г. палестинский лидер Муса Алами, «народ чрезвычайно нуждается в „мифе“, который удовлетворил бы его разум и воображение»[66]. Король Иордании Абдалла также признал, что история вытеснения евреями местных палестинцев вымышлена, и согласился с тем, что «арабы так же неумеренны в распродаже своей земли, как и в… [ее] оплакивании»[67].

3. Было ли сионистское движение заговором с целью колонизации всей Палестины?

Даже если Первую алию можно назвать эмиграцией беженцев, которые просто искали в Палестине новый дом, то Вторая алия была началом сионистского империалистического заговора с целью колонизации всей Палестины.

«Моя предпосылка состоит в том, что Израиль развился как социальный строй из сионистского тезиса, гласящего, что колонизация Палестины должна быть осуществлена евреями и для евреев путем вытеснения палестинцев; в этой своей сознательной и открыто заявленной цели в отношении Палестины сионизм сначала пытался свести к минимуму, затем игнорировать и, наконец, когда все остальное потерпело неудачу, полностью подчинить местное население и таким образом гарантировать, что Израиль не будет просто государством всех своих граждан (а к их числу относятся, разумеется, и арабы), а государством всего еврейского народа, и он будет располагать такой властью над землей и людьми, какой не располагало и не располагает ни одно другое государство». (Эдвард Сайд[68])

«[60 тыс. евреев, которые жили в Палестине к моменту окончания Второй алии,] были в большинстве своем настроены антисионистски, а их потомки до сих пор единодушны [в этом мнении]». (Ноам Хомский[69])

Вторая алия, хотя и вдохновлялась во многом сионистской идеологией, также была волной эмиграции и бегства от преследований, и она предполагала сотрудничество с местными мусульманами в создании условий для лучшей жизни всем обитателям Палестины.

Вторая алия (1904–1914), если уж на то пошло, была в еще большей степени эмиграцией несчастных, искавших убежища от преследований. Историк Бенни Моррис пишет: «[Российские] погромы 1903–1906 гг. были основным катализатором Второй алии»[70]. Эти инспирированные правительством волны насилия были даже «более ужасны, чем погромы 1880-х гг.»[71]. Первый из погромов XX в., разразившийся в 1903 г. в Кишиневе, закончился убийством 49 евреев, еще больше сотни было ранено, разрушению подверглись более полутора тысяч еврейских домов, магазинов и учреждений. За этим погромом по черте оседлости прокатились сотни других, были убиты и ранены сотни евреев, их жен и детей. Евреи не могли защищаться, чтобы не навлечь на себя еще более суровую расправу. Единственным спасением было бегство. Сотни тысяч человек уехали в Америку и в страны Западной Европы. Десятки тысяч нашли убежище в Палестине. Многие из них были пламенными сионистами, разделявшими мечту Герцля о еврейском национальном очаге. Другие — просто беженцами, готовыми вынести тяготы этой земли, которую они надеялись превратить в социалистический рай.

Вторая алия затронула много представителей рабочего класса, которые создали профсоюзы и рабочие партии, и этим она не отличалась от волны беженцев, приехавших в тот же период в Америку. Эти люди также учредили газеты на иврите и небольшую организацию самообороны, которая должна была защищать евреев от арабской агрессии, мучившей беженцев предыдущего поколения.

В 1905 г. арабский писатель Наджиб Азури опубликовал антиеврейскую статью, которая прогремела по всей Палестине. В ней говорилось о тайном еврейском заговоре с целью учреждения сионистского государства, «которое протянется от горы Хермон до Аравийской пустыни и Суэцкого канала»[72]. Молодой Давид Бен-Гурион беспокоился, что «ученики Азури… посеяли семя ненависти к евреям на всех уровнях арабского общества»[73].

Многие, если не все, еврейские беженцы хотели установить хорошие отношения со своими арабскими соседями. Одна из первых публикаций, изданных сионистской общиной в Израиле, была маленькая книжка Ицхака Эпштейна под названием Невидимый вопрос, в которой предлагалось предоставить местным арабам доступ в еврейские больницы, школы и библиотеки[74]. Другие побуждали еврейских беженцев изучать арабский язык и воздерживаться от приобретения земли, на которой стоят арабские деревни или святыни[75]. Но конфликты усилились по мере того, как возрастало количество еврейских беженцев. В 1913 г. один известный араб опубликовал стихотворение, в котором были такие строки: