Сказки Ледяного спокойствия - Алексей Смирнов

- А вам известно, что больному в левое яйцо воткнулась.игла, и его срочно перевели в хирургию?

Тишина.

- А вы знаете, что больной умер, когда при попытке извлечь иглу ее сломали?

- Ну, не поэтому!

- Помолчите! Впрочем, у них там свой разбор полетов. Но вы-то, Иванушкин! Вы у нас на особом счету. Еще санитаром, называя престарелую больную Ягой, запихнули ее, якобы на лопате, в диагностическую трубу для МРТ. Будто в печь! Безопаснейшая процедура, а у бабки - инфаркт! Что это за отношение? Откуда эти черствость, халатность? Строгий выговор с занесением. Могу подсластить пилюлю: вот книга благодарностей. Какие-то супруги Царевичи благодарят вас. Распишитесь в прочтении.

38. Ложе с начинкой

Однажды во дворец постучалась растрепанная, продрогшая и промокшая красавица, назвавшаяся Принцессой. А Принц давно хотел себе Принцессу, он жить без нее мог только неполноценно.

Обер-фрейлина сказала, что надо еще посмотреть, принцесса ли это. И постелила пришелице, сунув под давно скопившуюся высокую стопку перин горошину. Принцесса спала плохо: всю ночь вертелась, а утром принялась ныть, будто не выспалась. Ей что-то мешало под перинами, и было жестко.

Дворец возликовал: настоящая принцесса! По этому поводу устроили салют из всех тридцати залпов их маленькой родины, и эта пальба привлекала внимание известного инквизитора Торквемады, который как раз проезжал неподалеку. Он только что разобрался в одном темном и запутанном дельце.

Будучи принят во дворце и внимательно изучив горошину, Торквемада заключил, что Принцессе поделано, для чего выкатал ей на яйцо и сказал, что под перинами, кроме горошины, спрятаны дохлые крысы, жабы и прочая самозарождающаяся грязь. Повествуя об этом, он стягивал с себя испанские сапоги, в которых привык разгуливать издавна послушания ради.

Бросились проверять. При тогдашнем уровне гигиены все перечисленное, конечно, нашлось, и не только там, и не только это - оно везде скопилось. Торквемада порывался искать злополучную горошину и на самой Принцессе в виде бесовской родинки, но в соискательнице Принцессу уже признали, потратились на салют, да и Принц был от нее - и от рождения - без ума. Он потрясал под носом у Торквемады какой-то грозной папской грамотой, и тот отступил, не тронул Принцессу, зато виноватую кругом и во всем обер-фрейлину гостю отдали в полное дознание, и он влил в нее через воронку бочонок воды, а после спалил на костре вместе с прочей дохлятиной, накопившейся в замке за века, и все, что сумел, нарядил в желтые колпаки. Отужинал, надел сапоги и уехал.

А Принцу в дальнейшем туго пришлось с этой Принцессой. Ведь ей еще поделали фригидность и вагинизм, все та же обер-фрейлина. Писали Папе, но ответа не получили. Пепел обер-фрейлины унесло ветром, чего не скажешь о ее мерзостном колдовстве. Стоило миновать медовому месяцу, как Принц сказал, что едет разыскивать Святой Грааль и нацепил Принцессе пояс целомудрия, подобрав самый большой замок, от конюшни. Принца гнало в путь и другое желание, сильнее первого: насолить Торквемаде за посягательство на Принцессу и некомпетентность в снятии колдовства: разыскать душегуба и подлить ему в испанские сапоги свинца для сокращения внутреннего пространства, что он и выполнил через три года поисков и преследования. Половина дела была сделана, а насчет Грааля он решил повременить, ибо много раз уже бывал битым конкурирующими красными следопытами.

А когда Принцесса спросила про ключ от пояса, ответил, что потерял.

Когда же Принц вновь отважился пуститься в путь за Граалем, то уже не вернулся, соблазненный по причине привычного рукоблудия белизной руки какой-то леди из местного озера.

Замок открыл фомкой придворный конюх, известный в своих кругах медвежатник, и после сей процедуры колдовство прекратилось мгновенно, а прощенная обер-фрейлина упокоилась на небесах - держа там, впрочем, ответ по всей строгости. Апостол Петр вынул ключ.

"Ключ? - подумала та, бесплотная, но разумная. - Скитаясь внизу призраком, среди замковых духов, я где-то что-то слышала о каком-то ключе. Его как будто потеряли... Нет, не припомню".

39. Маскировка

Серый Волк не хотел ничего плохого, он просто думал сыграть в садо-мазо: нарядился беспомощной козой и явился к козлятам, желая, чтобы его бичевали и насиловали.

Но те не признавали в нем маму Козу, как он ни блеял: "Козлятушки мои, ребятушки мои".

- Это козел какой-то, - говорили из-за двери козлята.

И тогда Волк догадался, что одной лишь козлиной шкурой ему не обойтись.

Он пошел в сомнительный, полуподпольный косметический салон к Айболиту, который в свободные часы подрабатывал, как умел: делал пирсинг, каттинг, выдавливал прыщи, занимался стоматологией.

Доктор, вообще, предпочитал хирургию.

Волк уселся в кресло; Айболит участливо спросил:

- А почему это у нас такие большие глазки? А почему это у нас такие большие ушки? А почему же это у нас такие огромные зубы?!!

Айболит начал с каттинга: подрезал уши, да под ноль купировал хвост. Потом сузил и растянул глазки, подтянул кожу, везде побрил. Под видом пирсинга Волк продел себе кольца во все отверстия. После чего Айболит густо татуировал его овечьими завитками. Волк стоял перед зеркалом, а доктор смотрел на него, качал головой-колпаком и бормотал:

- Овца овцой.

- Вообще, я хотел быть мамой-козой...

- Ты теперь ею обязательно будешь, не переживай, - заверил его Айболит. - Разве что голос... Небольшая операция каттинга с целью коррекции... Нагнись...

В дверь уже колотили.

- Сейчас, сейчас, - закричал доктор, берясь за цельнометаллические бедренные протезы. - Это зайчик, - объяснил он Волку. И крикнул: - Я пришью тебе новые ножки! Ты опять побежишь под трамвайчик...

Волку он выдал склянку:

- Потом еще примете вот это. У вас немедленно откроется язва и состоится так называемый "козий стул". Мы, медики, любим образные выражения.

Косметический Волк стоял и что-то пищал в благодарность. Айболит настолько полно удовлетворил его надобность в садо-мазо, что даже к козлятам уже не особенно хотелось, но он все-таки пошел.

При виде Волка, направлявшегося к дому Козы, встречный Медведь с коробом за плечами встал на дыбы и вожделенно заревел. Козий стул, обещанный доктором, случился немедленно. Из медвежьего короба посыпались пирожки с потрохами и выскочила девочка. Она схватила Волка за лапу и сказала:

- Бежим!

- Нас не догонят, - вопил на бегу Волк, который был сплошное Тату.

40. Мастер Феназепам и жадный Вартан

Мастер Феназепам делает нечто вроде селедки под шубой. Точнее, он кроит шубу, а селедка-тревога-забота все равно остается, но шуба ее прикрывает.

Однажды к Мастеру Феназепаму пришел с рецептом жадный Вартан.

- Я скрою тебе хорошую шубу, - пообещал Феназепам.

- А две сумеешь?

- Ну, и две сумею, - согласился Мастер, пристально изучая рецепт через снятые с носа и специально приставленные к бумажке очки.

- А три?

Мастер Феназепам призадумался.

- Что ж - выйдет, пожалуй, и три.

- А десять? А двадцать пять?

Тот почесал в затылке.

- Приходи, дорогой, завтра - сказал Мастер Феназепам. - Ты получишь то, о чем просишь.

Жадный Вартан явился с утра, к самому открытию. Он так нервничал, так нуждался в шубах, что терзал тюбетейку.

- Вот тебе, дорогой, возьми, - и Мастер Феназепам протянул ему стандартную упаковку. - Каждую таблетку будешь резать бритвой на столько долек, сколько пожелаешь. И у тебя получится много маленьких шуб. Ведь много больших полушубков из одной овцы не выкроишь, да? Из такого рецепта, да еще и фуфленого, мне никак не построить тебе достойную, теплую шубу от всех твоих зябких тревог и бед. Впрочем, ты можешь надеть всю шубу сразу, целиком. Напиши перед этим записку и ни в коем случае не запирайся на ключ. Пусть тебя увидят.

Жадный Вартан так и поступил.

И в ателье ему выписали новый рецепт на такую тяжкую шубу, в которой он уже не мог пошевелиться, а селедка испортилась от духоты и причиняла множество еще неизведанных неудобств.

41. Миссия в Муроме

Источники умалчивают, но знаменитые доктора Фрейд, Адлер и Юнг, пока еще не поссорились, отправились путешествовать в русскую землю и сделали остановку в городе Муроме.

Там их внимание привлекли разговоры о здоровенном детине, который вот уже тридцать три года сидит на печи безо всякой пользы и только жрет. Члены венского кружка не понимали по-русски ни слова, поэтому разговоры привлекли их внимание физически: жители Мурома просто сгребли заезжих аналитиков в охапку и доставили прямо в избу к Илье.

- Дас ист фантастиш, - воскликнул, естественно, Фрейд, и далее, в отечественном переводе: - Классический случай истерический нижней параплегии.

Местный толмач топтался рядом, жуя чеснок.

- Ножки отнялись, как лошадь вошла в горницу, он еще мал был, объяснила матушка Ильи.