Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина - Руслан Хасбулатов

...Необходимость осуществления серьезной корректировки правительственной политики в области реформ экономики было одним из главных требований VI Съезда народных депутатов. Этого же требует общество, убедившись в неэффективности результатов деятельности правительства в этой области уже за первые месяцы текущего года. Одним из серьезных недостатков реформы являет­ся отсутствие ее теоретической, концептуальной базы. Собственно, мы имеем всего лишь два достаточно условных документа. Пер­вый — это выступления президента Ельцина на Съезде народных депутатов, на котором он объявил о переходе на «свободные цены» с 1 января 1992 года; Второй документ Меморандум Российского правительства относительно его обязательств по поводу вступле­ния России в МВФ. Эти обязательства требуют от правительства сократить государственные расходы, добиться бездефицитного бюджета, осуществить политику приватизации и т.д. — речь идет о тех задачах, которые мы ставим перед собой еще с 1990 года — за­долго до того, когда было сформировано нынешнее правительство. Этот весьма «скудный» документальный материал не дает возмож­ности сказать что-либо существенное о концепции реформы, за ис­ключением того обстоятельства что, по-видимому, оно чрезмерно ориентируется на рекомендации МВФ. А этого не следует делать, поскольку специалисты МВФ плохо знают страновые особенности и их рекомендации часто дают отрицательный эффект. Об этом на­глядно свидетельствует опыт МВФ в странах Латинской Америки, Азии, Восточной Европы.

... Предлагаемая концепция, имеющая целью осуществить са­мую серьезную корректировку макроэкономической политики госу­дарства, имеет высокую степень социальной направленности. С та­кой точки зрения она в большей мере учитывает опыт западноевро­пейских стран, в которых сильны кейнсианские традиции — сильное государственное вмешательство и высокая степень защиты госу­дарством интересов общества, в особенности наименее обеспе­ченных слоев общества. Поэтому, осуществляя законотворчество, нам необходимо руководствоваться достаточно цельным представ­лением того, каковыми должны быть общие результаты нашей за­конодательной деятельности с точки зрения выстраивания модели будущего общества. Мы не можем принимать законы — а наши за­коны имеют огромное значение в силу того, что каждый из них яв­ляется органическим законом, своего рода кирпичиком того нового здания, которое мы выстраиваем, если у нас нет представления общей картины этого нового здания, которое мы создаем. У меня такое впечатление, что правительство не имеет такого представле­ния, то есть оно не знает и, скорее всего, не думает о том обществе, к которому мы движемся. Но мы, законодатели, не имеем права не знать, что мы создаем, принимая ежедневно важнейшие, фунда­ментальные законы под это новое, капиталистическое общество. Это новое общество — довольное жесткое общество, и мы должны принимать такие законы, которые «смягчали» бы его жесткие кон­струкции, обеспечивали бы максимальную защиту рядового граж­данина. Но эта задача будет невыполнимой, если мы не обеспечим высокоэффективное функционирование новой экономической сис­темы, основанной на механизмах конкуренции...

Слабость, и даже ущербность правительственной политики за­ключается в том, что, во-первых, она не обеспечивает создания на­дежных механизмом конкуренции, поскольку стихийная распродажа государственной собственности не основана на создании рыночных механизмов. А сама по себе частная собственность—даже если мы в один день передадим всю государственную собственность в част­ные руки — не создает эти конкурентные механизмы.

Во-вторых, правительство не представляет себе, каким дол­жен быть самый первый шаг в деле создания рыночной экономики. Это — даже не приватизация, даже не*либерализация цен. Это — сложная, комплексная работа и парламента, и правительства, и ме­стных властей, и финансового сектора — направленная на созда­ние широкой инфраструктуры рынка с его финансово-банковскими, кредитными и прочими инструментариями...

С этого следовало начинать реформы. Но дело сделано — из­брана неверная парадигма развития, негативные результаты оче­видны и ситуацию необходимо исправлять. Я не уверен в том, что правительство немедленно согласится с нашими предложениями. Но полагаю, что вы, уважаемые депутаты, принимая отныне эко­номические, финансовые и иные законы, связанные с реформой, сможете ориентироваться с большей полнотой, по сравнению с периодом до представленного Доклада, относительно того, какие коррективы необходимы для успешного осуществления реальных реформ, а не контрреформ...

...По многим направлениям экономической реформы нами при­няты десятки законов и иных нормативных актов — из них 98% раз­работаны в наших комитетах и комиссиях, а не правительством «ре­форматоров». Странно, не правда ли? — Почему же Правительство не представляет нам свои проекты законов, которые законодатель­но регулировали бы новые экономические отношения рыночного хозяйства? Оправдана ли их тактика прибегать к «указному праву», не могущему иметь законодательной силы?

...Далее, я хотел бы выразить сомнение по поводу того, явля­ются ли необратимыми социальные перемены. Мне представляет­ся, что такой излишне оптимистический вывод о «необратимости» реформаторского процесса может сыграть очень скверную шутку с нами. Социальные процессы очень часто обратимы, даже самые глубокие, если эти социальные перемены не пользуются общест­венной поддержкой, если нет соответствующих социальных гаран­тий в форме широкой ее поддержки населением. Конечно, Россия, Российская Федерация, ее народы выстрадали экономическую ре­форму, она необходима. Но вопрос: «Какая реформа?» И какова ее социальная цена? Правительство не знает ничего о том, что было обещано парламентом и президентом народу за его поддержку в августе 1991 года. Оно считает себя «свободным» от всяких обяза­тельств перед народом. Мы, парламентарии, такую свободу от на­рода не имеем.

...Верховный Совет, как и большинство граждан России, весь­ма обеспокоен сложившимся положением дел в стране — стреми­тельная инфляция, быстрое удорожание цен на все товары и услуги. Ситуация может очень обостриться в течение апреля-мая. На сего­дняшний день интенсивно набирает скорость развал промышлен­ности и сельского хозяйства.

Падение производства за первый квартал (январь-март 1992 года), по официальным данным, достигло приблизительно 15—18%, а по выборочным данным независимых исследователь­ских центров и по экспертным оценкам специалистов в промыш­ленности, этот показатель составил 23—28%. Самое тревожное состоит в том, что с каждым днем ухудшается жизнь людей без ка­ких-либо надежд на ближайшее будущее. К сожалению, это паде­ние не структурного характера, а, по существу, просто происходит обвал производства. Причем специфика нашей промышленности заключается в том, что проводимая политика приводит к остановке производственных мощностей, наиболее передовых с точки зрения технической оснащенности производства. Следовательно, избраны неверные подходы воздействия на производство.

Поэтому аналогия, скажем, с политикой госпожи Тэтчер, когда речь шла о политике реструктуризации производства государст­венных корпораций, характеризующихся крайней технологической отсталостью и неэффективностью (то есть банкротство «хромых уток»), совершенно неуместна.

Общие результаты: анализ показывает, что причина таких про­счетов в реформе — не противодействие трудящихся, и неких «серьезных политических сил» (как говорится в выступлениях пред­ставителей правительства), а в просчетах самого правительства.

В центр реформ были поставлены всего лишь мероприятия в чисто финансово-бюджетной сфере. Практика подтвердила опа­сения многих экономистов, специалистов управления в промыш­ленности, аналитиков в том, что сама по себе либерализация цен без предварительного создания основ рыночной инфраструктуры означает простое административное повышение цен на произ­водимую продукцию монополистами. Тем более если речь идет о государственном монополизме. Мне приходилось неоднократно подчеркивать: государственный монополизм — это худшая форма монополизма.

Почему? Потому что государственный монополизм подкрепля­ется политической властью. Причем страдают от этого монополиз­ма сами государственные предприятия, их трудовые коллективы, директора этих предприятий, которые оказались в сложных усло­виях. В результате внешне меры правительства выглядят весьма радикально (что вводит в заблуждение мировое экономическое сообщество), но будучи оторванными от реальной экономической жизни, в которой доминирует государственный монополизм, ос­нованный на исключительно одной форме собственности, они не дают ожидаемого эффекта. И естественно, не могут породить ме­ханизмы конкуренции, адекватные смешанной экономике, при ко­торых устанавливается равновесие на рынке через действие зако­нов спроса и предложения. Смешанную экономику еще предстоит создавать. Но по каким направлениям двигаться нам дальше, на чем сосредоточить наши усилия? Прежде всего, следует сделать все, для того чтобы остановить дальнейшее падение производства, не упуская при этом задач его структурной перестройки. Уместно напомнить, что с 1985 года, с момента прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева, в структуре нашей экономики не произош­ли серьезные позитивные изменения, наоборот, она значительно ухудшилась; стремительно сокращается доля готовых изделий (ма­шиностроительный сектор), возрастает доля сырья и полуфабрика­тов. Уменьшается производство товаров народного потребления и продовольствия. В то время как потребности людей увеличиваются, поскольку это закон повышения потребностей... Если не остановить падение производства, будет резко ухудшаться уровень жизни лю­дей, неизбежны крупные социальные потрясения. Допустить этого, конечно, нельзя...