В шаге - Юрий Никитин

чуть колыхнулись, чиркая красными сосками по тонкой ткани блузки, я невольно представил, как подставляю под них ладони, чтобы ощутить плотную горячую тяжесть.

– …Но директору виднее.

– Он всё продумывает, – согласилась она и, наклонившись к нижним ящичкам, начала рыться. – Стратег…

– Ему положено, – ответил я вежливо, в мозгу во всей красе развернулась цветная картинка, в которой эта секретарша ещё и чуть раздвинула ноги, платье уже заброшено ей повыше, почти на голову, крупные снежно-белые ягодицы хороши, чётко очерчены, оттопырены и приподняты, анус наверняка горячий и плотный, воображение моментально показало, как бы вдул прямо тут, на столе, красиво удерживая ноги кверху, а потом разводя в стороны, потом сразу в рот, это норм, вряд ли обидится. – У вас кандидатская по психологии?

– Психиатрии, – уточнила она.

А ведь нарочито наклоняется таким образом, мелькнула мысль, да ещё и двигает задом. Самые древние отделы мозга никогда не уступают первенства, разве что в глубокой старости отойдут на задний план, но сейчас воображение, доставшееся даже не от питекантропов, а вообще от лесных тварей, дало яркую картинку, как прижимаю эту кандидатшу к полу и зверски насилую в зад. Ужаснулся, никогда в жизни не прибегал к насилию, даже в ролевых играх, и вообще это для извращенцев, любое принуждение мерзко, почему же такие вот да ещё в эмоциональных красках?

– Сейчас отыщу, – сказала она.

– Не спешите, – сказал я великодушно.

Воображение дало картинку, как она забралась под канцелярский стол, едва поместившись там с её объёмами, и униженно сосёт оттуда, а я печатаю на клаве, внимательно поглядывая на дисплей.

– Наконец-то, – сказала она обрадованно. – Зачем я сунула в нижний ящик?.. Догадывалась же, что понадобится скоро!

– Спасибо, Агнесса, – ответил я поспешно. – Наш директор очень предусмотрителен. Уверен, работать с ним одно удовольствие. Во всех отношениях.

Она загадочно улыбнулась, я подумал, что у нас мелькнула одна и та же картинка, как директор использует её сочное тело для половых нужд, поспешно откланялся и вышел в коридор, придерживая папку.

Это сейчас, проговорил себе с сильнейшим стыдом. А когда заработает нейролинк в полную силу? Как вообще людям в глаза смотреть, когда мозг транслирует такое? Хоть вешайся.

Правда, оказавшись на своём этаже, выбросил из головы эту хрень, не интеллигент всё-таки, новое назначение поворачивал так и эдак, рассматривая как сбоку, так и снизу. Вопрос принимать или не принимать вроде бы неуместен, просто запросил время подумать, чтобы ещё раз посмотреть со стороны.

Быть директором, конечно, здорово. Царь и бог, но это значит резко ограничить свою исследовательскую работу. С другой стороны, можно её переложить на рядовых исполнителей, разбив на части. В любой творческой работе слишком много чёрного труда, пятеро сотрудников сделают её быстрее, чем я один, а мне можно тем временем подумать о следующем шаге.

Шествуя вдоль рядов с айтишниками, сделал крюк, чтобы пройти мимо стола, где Ежевика разрабатывает программу по нивелированию помех в облачных вычислениях восьмого порядка.

Издали показалась светлым лучиком в полутёмном зале, а когда подошёл ближе, а она вскинула голову и улыбнулась, сказал себе, что это вот и есть нечто чистое и одухотворённое.

Пару столетий тому сочли бы распущенной дрянью, но тогда телу придавали слишком большое значение, а сейчас: «Богу – Богово, Цезарю – Цезарево». Тем более что даже самые тупые и консервативные уже видят, как быстро человеческое тело в прежнем виде уступает, хоть пока и по частям, неорганике. Стоит только посмотреть на Марата, а кроме него даже в нашем институте есть и покруче, что продвинулись в замещении презренной плоти на благородные сплавы куда дальше в рискованные и неизученные области.

– Шеф? – сказала она чисто и трепетно, брови поднялись в радостном ожидании.

– Работай, негра, – буркнул я и пошёл дальше.

До конца рабочего дня поворачивал идею директорства так и эдак, уже не сомневаюсь, что приму, только старался понять, как справляться с громадиной, когда в одном здании окажутся и софтовики, и железнячники, что вроде бы одна команда, только запросы частенько противоположные.

Мою озабоченность заметили, но деликатно делают вид, что всё норм, только Ежевика ровно в шесть часов вошла в кабинет, постучала ногтем по браслету с часиками на руке, намекая, что пора покидать рабочее место, а то штрафы нас совсем разорят.

– Шеф, – сказала она ангельским голоском, – если что нужно, только свистните!.. Мы все сразу явимся.

– Без вас тошно, – буркнул я, взглянул на неё внимательно. – Чего такая весёлая?

– С вами общаюсь, – ответила она тоненьким, как у анимешного персонажа голоском, – разве это не радость?..

– У меня туго с юмором, – предупредил я, – за такое издевательство и придушить могу.

– Хорошо, – согласилась она. – Угостите ужином, тогда и душите, ладно?

Я подумал, кивнул:

– Если ты не слишком прожорливая, то ладно.

– Как птичка, – заверила она. – Самая мелкая!

Я поднялся, с чувством потянулся, разминая застывшее тело. Она сняла со спинки кресла мой пиджак и растопырила, предлагая сунуть руки в рукава.

– Оставь, – сказал я. – День тёплый, а тут никто не сопрёт.

– Не сопрут, – подтвердила она. – Такие носили ещё мои дедушка с бабушкой. Кому такой нужен?

– Мужская мода консервативна, – напомнил я. – Мы народ основательный. Это вы обезьяны в перьях.

Вышли вместе, воздух на улице жаркий, я даже рукава подвернул повыше, увеличивая площадь для впитывания солнечных лучей, что производят в коже ценные витамины.

Она огляделась, щурясь от яркого солнца, воскликнула радостно:

– Вон там мороженое! Лучшее в нашем районе!

– А за мороженое тоже можно придушить? – осведомился я на всякий случай.

– За такое можно, – заверила она счастливо. – Даже дважды.

На этот раз привычный секс тянулся дольше, проходил спокойнее, а когда всё закончилось, я продолжал держать её в объятиях, наслаждаясь непривычным чувством умиротворения и покоя.

Она же, едва отдышавшись, уткнулась лицом в плечо и спросила тихонько:

– Это что же… мы занимались любовью?

– Нет, – ответил я как можно обыденнее, – просто трахались.

Она помолчала, потом произнесла совсем шёпотом:

– А-а…

Мне почудилось в её голосе некоторое разочарование, промолчал, сама знает, какие именно гормоны побуждают к сексу, даже к беспорядочному.

Она отодвинулась и, лёжа на спине, поинтересовалась:

– Мне казалось, ты не энтузиаст нейролинка. Тогда почему возглавил отдел перспективных разработок?

Я ощутил облегчение, ещё не забыл время, когда женщины после секса обязательно интересовались, хорошо ли партнёру было, и приходилось врать, что просто восхитительно, лучше не бывает, теперь же в сексе тайн не осталось, все знают, что хорошо, что не очень, а что вообще ни в вагину, ни в Красную Армию.

– Потому и возглавил, – ответил я буднично. – Скептики