Патриарх Филарет(Федор Никитич Романов) - Варвара Вовина

В июне 1630 г. Густав-Адольф вступил в войну против империи. Большую помощь в ней оказала ему перепродажа русского хлеба, именно тогда хлынувшего в Европу. Фактически это была русская денежная субсидия королю[85]. Сближение с ним Филарета становилось все более тесным. Вскоре «великие государи» получили официальное обещание Густава-Адольфа выступить в союзе с Россией против Польши. Спор теперь шел уже только из-за конкретных сроков, так как Филарет хотел дождаться вступления в войну Турции. Антипольская коалиция вновь стала реальностью.

В марте 1632 г., за несколько месяцев до начала войны, произошло событие из ряда вон выходящее. Филарет направил личное послание шведскому королю о дружбе и союзе. Оценивая этот необычный шаг, в Москве писали: «А до сей грамоты от великого государя святейшего патриарха Филарета Никитича Московского и всея Руси к свейскому королю николи ни о каких делах ни с кем не писывано»[86]. Любопытно также, что в это же время стала складываться концепция общих идейных интересов православия и протестантизма в борьбе против католичества. По некоторым сообщениям, Филарет поручил тогда переводить на русский язык кальвинистский «служебник», что и было выполнено. До настоящего времени в Хельсинки хранится русский перевод голландского катехизиса, относящийся ко времени правления Филарета[87].

Между тем в Москве создавались полки «нового строя» — рейтарские, драгунские. Их возглавили прибывшие на русскую службу иностранные офицеры, в основном шведы и шотландцы. Густав-Адольф присылал к Филарету своих доверенных лиц. Обсуждались важные вопросы, касающиеся будущей войны. Тогда Россия впервые участвовала и в планах раздела Речи Посполитой. Предполагалось, что после ее разгрома к Москве отойдут украинские и белорусские земли. Но само Русское государство очень медленно оправлялось от «всеобщего разорения» в результате Смуты. Иначе и быть не могло, и все внутренние меры правительства имели лишь частичный успех. Новая война потребовала новых жертв. Уже после ее начала был объявлен экстренный сбор «пятой деньги» — суровая мера, предпринятая ввиду особого положения в стране. Филарет был готов идти на все, чтобы только вступить в борьбу с Сигизмундом III.

Но весной 1632 г. король умер. В Польше на какое-то время установилось бескоролевье. А что такое междуцарствие и как можно выгодно использовать его — это Филарет знал по русскому опыту. Правда, казна была не слишком полной, а поместное войско, несмотря на полки «нового строя», — не таким уж сильным. Не было у царя и патриарха и военачальников, каким был когда-то Жолкевский у Сигизмунда. В сущности, никакие явные или же мнимые сложности в Польше, на которые, надо думать, уповал Филарет, также не были равнозначны Смуте. Но смерть Сигизмунда была удобным моментом для нападения. И Филарет поставил все на эту карту.

Смоленская война 1632–1634 гг. оказалась одним из самых драматичных эпизодов в старинном конфликте между Россией и Польшей из-за Смоленска. Русские войска, нарушив Деулинское перемирие, стали захватывать пограничные территории Речи Посполитой. В Москву полетели радостные сообщения. Поход на Смоленск и его захват должны были стать реваншем за Смуту. Даже сам круг действующих лиц, казалось, говорил об этом, ибо командовал осадой тот самый Шеин, который 20 лет тому назад сам сидел в этой крепости со своим гарнизоном. Как отмечал Пахомий, патриарх начал войну, «хотя свою обиду отомстите Литовскому королю Владиславу». Однако получилось так, что отомстил не он, а Владислав, действительно вскоре ставший польским королем. Судьба, так долго бывшая благосклонной к Филарету, не раз возносившая его из бездны падения на вершину могущества, под конец жизни обернулась к нему суровым ликом.

В ноябре 1632 г. в сражении погиб главный союзник патриарха — Густав-Адольф. На практике это означало начало распада коалиции. Но Филарет осознал это не сразу. Надежда на общность интересов была большая, тем более что шведская грамота о смерти короля гласила, что он погиб «в бою с католиками [от папе-жан] за христианскую евангелическую и за старую греческую веру»[88]. Летом в Стокгольм было направлено «великое посольство» с целью побудить Швецию выступить сейчас же против Владислава. Но желаемый результат так и не был достигнут.

В последние месяцы жизни еще недавно всесильный патриарх теряет «бразды правления». Он уже не заправляет самолично внешними делами и даже вынужден придумывать специальную тайнопись, азбуку «затейного письма», в отчаянной попытке снестись со своими сторонниками в Швеции. Да и ту его принуждают отдать в Посольский приказ. А Владислав тем временем уже под Смоленском осаждает армию Шеина, для которого этот город стал поистине роковым. Другие воеводы не поспешили на помощь к любимцу патриарха. Да и помощь эту не так легко было собрать. И Филарет не выдержал такого удара судьбы. 1 октября 1633 г. патриарх умер, так и не узнав об окончательном поражении и капитуляции армии Шеина.

Как сообщает Фоккеродт, «царь Михаил от всего сердца наскучил тем игом, под которым находился, и не очень-то горевал, когда закрыл глаза старый патриарх, с досады и огорчения на плохой успех затеянного им предприятия на Смоленск»[89]. И действительно, уже 4 октября Михаилу Салтыкову был послан указ об освобождении из опалы. Вернулись и его брат, и все опальные дьяки, дорвались наконец до власти Стрешневы. Взошел на плаху Шеин, обвиненный в измене. Новый патриарх Иоасаф, выбранный, впрочем, еще самим Филаретом, не желавшим сильного преемника, отличался слабым характером. Распался штат патриарших стольников. И старым временщикам, вновь воцарившимся «на верху», вероятно, казалось, что навсегда исчез сам дух сурового и властного правителя, ревнителя традиций, «столпа православия», гонителя всего западного, стоявшего у истоков царской династии Романовых.

Примечания

1

1. Селифонтов Н. Сборник материалов по истории предков Михаила Федоровича Романова. Т. 2. СПб., 1898, с. 63, 78–80. Ранний биограф Филарета А. Смирнов полагал, опираясь на дату вступления отца Федора Никитича во второй брак с Евдокией Горбатой и год получения им самим боярского чина, что будущий патриарх родился между 1554 и 1560 гг. (см. Смирнов А. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. — Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1873, № 1, с. 114).

2

2. Песни, собранные П. В. Рыбниковым. Ч. 1. М. 1861, с. 66–67.

3

3. Синбирский сборник. Т. 1. М. 1844, с. 93, 103, 104, 121.

4

4. Исаак Масса. Краткое известие о Московии. М. 1937, с. 42.

5

5. Акты исторические (АИ). Т. 2. СПб., 1841, с. 65.

6

6. Исаак Масса. Ук. соч., с. 42.

7

7. Разрядные книги. 1598–1638 гг. М. 1974, с. 66–67.

8

8. Подробнее см.: Васенко П. Г. Бояре Романовы и воцарение Михаила Федоровича. СПб. 1913, с. 52–53.

9

9. Приведем здесь не совсем ясное высказывание Горсея о том, что Федор Никитич «был принужден» жениться на Шестовой, которую англичанин называет «служанкой» его «сестры, жены князя Бориса Черкасского» (см. Джером Горсей. Записки о России. XVI — начало XVII в. М. 1990, с. 107).

10

10. Там же.

11

11. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 14. СПб. 1910, с. 53.

12

12. Сказание Авраамия Палицына. М.—Л. 1955, с. 104.

13

13. Исаак Масса. Ук. соч., с. 43.

14

14. Наиболее ярко эта поздняя легенда отражена у Буссова (см. Буссов К. Московская хроника. 1584–1613. М.—Л. 1961).

15

15. Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. СПб., 1899, с. 228–233. Известно также найденное в Коломенском дворце странное изображение Филарета в царских бармах и с надписью: «Царь Федор Никитич».

16

16. Там же, с. 246–248.

17

17. См. также: Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М. 1978, с. 156–162.

18

18. ПСРЛ. Т. 14, с. 53.

19

19. АИ. Т. 3. СПб. 1841, с. 224–225.

20

20. Чтения в Обществе любителей духовного просвещения, 1873, № 1, с. 142.

21

21. АИ. Т. 2, с. 51, 57,65.

22

22. Там же, с. 64–65.

23

23. Там же, с. 51, 65.

24