Песня волка - Ирина Баздырева

— Он заявил, что подробности расскажет, тогда, когда мы соизволим купить щит, — пренебрежительно хмыкнул мистер Эйванс. — Довольно дешевый трюк, но действует.

— Меня он ужасно заинтриговал этим своим обещанием, — улыбнулась его жена.

— Но может быть это действительно был только трюк, чтобы заставить вас купить старую вещь? — предположила Эшли.

— Я не такой простак, детектив, — холодно отрезал Эйванс. — И никогда не покупаю кота в мешке.

— Вы знаете, муж тут же поинтересовался откуда молодому человеку известна эта история? Неужели от самого шамана? Мистер Стоун ответил, что сделал запрос в архиве конгресса, и они переслали информацию в архив Детройта. Он сказал, что приложит все справки к нашей покупке.

— Он делал запрос только о щите?

— Я так поняла, что речь шла именно о нем.

— Вы интересуетесь культурой коренных индейцев? — спросила у нее Эшли.

— О боже, нет, конечно… — манерно передернула плечами под шелковой блузкой миссис Эйванс. — Но этот щит меня заинтересовал, мне захотелось посмотреть на него. Мистер Стоун сказал, что позвонит мне и назначит встречу, но так и не позвонил. Он пропал, и я уже забыла о нем, как вдруг объявился некий Фрискин. Он позвонил мне и заявил, что желает узнать по прежнему ли я желаю приобрести щит. Если нет, то он продаст его другому клиенту.

— Ты мягкотелая, Грейс, я не раз говорил тебе это. Уговорить тебя не составляет никакого труда, — видимо по привычке, сухо заметил мистер Эванс.

— Я согласилась взглянуть на этот щит и на другие вещи, которые пообещал показать мне этот Фрискин, — не обратила на это никакого внимания миссис Эванс.

— Вы договаривались с ним по телефону?

— Нет, — резко произнес мистер Эванс, якобы перехватывая у жены, а скорее всего у Эшли инициативу в разговоре. — Он заявился сюда. Все шнырял глазами по сторонам и выспрашивал нет ли у нас антиквариата, от которого мы желали бы избавиться.

— Но, дорогой, он запросил сущие пустяки за этот древний щит, каких нибудь пятьсот долларов!

— Может быть и так, — мистер Эванс бросил скомканную салфетку на стол, раздражаясь все больше. — Это мелкий делец — все боялся продешевить, и это при том, что норовил побыстрее избавиться от своего товара.

Надо сказать, что Эшли больше прислушивалась к мистеру Эйвансу, чем к его жене, склонной к некой экзальтации. А потому, когда мистер Эйванс уткнулся в газету, поняла, что разговор закончен и здесь ей больше ничего не скажут. Эйвансы просто не позволят втянуть себя в это дело. Эшли попрощалась и поехала в участок.

Получив разрешение, она заехала в криминалистический отдел за щитом, ритуальной трубкой и ножом, после чего отвезла их в галерею Фрискина.

Софи выглядела опустошенной и подавленной, и, кажется, даже не очень обрадовалась возвращению в коллекцию потерянных было для нее экспонатов.

— О, конечно, вы можете посмотреть его бумаги, — говорила она, когда провожала Эшли через три ярко освещенных зала, где суетились рабочие, устанавливавшие столы и лампы. Официанты гремели посудой и переносили упаковки с закусками поближе к столам, готовясь к предстоящему фуршету.

— Как видите, мне придется в полном одиночестве проводить этот вернисаж, отменять что-либо уже поздно. Спасибо, что вы вернули эти предметы, хотя ума не приложу куда бы их пристроить…

— У вас все получится, — подбодрила ее Эшли.

Они вошли в кабинет Фрискина, и Софи включила свет. Эшли не верилось, что еще вчера он принимал ее здесь: в кабинете что-то неуловимо изменилось. Не было самого Фрискина.

— Располагайтесь, Эшли. Здесь вас никто не потревожит, разве что только я забегу на минутку, взять тайм-аут. Надеюсь, не помешаю вам.

— Вы меня не побеспокоите, наоборот, у меня, возможно, возникнут вопросы и вы мне понадобитесь. Понимаю, сейчас вам необходимо сохранить связи Фрискина и вам не до меня, но все же загляните сюда на минутку.

Софи пошла было к двери, но остановилась, повернулась к Эшли и отведя с лица рыжую прядь, спросила:

— Вы же не думаете, что это я… всех троих..? — в ее голосе чувствовалось напряжение.

— Думаю, что это не вы, но все же до окончания следствия вам лучше не уезжать из города.

— Я понимаю, но… если вы что-то обнаружите, скажите мне? Я не к тому, чтобы выведать, просто, я… я боюсь. Мне иногда кажется, что это подбирается ко мне, понимаете?

— Думаю, смерть Боба, Арчи, а потом и Фрискина повлияла так на вас. Вы слишком впечатлительны.

— Да, наверное… я пойду, не буду вам мешать.

Когда дверь за Софи закрылась, Эшли села за письменный стол и положила руки на огромную пустую столешницу. Из-за дверей сюда едва доходил шум вернисажа — там собирались посетители. От того тишина в кабинете становилась еще ощутимей и глубже. Она наугад выдвинула верхний ящик стола и вскоре весь он был завален бумагами. Эшли рассортировала их: счета отдельно, налоговая декларация, платежные ведомости, контракты, аренда, отчеты и переписка ложились в разные стороны, буклеты летели в корзину для мусора.

Лишь после этого она изучила каждую бумажку. К тому времени, когда официант, постучавшись в дверь, внес поднос с кофе, для нее что-то стало проясняться. Отпивая крепкий кофе, Эшли подытожила то, что ей удалось узнать: из оплаченных счетов стало ясно, что Боб съездил в Канаду, в Саскачеван, пробыл там, как и говорила Софи, недели две. Но по тем чекам, которые он приложил, не считая авиабилетов, его расходы оказались не так уж и велики, в основном на бензин для машины, взятой на прокат. Боб много ездил, но чека на крупную покупку не было, как не было и записок Стоуна, на которые ей намекала Софи. Из прайс-листов и буклетов, привезенных из Канады, не было ничего, что заслуживало бы внимания — все они были посвящены культуре сиу и их религии.

Попались несколько невразумительных рисунков, изображающих небрежно заштрихованные круги — их Эшли отложила в сторону. Меньше всего ей дала переписка Фрискина: в письмах, отпечатанных Софи, Фрискин приглашал, обещал, просил и предлагал. Вопрос, что же привез с собой Боб из Саскачевана, оставался открытым.

Допив свой кофе, Эшли сложила бумаги обратно в ящики стола, уложила рисунок с неоплаченными чеками Боба в портфель и покинула кабинет. Это было все, что ей удалось раздобыть, бумаг, которые она рассчитывала найти, не было. Но Софи видела их, и Эшли решила поговорить с ней о них.

По выставочным залам бродила разномастная публика: несколько интеллектуалов общались между собой у витрины с раритетными книгами конца девятнадцатого века, стоя тесной группкой с бокалами шампанского в руках. Большинство посетителей просто ходили, разглядывали экспонаты и приценивались.