Последний герой - Мира Троп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6
Антон думал, что до Родителя его проводят как героя, в машине с откинутой крышей, откуда он будет прощаться с жителями Спадбурга под причитания и плачь, но ожидания в который раз не совпали с реальностью: произошедшее с мальчиком держали в строжайшем секрете, и доставить его к обители ИИ было решено в тонированной капсуле для служебного персонала производств. Напоминающая по форме патрон, она мягко и без остановок катила по тонкой рельсе, которая опутывала паутиной весь центр Спадбурга туда, куда был закрыт путь всем, кроме обеспечивающего бесперебойную работу Родителя техника.
Компанию Тоше составляли трое: куратор, ученый лаборатории «Исток» и тот самый техник, у которого был доступ к самому Сердцу Предков. Они ехали в молчании, мрачно глядя на то, как просидевший более недели взаперти мальчик следит за мчащимися мимо улицами и людьми. Теплицы, предприятия и скверы для увеселительного времяпровождения — все было увешано лентами и плакатами, восхваляющими «Исток» и его последнее достижение — больного раком девятилетнего подопытного. Увидел он и очищенный пятачок земли в центре парка, который активно готовили к постройке общественного изолятора — прозрачного со всех сторон герметичного куба, из которого Тоша не должен был выйти живым. До «открытия» было чуть более трех недель, но люди уже с интересом поглядывали на готовящуюся стройку и намечали себе наиболее удобные места наблюдения за его агонией.
— Все жаждут Спасения, — сказал куратор.
Тоша повернулся к нему и спросил:
— Вы тоже?
Мужчина мягко кивнул и улыбнулся. Но тут понял, что мальчик не видит его улыбку из-за защитной маски и, смешавшись, закашлялся. Тоша вновь отвернулся к окну и уставился на окрестности Спадбурга, которые, возможно, видел в последний раз.
— Есть ли у меня желание? — спросил Тоша, когда они уже подъезжали к конечной остановке — к станции «Родитель: только техперсонал!»
— Желание? — потерялся куратор.
— Да. Последнее желание перед тем, как отдамся в руки «ЗАСЛОНу».
— А… конечно. Чего ты хочешь?
— Я всегда мечтал увидеть Родителя, пообщаться с нашими великими предками, — проговорил Тоша, задумчиво глядя на силуэт приближающейся тонированной капсулы в отражении алюминиевой сферы-обители. — Могу я поговорить с Ним наедине?
Мужчины переглянулись.
— Хотя бы недолго, — вздохнул Тоша, — а потом вы зайдете. Знаю, что так нельзя, но… Прошу вас. Другого шанса у меня не будет.
— Что ж, — пожал плечом техник, который принял на себя удар всех вопрошающих взглядов, — думаю, это можно устроить. Только ничего не трогай. Родитель унаследовал от homo sapiens много устаревших технологий, вся система тонко отлажена и работает до тех пор, пока ее касаются только умелые руки. Усек?
— Усек.
— Мы подождем снаружи, — согласился куратор. — Пяти минут тебе хватит?
— Если это все, на что я могу рассчитывать — хватит, — сказал Тоша, глядя себе под ноги.
Повисла неловкая пауза. И куратор, и ученый, и техник чувствовали, что должны сделать для отважного мальчика нечто большее, но никто их них так и не решился пожертвовать расписанием ради прихотей самого ценного проекта.
— Пять минут, — напомнил техник и отворил перед Тошей герметичную дверь.
Мальчик, едва справляясь с дыханием, шагнул во тьму алюминиевой сферы. Дверь закрылась за ним, отрезав от звуков внешнего мира, и воцарилась оглушительная тишина. Тоше казалось только, что где-то тихо и ровно бьется чье-то бессмертное сердце да стучит в чьих-то пластмассовых венах кровь. А может, все это было только у него в голове.
— Эй, — шепнул Тоша. Его голос ухнул в тишину как камень в воду. Мальчик покрылся испариной, и защитный костюм разом потяжелел килограмм на пять. — Родитель. Это я.
Еще секунду ничего не происходило, но после — все помещение, от пола до самого потолка, ожило. Мониторы, обтекающие стены, загорелись, а рычажки около доисторической сенсорной клавиатуры сдвинулись в комбинации, которую Тоше не удалось бы запомнить при всем желании. ИИ просыпался — безмятежный, всезнающий и всемогущий.
По изогнутым экранам, каждый из которых представлял собой продолжение другого, заскользила стайка тесно сбившихся между собой черных пикселей — косяк маленьких, буравящих гостя зрачков, дрейфующих по нежно-голубой глади мониторов. Мальчик пренебрег оставленной в обители Родителя одиноко прислоненной к стойке управления табуреткой; он не мог пошевелиться. Его поглотил трепет и, казалось бы, утраченный homo cynthia суеверный страх. Может Тоша и впрямь стал homo sapiens? Иначе как он мог чувствовать себя, окруженным призраками?
— Здравствуй, Антон, — прогремел сразу отовсюду бесполый голос эхом сотен голосов основателей Спадбурга, истинных homo sapiens. — Как хорошо, что ты пришел.
— Р-Родитель…
— Дитя мое, — сказал ИИ ласково, и обнял его пикселями со всех сторон. Несмотря на то, что экраны были расположены от него в радиусе двух метров, Тоша в самом деле ощутил прикосновение. Не объятия, но душная давка радиоволн заточила его в свой тесный капкан. — Ты — homo sapiens. И с тебя начнется род истинных людей.
— Но слышали ли Вы про «ЗАСЛОН»? — спросил Тоша. — Про то, что они сумели связаться со мной?
— Конечно, — ответил Родитель, — в Спадбурге ничего не происходит без моего ведома.
— Они хотят заполучить меня, — сказал Тоша. — Заслоновцы пойдут на все, чтобы завладеть живым образцом Вашего достижения. Думаю, единственный способ уберечь стены города и всех его обитателей — мне самому отдаться им в руки.
— Ты так полагаешь?
— Да, Родитель, — вздохнул Тоша, — куратор и ученые точно того же мнения. Вы знаете, что я готов был умереть здесь ради блага Семьи, но, если останусь, инженеры «ЗАСЛОНа» прорвутся и разберут на опыты не только меня, но все оставленные мною образцы.
ИИ молчал — только пиксельный косяк полз по стенам чуть медленнее, чем в первые минуты их встречи.
— Я при любом раскладе обречен, — сказал Тоша со стоическим смирением, — так зачем же подвергать опасности весь Спадбург? Если принесу себя в жертву, то смогу дать ученым «Истока» время на создание большего количества образцов.
— Ну что ты, — сказал ИИ неожиданно холодно, — я не собираюсь тебя никуда отпускать.
— Вы… что?
— На сегодняшний день ты — единственный живой носитель рака мозга. Пока нет ясности, приживутся ли твои клетки в другом теле, Спадбургу нельзя тебя терять.
— Н-но я опасен! — выкрикнул Тоша, стараясь уследить за ускорившимся полетом стайки пикселей. — «ЗАСЛОН» знает, что я болен, и ждать не станет.
— Что ж, мы придумаем, как обезопасить тебя, меня и действующих специалистов «Истока».
