Законник - Семен Данилюк

– Так и не поменял старушку? – заметил Гулевский.

– Нормальная машинёха. Ещё и муха не сидела, – буркнул Стремянный. Признаться, что за годы адвокатской практики так и не наработал на новую, ему было неловко.

4

В Москве Гулевский заскочил домой переодеться и привести себя в порядок. Встретиться договорились у следователя.

Двухэтажное кирпичное здание неподалёку от метро прежде занимала прокуратура со своим следственным аппаратом. Когда следствие от прокуратуры отпочковали, здание поделили меж двумя ведомствами. Попасть в прокуратуру и следственный комитет можно было через единственный подъезд с общим постовым на входе. Но далее лестничные пролёты разбегались направо и налево, будто расчленённые надвое сиамские близнецы.

Заплывший милиционер на входе при виде полковничьего милицейского удостоверения равнодушно кивнул.

На вопрос Гулевского, как найти следователя Цыпко, снизошел до краткого пояснения:

– Следователи налево, прокуроры направо.

Со второго этажа левой лестницы донесся многоголосый жеребиный гогот.

– Это как раз следователи, – подтвердил постовой.

За время недолгого подъема Гулевский успел уловить, что на втором этаже обсуждается вчерашний сабантуй с девицами из канцелярии. Какой-то Симка, не стесняясь в подробностях, доказывал, что Машку он всё-таки отымел. Собеседники, явно подтрунивая, матерно сомневались.

Перед Гулевским открылась задымленная лестничная площадка. В клубах табачного дыма энергично размахивал руками долговязый круглолицый парень в длинном кожаном пальто и остроносых, загнутых кверху туфлях – несомненно, тот самый Симка. Лица трёх его собеседников были исполнены лукавства. Заразительней и откровенней прочих гоготала девица в форме лейтенанта юстиции.

Появление незнакомца не смутило весельчаков и даже не заставило прервать разговор.

– Вообще-то здесь посетители бывают. И не все глухие, – проходя мимо, бросил Гулевский.

На него глянули с недоумением.

Кажется, вся жизненная активность следственного комитета сосредоточилась на лестничной клетке. Во всяком случае длинный, покрытый свежим линолеумом коридор показался Гулевскому беззвучным. Немногие, притихшие у кабинетов посетители выглядели так, будто из них откачали воздух.

Он разыскал дверь, на которой среди прочих фамилий значилось – «И.Б.Цыпко», коротко постучал и, не дождавшись ответа, вошел.

Кабинет оказался пуст. Лишь заваленные бумагами столы и распахнутые настежь сейфы свидетельствовали, что хозяева их неподалёку. В ворохе бумаг натренированный глаз Гулевского заметил уголовные дела, – заходи – бери. «Должно быть, «лестничные» олухи, – решил про себя Гулевский.

Он собрался выйти, но тут послышался шорох и из-за крайнего, у окна, стола показалась нескладная бледненькая девчушка с короткой высветленной стрижкой, очевидно, секретарь или практикантка. В руках она держала оброненные очки.

– Мне нужен следователь Цыпко, – обратился к ней Гулевский.

– Я вас слушаю, – девушка подула на стёкла.

Гулевский не сдержал удивления. Девчушка водрузила на нос очки, сделавшие её несколько старше, оправила юбку.

– Следователь Цыпко Ирина Борисовна, – со строгостью в голосе представилась она.

– Здравствуйте. Моя фамилия – Гулевский.

Цыпко припоминающе свела бровки к переносице.

– У вас материалы по факту смерти моего сына, Константина Погожева, – Гулевский с усилием выдавил из себя эти слова. – У него фамилия матери, – опередил он вопрос. – Хотелось бы узнать, что установлено и что делается по делу.

– Как же, как же. Это которые отравились, – припомнила Цыпко. Она приняла скорбный вид. – Прежде всего, позвольте выразить соболезнование. Поверьте, мы все сочувствуем вашему горю.

Фальшивое, казенное сострадание зародило в Гулевском глухое раздражение.

– Делается, поверьте, всё возможное, – сюсюкающим тоном, каким говорят с заболевшими детьми, продолжила Цыпко. – И как только появятся результаты…

– Номер уголовного дела! – перебил её Гулевский.

Цыпко озадаченно прервалась.

– К сожалению, для возбуждения уголовного дела пока нет достаточных оснований, – огорченно сообщила она. – Но доследственная проверка, уверяю вас, ведется тщательнейшая.

– Да? И какая же, позвольте спросить? – заинтересовался Гулевский. – Каково заключение судебно-медицинской экспертизы? Кто по Вашему поручению осуществляет оперативно-розыскные мероприятия?

– Ой! – Цыпко по-девчоночьи всплеснула руками. – А то всё никак не соображу, где вас видела. Вы ж у нас в сентябре вводную лекцию на первом курсе Академии правосудия читали! Вот как про оперативно-розыскные действия сказали, сразу вспомнила.

– Вы – студентка первого курса? – поразился Гулевский. – И вас утвердили на должность следователя? По блату, что ли?

– Да что вы? Тоже мне – блат. Еще и уговаривали! – обиделась Цыпко. – У нас многим девчонкам с курса предлагали. Деньги, конечно, небольшие, поэтому ребята отказываются, но всё-таки, пока учишься, можно перетоптаться. Мы с мамой посоветовались и согласились. Вообще-то я поступала в консерваторию по классу виолончели. Но – переиграла, – она помяла пальчики. – Думала, в музыкальную школу пойти, но там преподавателям вообще копейки платят. Ничего, главное до диплома дотерпеть. А там сразу – в адвокатуру.

– Знаний-то для следственной работы хватает? – желчно поинтересовался Гулевский.

– Не очень. Но я вникаю. В конце концов это ж не виолончель, – простодушно поделилась Цыпко. Глаза ее наполнились свежим, непритворным состраданием:

– Господи! Так это ваш сыночек! Если б мы сразу узнали…

– Покажите материалы! – потребовал Гулевский.

Цыпко смешалась:

– Вообще-то не положено. Но вам, наверное, можно.

Со вздохом открыла тяжелую сейфовую дверь, на ощупь вытянула тонюсенькую папочку со штамповкой «Уголовное дело №». Номера не было. Да и внутри папка, по сути, была пуста. Лежали две телефонограммы – из больницы и из морга да бланк объяснения с куцыми показаниями некоего Бовина, охранника жилтоварищества «Товарищество достойных», обнаружившего сначала Вадима Седых, а после – тело Константина Погожева. Объяснение состояло из нескольких предложений: возле проходной упал человек, пошел с обходом, на седьмой по счету скамейке, считая от метро, увидел тело, позвонил. Протокола осмотра места происшествия не было вовсе.

– Это всё? – не поверил Гулевский. Он даже бессмысленно потряс пустую папку. – Где план оперативно-следственных действий? Где постановления о назначении экспертиз? Где поручения органу дознания? Где протокол осмотра места происшествия, наконец? Ведь тру-уп!

Цыпко сглотнула:

– Я тоже милицию спрашивала, где протокол осмотра? Оказывается, они решили, что раз перепились пьяные, то нечего осматривать. Потом уж, когда из больницы и из морга телефонограммы поступили, – передали нам по подследственности… Представляете, каков уровень в этой милиции, – посетовала она. – Виталий Борисович, наш руководитель следствия, их тоже очень ругал.

Она заискивающе поглядела на именитого посетителя. Гулевский всё не мог поверить тому, что видел.

– Да, милиция откровенно схалтурила, – согласился он. – Но у вас-то эти материалы уже, – он зачем-то сверился с часами, – больше двух недель. Вы-то давно знаете, что потерпевшие не упились! Что их отравили с целью ограбления. Или – не знаете?! – догадался вдруг он. – Вам известно, что у моего сына была похищена крупная сумма денег, часы, мобильник?

– Да что вы? – безыскусно удивилась Цыпко.

Гулевского перетряхнуло.

– Неужто и впрямь никто ничего не делает?

Он отбросил пустые «корочки».

Цыпко согласно закивала:

– Я понимаю, о чем вы, Илья Викторович. Я тоже хотела сразу возбудить уголовное дело. Но Виталий Борисович, наш руководитель, он велел ждать, пока не придёт заключение медицинской экспертизы. Виталий Борисович говорит: надо прежде убедиться, что это не случайное отравление. Вам лучше к нему зайти… Я уверена, как только он узнает, что погибший – ваш сыночек…

– Да причем тут мой – не мой!.. – Гулевский готов был взорваться. Но наткнулся на испуганно скукожившееся личико.

– Вы бы зашли всё-таки к Виталию Борисовичу! – пролепетала Цыпко. – Кабинет в торце. Как только даст команду, я тут же…

Она умоляюще прижала локотки к груди. Гулевский безнадежно махнул рукой.

– У вас с консерваторией окончательно не получилось? – уточнил он. Цыпко растерянно заморгала белёсыми ресничками. – Попробуйте еще раз поступить. Может, в этот раз нам всем повезет.

Дверь торцевого кабинета с богатой бронзовой табличкой «Руководитель межрайонного следственного отдела Мелешенко В.Б.» распахнулась от удара изнутри, и в тихий коридор, едва не сбив Гулевского, с перекошенным лицом выскочил Евгений Стремянный. Губы его зло подергивались.