Другая дочь - Гарднер Лиза

– Чушь! Все твои доводы – просто куча совпадений. И в твоем захватывающем сценарии зияют дыры, в которые проедет грузовик. А ведь все просто и понятно – мои родители любили Меган. Ни за что на свете они сознательно не приняли бы ребенка убийцы своей дочери. Чушь.

– Ты искренне в это веришь, да? – с любопытством взглянул на нее Диггер.

– Разумеется. Какого черта ты имеешь в виду?

– Хм…

Ларри кивнул сам себе, словно она только что ответила на очень важный вопрос. Мелани тряхнула головой, теряясь все сильнее, будто находилась на краю очень крутого обрыва и только что впервые оступилась.

Пульсация в голове нарастала. Черные пустоты мелькали перед глазами. Она никогда не мучилась серьезной мигренью, но теперь чувствовала, что того гляди накатит тошнота.

– Возможно, тебе стоит поинтересоваться жизнью Харпера и Патриции в Техасе, – зудел Диггер. – Возможно, следует узнать, как они обитали в роскошном дворце, который не в состоянии себе позволить три четверти населения. Возможно, стоит в подробностях представить их пребывание в Техасе с двумя родными детьми – всеми любимой малышкой и уже тогда настолько проблемным мальчиком, что половина мам в квартале не позволяла своим ребятишкам с ним играть. Такое впечатление, мисс Холмс, что вы многого не знаете о своей семье.

– Это неправда. Неправда.

– Ах, мисс Холмс, – почти сочувственно, почти жалеючи пропел Диггер.

Своими отвратительными соображениями он запутывал ее все сильнее.

– Позволь сказать кое-что еще, Мелани, ради твоего же блага. Я нашел тебя не сам по себе, детка. А получил наводку. Анонимный звонок посреди ночи. Разумеется, журналисты не любят безымянных подсказок, даже такой конченый кусок дерьма, как я, – внезапно помрачнев, скривился Диггер. – Я выследил анонима после второго звонка, мисс Холмс. Бостон, штат Массачусетс. Бикон-стрит. Ваш особняк. Что скажешь по этому поводу, Мел? Почему кто-то из вашего дома позвонил мне насчет Рассела Ли Холмса?

– Я не… не… Все это полная бессмыслица.

Мир вдруг накренился. Мелани осела на землю, услышав собственный шепот:

– Но это было так давно…

– Ты получишь по заслугам, Мелани Стоукс, – ухмыльнулся Диггер. – Цитирую анонима.

– Нет…

– Насколько сильно влияют гены на характер человека, Мелани Холмс? Или рождение и детство на помойке? Ты уверена, что усилиями своих заботливых приемных родителей действительно превратилась в холеную элегантную особу, или внутри скрывается все та же белая шваль из Техаса? Теперь понятно, что ты способна быть жесткой. А что насчет тяги к насилию? Никогда не захлестывала жажда крови при взгляде на маленького ребенка, мисс Холмс?

– Нет! Нет. О Боже…

В голове взорвалось. Мелани схватилась за виски, прижалась лбом к коленям и закачалась на траве. Издалека услышала сдавленный смешок Ларри:

– Я прав, да? Двадцать пять лет спустя я наконец добрался до…

И вдруг завизжал.

Мелани медленно повернулась. Мужчина в белом присоединился к ним и вроде бы просто положил руку на плечо Диггера.

– Девушка просила вас уйти, – спокойно констатировал незнакомец.

Ларри дернулся, пытаясь высвободиться.

– Эй, это личный разговор. Надоело навоз за лошадьми убирать или что?

– Нет, но теперь подумываю заточить свою лопату.

Мужчина усилил захват, Диггер поднял руки, сдаваясь. В ту же секунду, как его отпустили, отступил назад.

– Хорошо, я уйду. Но я не вру. У меня есть доказательства, мисс Холмс. Информация не только о вашем отце, но и о биологической матери. Никогда не думали о ней, мисс Холмс? Спорим, она способна указать ваш настоящий день рождения, не говоря уж о настоящем имени. Отель «Мидтаун», дорогуша. Приятных снов.

Незнакомец угрожающе шагнул вперед в ответ на язвительный тон, но Ларри тут же рванул прочь, хлопая фалдами пальто.

Мелани замутило. Она отметила уход Диггера фонтаном креветок изо рта, забрызгавшим траву и глянцевую черную мужскую обувь.

– Черт! – выругался спаситель, неловко отпрыгнул назад и явно растерялся.

Впрочем, как и Мелани. Слезы ярости текли по ее щекам. Голову невыносимо ломило, картинки только добавляли хаоса в сознании. Голубое платье, светлые волосы, умоляющие глаза. Я хочу домой. Пожалуйста, отпустите меня домой.

– Вам лучше? – Чужие руки отвели волосы с лица. – Господи, да вы в полном раздрае. Позвольте мне вызвать скорую помощь.

– Нет!

Мелани боялась врачей сильнее боли. Вскинула голову и заметно вздрогнула.

– Дайте мне… одну минуту…

Добрый самаритянин ничуть не смягчился.

– Господи, леди. Отправиться на прогулку с каким-то прощелыгой… О чем вы думали?

– Ни о чем, это очевидно.

Мелани прижала ладони к вискам. Незнакомец абсолютно прав, и все же она на него обиделась. Не имея другого выбора, наконец рискнула открыть глаза. Трудно видеть в темноте. Газовая лампа высветила черты лица только наполовину – квадратную челюсть, впалые щеки и нос, явно сломанный не один раз. Густые темные волосы, коротко консервативно подстриженные. Губы сжаты в мрачную твердую линию. Знакомая униформа. Отлично! Ее спас один из официантов.

Мелани снова закрыла глаза. Нет ничего хуже, чем попасть в неловкую ситуацию со свидетелем, способным раструбить об этом на весь свет.

– Ну как, выживете? – неприязненно буркнул официант.

– Возможно. Пожалуйста, не могли бы вы говорить тише.

Мужчина, казалось, на секунду раскаялся, но тут же разрушил впечатление:

– Не стоило тащиться сюда с ним. Идиотский поступок. Мерзавец хочет денег?

– А кто не хочет?

Мелани встала на ноги, нуждаясь в движении, просто… в движении. К сожалению, земля снова предательски накренилась и деревья закружились.

Официанту пришлось подхватить ее под руку.

– Попытаетесь идти самостоятельно, и всем присутствующим выпадет удовольствие наблюдать за вашим крутым пике. Зрение?

– Белые точки.

– Слух?

– Что?

– Вам предписаны лекарства, да?

– В доме, – прошептала она и попробовала сделать шаг.

Ноги подкосились. Официант снова поймал ее. Мелани повисла на его руке, и вдруг в голове зашумели голоса.

Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня домой!

Нет, милая. Тебе нельзя домой. Это небезопасно…

Мужчина что-то проворчал насчет глупых женщин, потом подхватил ее на руки. Она прислонилась к его плечу – твердому, надежному, сильному. От него пахло «Олд Спайс».

Мелани уткнулась лицом в его шею и мысленно послала мир катиться ко всем чертям.

Специальный агент Дэвид Риггс пребывал в дурном расположении духа. Во-первых, потому что был не в восторге от спасения девицы в бедственном положении. Во-вторых, потому что спасение вышеуказанной девицы слишком все усложнило.

«На этом этапе мы всего лишь глаза и уши. Расследование очень деликатное. Не облажайтесь».

Риггс был уверен, что старший спецагент Леймор сочтет слежку, вмешательство, а теперь еще и заботу о Мелани Стоукс той самой лажей. Риггсу поручили следить за ее отцом, по возможности подслушать разговор доктора Харпера Стоукса о медицинском мошенничестве, пока тот небрежно фланирует в смокинге на вечеринке дочери, попивая с друзьями первоклассную водку с тоником. Ага.

Дэвид поудобнее устроил Мелани в руках и пересек улицу. Девушка весила меньше, чем он полагал, весь вечер наблюдая, как она, словно светлячок, порхает по дому. Она ни разу не остановилась и, казалось, не нуждалась в передышке. Притащила коробку с манго на кухню. Не меньше полдюжины раз по кругу обошла гостиную, осторожно проверяя состояние матери.

И вот теперь положила ему голову на плечо, чего давным-давно не делала ни одна женщина.

В общем, Риггс немного растерялся, поэтому резко переключил мысли на досье семьи Стоуксов, в частности, на подробности о Мелани Стоукс. Удочерена в возрасте девяти лет после того, как оказалась в больнице, где работал доктор Стоукс. Некоторые СМИ изображали ее современной сироткой Энни [2]. В 1991 закончила женский колледж свободных искусств Уэллсли со степенью бакалавра, принимает активное участие в деятельности различных благотворительных организаций. Одна из тех «хочу-отдать-что-нибудь-миру». Девять месяцев назад обручилась с доктором Уильямом Шеффилдом – любимцем и правой рукой отца. Через три месяца расторгла помолвку без объяснения причин. Одна из тех «мои-дела-это-мои-дела». Всячески заботится о своей матери, которая, как справедливо заметил Ларри Диггер, так и не пришла в себя после убийства первой дочери. Одна из тех «не-лезьте-в-мою-семью-не-лезьте-ко-мне». Вот и все, пожалуй.