Фрагменты - Дэн Уеллс

— Он много говорит, — сказала Мэдисон. — Но он не станет доверять Партиалам даже тогда.

— Если бы вы помнили о Войне с Партиалами, — возразил Гару, — вы бы тоже не стали.

— Итак, мы вернулись к самому началу, — сказала Изольда. — Власть не хочет заключать с ними мир, а в госпитале никто так и не в состоянии синтезировать без них лекарство.

Единственным выходом остается война.

— Можно предпринять одиночную операцию, — сказал Гару. — Нужно будет просто пробраться на их территорию и схватить одного из них, никто ничего даже не заметит.

— Это обозначит начало войны, — сказал Маркус, вздыхая о том, что его вовлекли в спор.

— Они ведь воюют друг с другом, и, вероятно, это единственная причина, по которой Партиалы не атакуют нас. Фракция, захватившая нас после пересечения пролива, изучала Киру в попытках найти средство от своей собственной эпидемии, искусственно ограниченной продолжительности жизни, и среди Партиалов есть как минимум одна фракция, которая считает, что люди — ключ к этой проблеме, и которая не остановится ни перед чем, чтобы сделать из нас подопытных кроликов. И, если они окажутся победителями в этой их гражданской войне, они немедленно появятся здесь с оружием наперевес, убивая или порабощая нас.

— Выходит, война неизбежна, — сказал Гару.

— Почти так же неизбежна, как и то, что ты произнёс бы слово «неизбежна», — ответил Маркус.

Гару проигнорировал подколку.

— У нас нет причин не устроить на их земли рейд. Между прочим, лучше сделать это сейчас, пока они отвлечены своими перепалками. Мы захватим пару-тройку из них, получим от них столько лекарства, сколько нам нужно, убьем пленников, и уберемся с Лонг-Айленда до того, как у остальных Партиалов появится шанс погнаться за нами.

Сэнди нахмурилась.

— Ты имеешь в виду, покинем Лонг-Айленд насовсем?

— Если Партиалы снова начнут вторжение, с нашей стороны будет глупо не бежать, — сказал Гару. — Если бы мы не нуждались в них из-за лекарства, нас бы уже здесь не было.

— Просто дай нам время, — сказал Маркус. — Мы уже близко, я уверен в этом.

Маркус ожидал, что Гару начнет спорить, но первой голос подала Изольда.

— Вам уже давали шанс, — холодно сказала она. — Мне все равно, синтезируете ли вы лекарство, украдете ли его, заключите ли ради него мир с врагом или придумаете что-то еще, но я не должна потерять своего ребенка. Люди больше не будут вести себя так, как раньше — не сейчас, когда они знают, что лекарство существует. И мне совсем не кажется, что Партиалы будут долго ждать. Нам и так повезло, что до сих не пришлось столкнуться с их вторжением.

— Это гонка на выживание, — сказал Гару. — Вы должны синтезировать лекарство, или война неизбежна.

— О да, — сказал Маркус, поднимаясь. — Ты снова его произнес. Мне нужно на воздух — все будущее человеческой расы внезапно оказалось на моих плечах.

Он вышел на улицу, радуясь, что никто за ним не последовал.

Он не злился, по крайней мере, не на них; истина заключалась в том, что на его плечах, на плечах их всех, лежало будущее человеческой расы. Их оставалось всего лишь тридцать пять тысяч, и передать эту ношу было некому.

Он толкнул заднюю дверь и вышел на улицу, ощущая прохладный вечерний воздух.

Двенадцать лет назад, до Раскола, по всему городу горели электрические фонари, такие яркие, что их свет заглушал свет звезд, но сегодня небо было полно мигающих созвездий. Маркус, глубоко дыша, глядел на них, высматривая те, что помнил со школы: легче всего было найти пояс с мечом Ориона, а вот и Большая Медведица. Маркус закрыл один глаз и пальцем проследил по ручке ковша, выискивая Полярную Звезду.

— Не так, — внезапно произнес женский голос, и Маркус вздрогнул от неожиданности.

— Я не знал, что здесь кто-то есть, — сказал Маркус, надеясь, что выглядел не слишком глупо, когда дернулся. Он обернулся посмотреть, кто это был, задаваясь вопросом, как этот кто-то оказался на заднем дворике Хочи, и вскрикнул от ужаса, когда из теней вышла женщина с автоматической винтовкой. Он отшатнулся, пытаясь заново обрести дар речи — пытаясь взять себя в руки после этого неожиданного явления — и женщина прижала палец к губам. Маркус спиной вперед отошел к дому и прислонился к его стене. Жест женщины, как и блестящий ствол винтовки, заставили его закрыть рот.

Улыбаясь, как наевшийся сметаны кот, девушка шагнула вперед. Теперь Маркус увидел, что она была моложе, чем он подумал изначально, — она была высокой и стройной, а движения ее передавали силу и уверенность, но едва ли она была старше девятнадцати-двадцати лет. Черты ее лица говорили об азиатской наследственности, а чернильно-черные волосы были заплетены в тугую косу.

Маркус нервно ей улыбнулся, бросая быстрые взгляды не только на винтовку, но и на открывшуюся теперь его глазам пару ножей, пристегнутых к ее поясу. Целых два ножа. Зачем кому бы то ни было два ножа? Что же такое ей нужно было резать одновременно? Маркус не спешил это узнать.

— Можешь говорить, — сказала девушка. — Только не кричи и не зови на помощь или еще что-то в этом роде. Мне бы хотелось пережить этот вечер без бегства — и, знаешь ли, без убийств.

— Это замечательная новость, — сказал Маркус, нервно сглатывая. — Если я могу сделать что-то, чтобы ты никого не убивала, просто скажи.

— Я кое-кого ищу, Маркус.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Она проигнорировала вопрос и протянула ему фотографию.

— Узнаешь кого-нибудь?

Маркус поглядел на фотографию — там на фоне какого-то здания стояли трое людей — и протянул руку, чтобы взять ее, перед этим взглядом попросив у девушки разрешения. Та кивнула, и он взял карточку из ее руки, держа так, чтобы на изображение падал звездный свет.

— Здесь немного...

Она включила небольшой фонарик и провела его лучом по картинке. Маркус кивнул.

— ...темновато, спасибо.

Он повнимательнее вгляделся в фото, ощущая холодок от осознания того, как близко к нему находилась винтовка девушки. На картинке было три человека: мужчина и женщина, а между ними маленькая девочка, которой было не больше трех-четырех лет.

За ними было изображено огромное стеклянное здание, и Маркус, вздрогнув, понял, что на прикрепленной к нему табличке значилось «ПараДжен». Он открыл рот, чтобы прокомментировать эту деталь, но тут же с еще большим изумлением заметил, что женщину с фотографии он знает уже многие годы.

— Это Нандита.

— Нандита Мерчант, — произнесла девушка. Оно выключила фонарик. — Не думаю, что ты знаешь, где она сейчас?

Маркус, все еще пытаясь понять, что происходит, повернулся к ней лицом.

— Никто не видел Нандиту уже несколько месяцев, — сказал он. — Это ее дом, но... она имела обыкновение уходить на рейды по сбору и проверке имущества, а еще чтобы поискать саженцев для своего сада, и в последний раз не вернулась. — Он снова посмотрел на фотографию, затем на девушку. — Ты — одна из людей Мкеле? Или... забудь об этом, но кто ты? И откуда ты знаешь, кто я такой?

— Мы встречались, — сказала она. — Но ты этого не помнишь. Меня очень сложно заметить, если я этого не желаю.

— У меня тоже сложилось такое впечатление, — сказал Маркус. — А еще впечатление того, что ты не из полиции Ист-Мидоу. Почему ты ищешь Нандиту?

Девушка хитро и озорно улыбнулась.

— Потому что она пропала.

— С этим я не могу поспорить, — сказал Маркус, внезапно осознавая, насколько привлекательной была эта девушка. — Позволь задать вопрос по-другому: зачем тебе нужно ее найти?

Девушка снова включила фонарик, свет которого, перед тем как повернуться к фотографии, ослепил Маркуса. Тот снова опустил взгляд на изображение.

— Смотри внимательно, — произнесла девушка. — Узнаешь ее?

— Это Нандита Мерчант, — сказал Маркус. — Я уже...

— Не ее, — сказала девушка. — Ребенка рядом с ней.

Маркус, держа фотографию у глаз, внимательно всмотрелся в изображение маленькой девочки в центре. Ее кожа была легкого бронзового оттенка, косички — черными, как уголь, а глаза горели любопытством. Одета она была в яркое цветное платьице — такое, какое девочки и надевали для прогулки по парку в солнечный день.

Такое, которых Маркус не видел уже двенадцать лет. Девочка выглядела счастливой и невинной, а ее лицо было слегка сморщенным — один глаз был зажмурен от солнца.

Что-то в этом прищуре показалось Маркусу знакомым...

Его челюсть отвисла, и он едва не уронил фотографию от изумления.

— Это Кира. — Маркус в еще большем смущении, чем раньше, поднял взгляд на загадочную девушку перед ним. — Это фотография Киры до Раскола.

Он снова посмотрел на картинку, изучая лицо ребенка; девочка была еще маленькой, ее щечки имели ребяческую округлость, но черты лица были все те же. Это были нос Киры, глаза Киры, и Кира точно так же прищуривалась в солнечный день. Маркус покачал головой.