Железо и кровь. Франко-германская война - Андрей Владимирович Бодров

реакцию и в Париже, и в Петербурге. Проблема, однако, заключалась в том, что в рамках «Крымской системы» великие державы не были способны эффективно объединиться для сохранения существующего баланса. Попытка Наполеона III самостоятельно добиться компенсаций также завершилась неудачей.

Победа в войне с Австрией эффектно завершила и внутриполитический кризис в Пруссии. На выборах 3 июля противники Бисмарка потеряли большинство в нижней палате ландтага. В прусском либеральном движении произошел раскол. Правое крыло вышло из состава Прогрессистской партии и образовало новую, Национал-либеральную. Ее лидеры видели в Бисмарке человека, способного объединить Германию, и поэтому выступали в поддержку его политики. 3 сентября подавляющее большинство депутатов проголосовало за индемнитет — освобождение правительства от любой ответственности за управление страной без утвержденного бюджета. Фактически это означало конец «конституционного конфликта». Победа осталась за Бисмарком, который отныне мог опереться на большинство в парламенте.

Таким образом, прусскому руководству удалось добиться и внутри-, и внешнеполитической победы. Важным его помощником стала при этом пресловутая невидимая рука рынка. Экономический подъем усиливал позиции Пруссии в Центральной Европе, позволял правительству без особого напряжения выдерживать затянувшийся конфликт с парламентом и одновременно усиливать армию. Без промышленного и аграрного бума 1860-х гг. монархия Гогенцоллернов могла бы оказаться куда более ограниченной в своих возможностях как внутри страны, так и за ее пределами.

Осенью 1866 г. началась подготовительная работа по созданию к северу от Майна конфедерации германских государств, которая появилась на свет в начале 1867 г. «Господа, давайте работать быстро! — заявил Бисмарк 11 марта 1867 г. на заседании парламента, которому предстояло принять конституцию нового государственного образования. — Посадим, так сказать, Германию в седло. Скакать она сможет самостоятельно!»[59]

Северогерманский союз был создан под эгидой Пруссии. Один из южногерманских политиков остроумно назвал его «союзом собаки со своими блохами»[60]. Конституция, в основных чертах написанная Бисмарком, предусматривала сохранение за каждым из членов союза значительной автономии, которая, однако, не распространялась на такие критически важные области, как военная организация и внешняя политика. Они оставались в руках прусского короля, как и назначение главы союзного правительства — канцлера. Кроме того, создавался общесоюзный парламент — рейхстаг, избиравшийся на основе всеобщего, равного и тайного избирательного права.

Фактически Северогерманский союз стал прообразом будущего германского государства. За его пределами оставались лишь южная часть герцогства Гессен-Дармштадт (расположенное по обоим берегам реки Майн, оно входило в Северогерманский союз как бы наполовину), а также Бавария, Баден и Вюртемберг, с которыми, однако, были заключены секретные оборонительные и наступательные союзы. Кроме того, представители южногерманских государств вошли вместе с депутатами рейхстага Северогерманского союза в состав так называемого Таможенного парламента, созданного в рамках обновленного Таможенного союза.

Сразу же после принятия конституции началась бурная работа по «внутреннему обустройству» нового государственного образования. Было введено в действие единое коммерческое и уголовное законодательство, единая система мер и весов, законы о свободе передвижения, предпринимательской деятельности и создания общественных организаций. По словам Э. Кольба, «Северогерманский союз в кратчайшие сроки получил самое современное экономическое и социальное законодательство в тогдашней Европе»[61].

Историки по сегодняшний день спорят о том, рассчитывал ли Бисмарк на длительное существование Северогерманского союза или рассматривал его как недолговечную переходную форму на пути к германскому единству. С позиции послезнания легко выбрать второй вариант. На деле Бисмарк, будучи одаренным и опытным политиком, держал открытыми все пути. Он понимал, что создать новую могущественную державу можно будет только в очень благоприятной международной ситуации; такое развитие событий противоречило интересам практически всех великих держав, в первую очередь Австрии и Франции.

Первый дипломатический конфликт с Парижем развернулся уже в 1867 г. Камнем преткновения стало небольшое герцогство Люксембург, являвшееся собственностью голландского короля, но входившее до 1866 г. в Германский союз. Стремясь укрепить свой престиж во Франции, Наполеон III договорился о его покупке у голландского монарха; последний, однако, обусловил свое решение согласием Пруссии. Бисмарк дал на прямой запрос уклончивый ответ, одновременно спровоцировав парламентский запрос по люксембургской проблеме в рейхстаге.

Весной 1867 г. германская пресса взорвалась шквалом возмущения — немецкая земля будет отдана французам! В воздухе отчетливо запахло войной. За вооруженный конфликт выступали прусские военачальники, в первую очередь шеф Большого генерального штаба Гельмут фон Мольтке. «Я считаю эту войну неизбежной, — заявил последний одному из своих друзей. — Чем раньше мы выступим, тем лучше. Нынешний повод хорош. У него национальная основа, которую надо использовать»[62]. Однако Бисмарк выступил против обострения ситуации, и в мае 1867 г. люксембургский вопрос был урегулирован на конференции в Лондоне. Словно в лучшие годы существования «Европейского концерта», был достигнут компромисс: Люксембург был объявлен независимым и нейтральным государством. Франко-прусские отношения, однако, были основательно испорчены.

Не последнюю роль в позиции Бисмарка играли процессы, проходившие в южногерманских государствах. Здесь значительная часть как общества, так и политической элиты выступала против объединения в условиях прусской гегемонии. Сторонники сохранения независимости составляли большинство и в южногерманских парламентах. Свою роль играл и религиозный фактор: католики не желали становиться религиозным меньшинством в империи, возглавляемой протестантской Пруссией.

Правда, южногерманские государства были связаны с Пруссией практически нерасторжимыми узами экономической интеграции. При этом доминирование Берлина в экономической и финансовой сфере становилось с годами все более весомым, даже независимо от политических процессов. Так, к 1866 г. 70 % от находившихся в обращении в германских государствах бумажных денег составляли купюры Прусского банка[63]. Берлин постепенно вытеснял Франкфурт-на-Майне в качестве главного банковского центра региона. Однако идея постепенно превратить Таможенный парламент в общегерманский законодательный орган провалилась.

В начале 1870 г. Бисмарк категорически отверг идею принятия Бадена в Северогерманский союз. Казалось, окончательное объединение Германии отодвигается в неопределенное будущее. «У нас у всех в сердце национальное единство, но расчетливый политик должен сначала делать необходимое и только потом желательное, то есть сначала обустроить дом, а затем уже думать о его расширении. Если Германия осуществит свою национальную цель уже в XIX столетии, это будет нечто великое. А если это произойдет в течение десяти или даже пяти лет, это будет исключительное событие, нежданная милость Господа», — говорил Бисмарк одному из своих собеседников[64].

* * *

Двадцатилетнее правление Наполеона III оказалось едва ли не самым стабильным периодом богатой на потрясения истории Франции XIX в. В немалой степени это было обусловлено благоприятной экономической конъюнктурой, умело использованной правительством. В 1850–1860-е гг. Франция достигла самых высоких темпов экономического развития за все столетие. Вторая империя разительно отличалась от предшествующих режимов отсутствием катастрофической безработицы и постоянным расширением возможностей для повышения материального благосостояния, доступных если не всем, то многим. Несмотря на довольно высокую инфляцию, реальные