Циолковский. Жизнь и технические идеи - Яков Исидорович Перельман

Циолковский. — Сколько существует людей, благосостояние которых основано на изобретениях мыслителей непризнанных, неодобренных, осмеянных, умерших в нужде, в отчаянии перед людским равнодушием… Оставляя беспомощными изобретателей, мы топчем вместе с тем и свое благосостояние. Неизбежны ошибки; нередко дешевая руда принимается за золото. Но лучше тысячу раз ошибиться и поддержать одного достойного, чем им пренебречь. Один этот за всех заплатит…»

Однако и такие доводы, обращенные к рассудку, указание на собственные выгоды общества не пробивали брони равнодушия. Разве можно сравнить жалкие крохи, брошенные Циолковскому официальными учреждениями царской России, с тем, что сделала для него советская власть?

Участь Циолковского типична для судьбы даровитого самоучки, выходца из непривилегированных общественных слоев, в обстановке старой России. Правильно писала «Правда», что хотя Циолковский официально и не был сослан, он все же «десятки лет провел в ссылке, не менее ужасной, чем ссылка Чернышевского, который был царским правительством заживо погребен в Сибири, и запрещено было даже упоминать его имя. Циолковский был заживо погребен в своей Калуге; он кричал, и никто не откликался; ему не с кем было говорить о том, что было самым заветным для него в жизни, и так называемое образованное, высококультурное общество либеральной буржуазии — профессора, журналисты, инженеры — было глухо и немо, как стража Петропавловской крепости.

Жизнь Циолковского до Революции — это обвинительный акт против русской буржуазной интеллигенции, которая живым бросила в могилу выдающегося ученого ее времени и набросала земляной холм на могиле, из которой временами вырывались заглушенные стоны»[8].

Таким стоном заживо погребенного под толщей человеческого равнодушия были следующие скорбные слова изобретателя:

«Тяжело работать в одиночку, многие годы, при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда ни просвета, ни содействия».

При советской власти

«Я почувствовал любовь народных масс».

ЦИОЛКОВСКИЙ

Восемнадцать лет, прожитых Циолковским при советской власти, как день от ночи, отличаются от шестидесяти лет его существования в царской России. Великий Октябрь принес ему признание и коренное изменение условий жизни. Прежде всего отразилась новая эпоха на его положении как педагога. «Только после революции, — писал он, — когда я попал в трудовую советскую школу второй ступени, отношение ко мне переменилось, и я почувствовал радость свободной работы в условиях нормальных взаимоотношений. Мне предложили даже преподавание химии и астрономии. Было приятно, что я превратился в „законного учителя школы второй ступени“».

Правда, подточенное здоровье и возраст — изобретателю шел уже седьмой десяток — заставили его через три года отказаться совсем от школьной работы. «Училище я оставил, — сообщил он мне, — это был непосильный по моему возрасту и здоровью труд. Могу отдаться наиболее любимой работе — реактивному прибору». И действительно с этого времени он безраздельно посвящает все свое время научной и изобретательской деятельности. Заботу о его материальном благосостоянии принимает на себя советская власть. Он получает сначала академический паек в двойном размере, затем ему назначается персональная пенсия и улучшаются бытовые условия его жизни.

Ощутив после долгих лет одинокого прозябания участливое внимание и действенную поддержку со стороны государства, Циолковский на седьмом десятке лет с энергией юноши вновь принимается за любимое дело. Советский период жизни престарелого изобретателя исключительно плодотворен. На закате жизни Циолковский опубликовал около 40 новых работ, посвященных главным образом технике постройки его дирижабля и различным сторонам ракетной проблемы.

Юбилейная дата жизни изобретателя — 75-летие со дня рождения (1932 г.) — дала стране случай торжественно почтить своего замечательного сына. Колонный зал Дома советов в Москве не мог вместить всех желавших присутствовать на празднестве. Юбиляр мог лишний раз убедиться, как высоко ценит его заслуги советская общественность, превратившая этот день во всесоюзный праздник науки, и как отзывчиво относится к нему правительство, вынесшее по этому поводу ряд постановлений. Циолковский награждается орденом Трудового красного знамени и получает повышенную персональную пенсию. Для него и его семьи отделывается новый дом на улице, носящей его имя. Из прежде никому неизвестного школьного учителя Циолковский превращается в самого знатного гражданина своего города. Поток приветственных писем и телеграмм со всех концов Союза наглядно свидетельствует о том, что горестные годы одинокой безвестности миновали навсегда и сменились всеобщим признанием и горячей любовью народных масс.

Новый дом К. Э. Циолковского, подаренный ему советским правительством

Спустя два года осуществилось давнее желание Циолковского и его многочисленных теперь почитателей: выходит в свет тщательно проредактированное собрание его избранных трудов, заключающее в двух томах все наиболее ценное и актуальное из его технических сочинений. В первый том включены основные работы, относящиеся к металлическому дирижаблю; второй том посвящен ракете и ракетоплаванию. Каждый может теперь познакомиться с техническим наследием великого изобретателя по первоисточникам, освобождаясь от необходимости разыскивать в старых журналах разрозненные статьи или пользоваться в книгохранилищах его неудобочитаемыми брошюрами.

Итог многолетней деятельности как будто подведен, но ум Циолковского, кипевший, по его выражению, «радостным миром идей», не успокаивается на достигнутом. Новые, оригинальные технические идеи озаряют его. Изобретатель публикует расчеты, относящиеся к стратостатам, к глубоководному аппарату, к рельсовому автопоезду, к волнолому, к охлаждению воздуха жилых помещений, придумывает новые пути использования ракет. Не всё, занимавшее его ум в эти годы, опубликовано в печати; много интересных мыслей содержат рукописи, оставшиеся после его смерти. Вот заглавия некоторых его работ:

«Полюсы», «Мировые катастрофы», «Устройство жилищ в сухих и жарких пустынях», «Вода в безводных и безоблачных пустынях», «Простейший нагреватель», «Парогазовые турбины».

Последние дни

«Мы исчезаем, но истина исчезнуть не может».

ЦИОЛКОВСКИЙ

«Жить» для Циолковского значило «изобретать». До последнего дня недремлющий ум его размышлял о средствах изменить мир на благо человечества, дать ему «горы хлеба и бездну могущества». Еще за три месяца до рокового конца он полон деятельности и плодотворных мыслей.

— Сосредоточился сейчас на новом, большом труде, — говорил он сотруднику газеты «За индустриализацию». — Одиннадцать глав готовы; как будто кончаю.

Он аккуратно разложил рукопись на коленях и сказал:

— Моя новая работа касается главным образом основ построения заатмосферных летательных машин. Продолжатели стратостатов — реактивные аппараты с запасом жидкого кислорода. Такие аппараты могут быть двух родов: поднимающиеся вертикально, без крыльев, с обратным возвращением саморегистрирующих приборов при помощи парашюта, и аппараты с крыльями, как аэропланы, с таким же управлением, поднимающиеся под углом, с кабиной для пилота (кабина может быть закрытой или же пилоты должны носить особые скафандры). Такие реактивные