Ной Морсвод убежал - Джон Бойн

– Я мальчиком много чего делал, – сказал старик. – И далеко не все было разумно.

Ною вполне понравилась мысль поделать то, что не очень разумно, и он собирался расспросить старика об этом подробнее, но тут заметил деревянный сундучок, стоявший на полу у самых его ног. Ной немного удивился, что, садясь за стол, он никакого сундучка не заметил, – тот был украшен весьма причудливой резьбой и походил на всякие антикварные штуковины, которые его мама вечно разглядывала в лавках и жалела, что такое нельзя купить домой. Сверху на нем была вырезана марионетка – совсем не похожая на те, что висели внизу на стенах, и Ной нагнулся получше ее рассмотреть.

– Это вы сделали? – спросил он, глянув на старика, и тот покачал головой.

– О нет, – ответил он. – Нет, не я. Я не такой хороший мастер. Резьба тут, как видишь, очень тонкая.

– Великолепно, – произнес мальчик и, дотянувшись, погладил рукой вырезанные линии. Кукла на крышке выглядела очень бодрым пареньком. У него было длинное цилиндрическое тело, на голове – остроконечный колпак. А ноги – примечательно худые; вряд ли он долго бы на них простоял и не свалился.

– Ты удивишься, – сказал старик, точно прочел мысли мальчика. – Если резать марионеток из очень старого дерева, оно такое крепкое, что не сгниет целую вечность. Нужно лишь правильно к нему относиться. Эта кукла, возможно, смогла бы добежать до края земли и обратно, а в конце на ней бы потребовалось только лак освежить.

– Если сундучок не вы сделали, – спросил Ной, – то кто?

– Мой отец, – ответил старик. – Очень давно. Я много лет внутрь не заглядывал. В нем очень много воспоминаний, а иногда бывает очень трудно смотреть на остатки прошлого. Даже краем глаза глянуть – уже грустно. Или чего-нибудь жаль.

От всех этих слов Ною стало еще любопытнее, что же лежит в сундучке, и он посмотрел на него, закусив губу. А затем поднял голову. Судя по глазам, ему до ужаса хотелось в него заглянуть.

– А можно я открою? – спросил он, решив, что проще всего будет задать честный вопрос. – Можно посмотреть, что внутри?

Старик собрался было что-то ответить, но отвернулся. На его лице читалось смятение, словно он вовсе не был уверен, готов ли он выпускать на свет воспоминания из сундучка. Ною не хотелось мешать хозяину, пока тот решает, и он не произносил ни слова, пока старик снова не посмотрел на него и не улыбнулся, а затем и не кивнул.

– Если хочешь, – тихо сказал он. – Только бережнее с тем, что отыщешь внутри. То, что в нем лежит, для меня очень ценно.

Ной с восторгом закивал, нагнулся и поставил сундучок на стол перед собой. На боках его была вырезана та же марионетка, что и на крышке, и ее окружали иностранные на вид сооружения. Ной точно видел такие у себя в учебнике географии. Одна немного походила на Эйфелеву башню в Париже, другая – на римский Колизей. Мальчик взялся за края крышки и бережно поднял ее, затаив дыхание. Он был уверен, что внутри окажется что-то необычайное.

Но, к его большому разочарованию, внутри лежали другие марионетки.

– Ой, – сказал он.

– Ой? – переспросил старик. – Что-то не так?

– Ну, я думал, там будут фотографии, – ответил Ной. – Мне нравятся фотографии. Или старые письма. А тут только куклы. Как внизу. Они, конечно, очень симпатичные, – добавил он, не желая показаться грубияном. Потом вытащил одну и внимательно ее рассмотрел. – Я просто думал, здесь будет что-нибудь другое, только и всего.

– Ах, но они и так другие, – улыбнулся ему старик. – Все марионетки внизу вырезал я.

А эти – последние из тех, что делал мой отец. Как и огромное дерево снаружи, они напоминают мне о нем. Это все, что мне от него осталось.

– Ну, они и впрямь, наверное, очень интересные, – сказал Ной. Теперь ему стало еще любопытнее. – А вы разве не хотите перенести их вниз, ко всем остальным?

– Нет, этого я сделать не могу, – ответил старик. – Отцу бы не понравилось. Понимаешь, здесь каждая рассказывает историю. Свою, особую историю. Поэтому их нужно держать вместе.

– А мне нравятся истории, – с улыбкой сказал Ной и взял одну куклу наугад. Она изображала довольно кряжистую женщину с несколькими подбородками и весьма гневным лицом. – Какую вот эта рассказывает?

– О, это миссис Бляхе, – хохотнул старик. – Моя первая учительница.

– Вы у себя держите такую куклу? Свою первую учительницу? – От удивления брови Ноя сами полезли на лоб. – Вам тогда, наверное, очень нравилось ходить в школу.

– Не всегда, – ответил старик. – Ходить в школу вообще не я придумал. Это все Паппо. Мой отец то есть, но это уже совсем другая история. Я вполне уверен, что тебе неинтересно, как я туда попал.

– Наоборот – еще как, – выпалил Ной.

– Правда? – удивился старик и весь просиял. – Ну, тогда ладно. Но расскажу вкратце. Так, с чего бы начать? Вот в чем вопрос. Наверное, еще с леса. – Он с минуту подумал, затем быстро кивнул, точно мысль и впрямь была разумна. – Да, – сказал он. – Начнем из лесу.

Глава седьмая

Миссис Бляхе

Именно мой отец, Паппо (начал старик), решил, что нам нужно съехать из уютного домика на лесной опушке и перебраться глубже в леса. Деревья там были такие старые, что из них получались игрушки и марионетки получше. Он вырезал их каждый день, а кроме того, ему нравилась мысль начать все заново. В тот год жизнь наша так изменилась, что когда мы услышали про деревню – немного дальше первой и чуть в стороне от второй, – подумали, что в ней прекрасно будет начать новую жизнь.

Мне тогда было всего восемь лет, но обычной жизнью я еще толком и не жил. Понимаешь, я был очень проказлив, что для мальчишек моего возраста вполне обычно, и, как правило, из-за этого попадал в жуткие переделки. Вечно сталкивался с какими-то необычайными людьми, и они завлекали меня в разные неприятности. Я был из тех мальчишек, которые пойдут купить бутылку молока – а окажутся в бродячем цирке: их непременно привезет туда жестокий похититель. Или попадут в услужение к тому, кто им желает только зла. Всякий раз, когда я выпутывался из таких передряг, я давал Паппо слово, что никогда больше не буду отвлекаться и увлекаться, но рано или поздно слово это все равно нарушал. Гордиться тут нечем, но вот такой уж я был, чего греха таить.

Но когда мне исполнилось восемь, я решил постараться и быть послушным мальчиком. И чтобы как-то отметить это решение, Паппо счел, что неплохо будет начать жизнь заново в таком месте, где ни его, ни меня никто не знает.

– После всего, что случилось, – сказал Паппо, объясняя мне свой план, – кажется, такая перемена не повредит нам обоим. Оба начнем все с чистого листа.

Поэтому однажды утром, не успело еще и солнце встать, собаки – проснуться, а роса – выпасть на полях, мы отправились в путешествие через лес. И по дороге даже не задерживались ни с кем поговорить, а остановились, лишь когда добрались до этой вот деревни.

Паппо спросил, чувствую ли я здесь себя как дома, и мне даже задумываться ни на миг не пришлось.

– Да, – ответил я. – Да, мне кажется, что да.

Первым здесь мы встретили молодого осла. Он щипал траву, росшую вдоль деревенской улочки, и наше прибытие его встревожило. Проглотив последний клок, он подбрел к нам поздороваться.

– Перебраться сюда хотите, а? – спросил осел. Ему, похоже, очень понравилось, что рядом может поселиться мальчик его лет, который время от времени будет брать его на прогулки по окрестным полям. – Могу лишь сугубо рекомендовать. Хии-хоо! Я сам живу тут вместе со своим стадом с рождения. Нас здесь около дюжины, но если вам понадобится поскакать галопом, лучше меня никого не найти. Я бегаю быстрее. И никогда не сброшу. А кроме того, лучше всех умею поддержать беседу. Хии-хоо! У вас с собой колбасок случайно не найдется?

– Очень любезное предложение с вашей стороны, – ответил ему Паппо, не успел я и рта раскрыть, и потащил меня дальше по улице, а там принялся быстро постукивать по земле своим посохом, нюхать воздух и дышать полной грудью, становиться на четвереньки, трогать руками траву и кусты, росшие вдоль тропы. После чего провел немало кратких, но содержательных бесед с различной живностью, регулярно тут ходившей по своим делам, – и все это к вящему смятению осла, который, судя по виду, очень надеялся, что мы не передумаем.

– Твой отец хочет все знать наверняка перед тем, как решить, да? – спросил осел у меня. Подбредя, он как-то загадочно обнюхал мне карманы – словно что-то искал в них.

– О да, – ответил я. – Паппо надеется, что мы поселимся тут навеки.

– Ох, а я надеюсь, что он выберет эту деревню, – сказал осел. – Если так и будет, ты ко мне почаще приходи в гости, ладно? Я тут лучший, я уже говорил? А когда станешь меня навещать, приноси с собой чего-нибудь поесть. Никогда нельзя пускаться галопом на голодный желудок.

Деревня, судя по всему, оказалась подходящей, потому что, вернувшись к нам с ослом, Паппо довольно кивнул и обнял меня.