Роковая любовь - Француаза Бурден

С рассерженным видом он широким шагом направился к кабинету Виктора.

– Ты понимаешь, что нас ждет?

Оповещенные накануне о смерти одного из клиентов, Робера Вильнёва, они обнаружили в регистрационных книгах след о существовании завещания, переданного нотариальной конторе Казаль, однако сам документ найти не удалось.

– Оно могло быть аннулировано,– неуверенно предположил Виктор.

– Ты знаешь папу! Это было бы обозначено в надлежащем порядке. Если ты посмотришь в досье, оно не содержит никакого изменения положений.

– Ты звонил ему?

– Папе? Конечно! Он категорически сказал, что речь идет о тайном завещании, которое было передано в нотариальную контору в закрытом и опечатанном виде в присутствии свидетелей. Процедура довольно редкая, вот почему он о ней все еще помнит.

– Да, но это было тридцать лет назад. С тех пор могло произойти что угодно.

– Какого рода «что угодно», Вик?

– У нас много семей с фамилией Вильнёв, скажи клеркам, чтобы поискали у других.

Раздосадованный неудачей, Максим поспешно вышел из кабинета, а в это время в интерфоне раздался голос секретарши.

– У вас встреча в одиннадцать часов, мэтр. Клиентка уже пришла.

– Дайте мне пять минут, Алина!

– На то, чтобы сделать несколько затяжек?

Не ответив, Виктор вышел во внутренний двор, где и в самом деле закурил. Максим, такой же дотошный, как и отец, принял эту историю с завещанием близко к сердцу, но его она мало волновала. Равно как и большинство дел, которыми он в данный момент занимался. Оставалось надеяться, что клиентам это не будет явно бросаться в глаза.

Он принял молодую женщину по поводу солидного брачного контракта, затем супружескую пару, которые, будучи фермерами, постоянно отодвигали границы своего владения, пренебрегая кадастром, а потом вышел из конторы, чтобы пойти пообедать у родителей.

– Ну как Рок? – спросил отец вместо приветствия.

– Мне кажется, что он очень... очень большой. Марсьяль подтолкнул его к канапе и властно сунул в руку стакан.

– Не стоит печалиться из-за этого, места никогда не бывает слишком много!

– Его всегда слишком много, когда надо делать уборку,– заявила Бланш с виноватой улыбкой.

– Насколько я знаю, не ты ее делаешь,– холодно возразил Марсьяль.

Очевидно, Рок навсегда остался для них яблоком раздора.

– Я очень счастлив, что ты там. У меня сердце разрывалось от того, что дом заброшен. Ты занял нашу комнату?

– Нет, я оставил ее вам, если вы захотите провести выходные в деревне.

Мать странно посмотрела на него, но смолчала, и он решил переменить тему.

– Макс звонил тебе по поводу Робера Вильнёва?

– Да, но это выше моего понимания! Как вы умудрились потерять бумаги? В мое время...

Марсьяль замолк на полуслове, вероятно, вспомнив о том, что передал контору в чужие руки почти на четыре года, пока жил с Анеке.

– Я видел Робера два-три месяца назад, на ужине в моем охотничьем клубе,– снова заговорил он.– Он сдавал нам гектаров пятьдесят у Белого мыса, чтобы ограничить размножение кабанов на его землях. Ты знаешь, несмотря на свой возраст, Робер был хитрый малый, никогда своего не упускал. Во всяком случае, он мне ни о чем не говорил, разве что о своем племяннике, который был для него как бельмо на глазу.

– А другой семьи у него не было?

– Именно поэтому он и составил завещание! Он хотел отделить другую семью от своего наследства. Поскольку он уже не имел родителей, а детей у него не было, он мог распоряжаться всем своим имуществом. А состояние у него было немалое... Но я полагаю, ты это знаешь, вы ведь не могли потерять всё досье?

Виктор пропустил мимо ушей ироническое замечание и поставил стакан на низкий столик. Подняв глаза, он заметил, что мать стала мертвенно-бледной. Она поджала губы и сцепила руки, растерянно глядя на них.

– Мама, что с тобой? Тебе плохо?

Он бросился к ней, подхватил на руки и понес к канапе. Он хотел уложить ее, но она тут-же села, оттолкнув сына.

– Со мной все нормально! Это просто так... небольшое недомогание, только и всего. Приступ жара. Ты понимаешь?

Она сказала это тоном, в котором слышалась злость, что показалось ему странным. Может, у нее не было желания посвящать его в свои проблемы со здоровьем, может, она намекала на климакс, но что бы там ни было, очевидно, ей не хотелось, чтобы сын вмешивался. Он пробормотал что-то, извиняясь, и отошел от нее.

– Полежи немного,– посоветовал Марсьяль.– Хочешь коньяку?

Виктор отметил, что в голосе отца не было теплоты, тем не менее, Марсьяль посмотрел на жену с некоторым беспокойством. Он дал ей выпить глоток алкоголя, повернулся к сыну и продолжил разговор с того места, где он прервался.

– Что за идея без конца перекладывать архивы! Ты видишь, к чему это привело? У Макса это уже стало манией, и вот результат – вы потеряли завещание. Только и всего! Что вы теперь думаете делать? По определению, копии его не существует.

Виктор знал, что отец очень трепетно относился к репутации нотариальной конторы Казалей, пусть даже сам он и отошел от дел. Передав контору сыновьям, он постановил для себя никоим образом не влиять на ход дел, однако это никогда не мешало ему высказывать собственное мнение.

– Ну что ты вмешиваешься! – вдруг сухо бросила Бланш.

Обычно она обращалась к мужу неизменно ласково. Надо было сильно возмутить ее, чтобы она допустила подобный тон. Виктор решил, что она таким образом пыталась защитить сыновей, что было весьма необычно. В большинстве случаев она предоставляла им возможность самим выпутываться из словесных перепалок с отцом и вмешивалась только тогда, когда надо было встать на сторону Нильса.

– Слушай, вот что я придумал,– возразил Марсьяль.– Мы с Виктором пойдем перекусим в городе, а ты останешься здесь и отдохнешь, вместо того чтобы переживать из-за нас.

Не оставив ей времени на возражения, он ласково похлопал жену по плечу и сделал знак Виктору следовать за ним.

Им требовалось пройти буквально несколько шагов, чтобы оказаться на улице Фенелон и зайти в «Росиньоль» – один из любимых ресторанов Марсьяля.

Там он попросил посадить их за столик, стоящий в стороне, чтобы быть подальше от чужих ушей. Когда они сделали заказ, он начал разговор с извинения:

– Прости, Вик, может быть, я кажусь тебе неприятным, но иногда твоя мать достает меня до такой степени...

На его лице было написано изнеможение – даже морщины стали глубже. Виктор подумал, что родители уже долгое время не ладили, и рано или поздно отец должен был сломаться. Они никогда не обсуждали эту тему, но он мог догадываться, что Марсьяль сильно тосковал, оставив работу. Также он знал наверняка – в таком маленьком городе, как Сарлат, всегда известно обо всем – и о том, что у отца, несмотря на возраст, есть любовница, и о том, что они всегда были и раньше.