Смерть в Дрездене - Андрей Аникин

— Помилуйте, г-н Крефельд, мне не в чем извинять ее.

— Она с детства любит всяческие наивные тайны, легкие интриги и то, что англичане называют practical jokes.[9] Покойный супруг был постоянным предметом ее проделок, вполне невинных, впрочем.

— Г-жа фон Г. очаровательна. Мне доставляло бы искреннее удовольствие быть, как вы говорите, предметом ее проделок.

— Ах, г-н Истомин, я непременно передам эти слова Мари. Она будет очень довольна, я уверен. Но главным образом я пришел извиняться не за нее, а за себя. В злосчастной записке, которую она дала вам прочесть, упоминалось ваше имя.

Я почувствовал, что краснею. Его же лицо оставалось безмятежным.

— Поверьте, у меня и в мыслях не было задевать вас. Мне просто надо было срочно переговорить с Мари по семейному делу и почему-то взбрело в голову, что она может приехать с провожатым, который помешал бы нам говорить. Сам не понимаю, почему я назвал ваше имя…

— Я вполне удовлетворен вашим объяснением, г-н Крефельд (надеюсь, в моем тоне было довольно холодности!). Мне кажется, следует забыть весь инцидент.

— О, я только этого и хочу, г-н Истомин! Я в восторге, что вы меня правильно поняли. Вы благородный человек. Я очень хотел бы быть вам чем-то полезным. Вы не собираетесь посетить Париж?

— Я на службе и, к сожалению, себе не принадлежу.

— О да, я знаю, что г-н Сперанский вас высоко ценит и, несомненно, с полным основанием. Если вам все же придется быть в Париже, мои рекомендации могли бы помочь вам в знакомстве с тамошним светом. Мы с кузиной ведь больше парижане, нежели берлинцы.

— Я непременно воспользуюсь вашей любезностью, если представится случай.

В таком духе разговор продолжался добрых полчаса. Я остался в уверенности, что г-н Фредерик — человек весьма хитрый и, может быть, опасный. Зачем она держит его при себе? По каким семейным делам он ее вызывал и этаким тоном?

Г-ну Фредерику на вид лет тридцать. Он изящный блондин, высок и строен, отлично одет и благоухает парижскими духами. Что скрывается за этим фасадом?

…Tete-a-tete с нею на балу у французского посланника. Дружба к Шассу и почти полная уверенность, что она его любовница, сковывают и мучат меня. Надолго ли хватит моей выдержки? Она сердечна и доверчива. Или это тоже одна видимость? Но нет! Я не ребенок, чтобы так обманываться.

— Г-н фон Крефельд сказал, что звал вас тогда по срочному семейному делу. Надеюсь, ничего плохого?

— Семейному? Ах да, письмо от наших парижских родственников. Дело о наследстве после смерти мужа. Спор с его детьми от первого брака… Но оставим это совсем неинтересное дело. Скажите лучше, вы по-прежнему дружны с капитаном Шассом?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Мне кажется, ваша дружба стала менее тесной. Отчего? Он прекрасный человек. А вы, Nicolas, а вы… Так что же случилось?

— Madame… Marie…

Я осмелился произнести ее имя! Еще одно мгновение, и я бы все сказал: что люблю ее, что ревную ее безумно к Шассу, к Фредерику, ко всему свету. Но она вдруг воскликнула:

— А вот и сам капитан Шасс! Мы говорили о вас и, представьте, оба хвалили.

Шасс поклонился не без иронии. Я молчал. Слова, которые я едва не произнес, жгли мне язык…

24. Жак Шасс — Истомину

Дорогой друг! Я прошу вас быть моим секундантом в поединке с Крефельдом. Это может показаться вам странным и даже оскорбительным, но я не могу теперь открыть причину ссоры. Разумеется, вы вправе отказаться, если мое слово, что это — дело чести, недостаточно. Мы знакомы недолго, но я искренне полюбил вас, Nicolas, и надеюсь, что могу рассчитывать на известную взаимность. Если что-то нас в последнее время разделяло, то это, поверьте, лишь стечение обстоятельств, ни от меня, ни от вас не зависящих. В жизни человека бывают случаи, когда он вынужден поступать вопреки своим принципам, не говоря уж о своих интересах. В таком положении я ныне. Если до трех часов пополудни сегодня я не получу вашего ответа, я буду считать, что вы не сочли для себя возможным принять на себя те обязанности, о которых я пишу.

25. Из дневника Николая Истомина

Все кончено. Фредерик умер от раны. Притом он оказался вовсе не ее кузеном. Шасс под арестом. А она… Итак, она шпион Талейрана, англичан и еще бог знает чей. Весь ее роман с Шассом имел единственную цель завладеть через него важными документами и, передав их английским агентам, скомпрометировать герцога де Виченца и лиц, кои ныне у власти в Париже. Все это только политическая интрига. Сколь жестокий урок для меня! Слишком жестокий!

Самое ужасное то, что я люблю ее и буду любить, кем бы она ни оказалась — сатаной, исчадьем ада, отравительницей. Где она теперь неизвестно.

Благодаря г-же фон Г. в руки негодяя и тех, кто стоял за ним, попали эти документы. Шасс обнаружил пропажу их из кованого ящика, который стоял у него в спальне. Она (она!), возможно, украла ключ, с которого была сделана копия. Шасс дал себе сутки на поиски. Бросившись к г-же фон Г., узнал он, что она уехала неизвестно куда. Кузена не оказалось дома.

Утром следующего дня Шасс является к герцогу с откровенным признанием. Во время разговора докладывают о Крефельде. Герцог просит Шасса перейти в соседнюю комнату, откуда он все может слышать. Негодяй шантажирует Коленкура. Он предъявляет копии украденных документов и советует ему уйти в отставку во избежание скандала. В этом случае дается гарантия, что компрометирующие лично Коленкура документы не будут преданы гласности. Коленкур просит время на размышление. Крефельд соглашается и выходит. Шасс, не возвращаясь в кабинет, прыгает из окна. Он встречает шантажиста у двери и публично дает ему пощечину.

Стрелялись на рассвете. Секундантом Крефельда был какой-то неизвестный мне прусский офицер. Крефельд выстрелил первым и промахнулся. Шасс уложил его пулей в грудь. Он прожил около двух суток. Бред, который слышали врачи и сиделка, не оставляет сомнений, что он был в близких отношениях с г-жой фон Г.

Сразу после дуэли Шасс явился к герцогу и отдал себя в его руки.

26. Из мемуаров Коленкура

…Одним из самых опасных агентов Талейрана была некая госпожа фон Г., молодая вдова прусского вельможи и отчаянная авантюристка. Красота этой женщины была поистине равна ее уму и ловкости. Впрочем, ее авантюры не дали ей счастья. Как я слышал, она внезапно скончалась в Лондоне через несколько месяцев после описываемых событий.

Талейран хотел держать в своих руках нити переговоров с русскими и путем искусного хода показать императору Александру и Сперанскому, что именно он — тот человек во Франции, с которым им следует иметь дело. Вместе с Даву они образовали опасный союз сабли и яда. Талейран упорно искал способ ослабить влияние Маре. Он имел тайную связь с английскими агентами через г-на фон Крефельда, который выдавал себя за кузена г-жи фон Г. Этот Крефельд был мужчина в цвете лет и авантюрист едва ли не больший, чем она. Он имел какую-то загадочную власть над госпожой фон Г.