Маска Димитриоса - Эрик Амблер

- Спасибо вам за все ваши хлопоты.

Марукакис только махнул рукой.

- Не стоит благодарности, мой друг. Я ведь говорил вам, что вы меня заинтриговали. Может, пойдем опять на старое место? Там нам никто не помешает.

В продолжение всего ужина Марукакис рассуждал о позиции скандинавских стран в случае большой войны в Европе. Когда подали чай, Латимер посмотрел на него такими глазами, какими, наверное, смотрел на свою жертву убийца в одном из его романов.

- Ну а что касается вашего Димитриоса, - наконец-то обрадовал Марукакис Латимера, - то теперь я знаю, где найти Ирану Превеза. Кстати, это оказалось совсем нетрудно. Полиции она хорошо известна.

У Латимера учащенно забилось сердце.

- Где? - выдохнул он.

- Всего в пяти минутах ходьбы отсюда. Ей принадлежит заведение под названием "La Vierge St. Marie", обычный Nachtlokal.

- Nachtlokal? - переспросил Латимер, не понимая.

- Если хотите, - усмехнулся Марукакис, - можно назвать это ночным клубом.

- Понятно.

- Я навел справки и о Вазове. Он был адвокатом.

- Был?

- Он умер три года назад. Оставил после себя кучу денег. Все досталось его племяннику из Бухареста. Здесь у него родственников не оказалось. Каким образом он вписывается в эту картину?

Немного смущаясь, Латимер высказал свои предположения.

- Возможно, вы и правы, - сказал Марукакис, нахмурившись. - Сказать что-либо трудно, потому что, как вы верно заметили, доказательства отсутствуют. Известно только, что Кемаль Ататюрк был против банкиров, особенно иностранных, и совершенно не доверял им. Он ни разу не обратился к ним за помощью, а для них это как пощечина. И напрасно вы смущались, мой друг. Ваше предположение может оказаться верным. Международный большой бизнес помогал многим переворотам, если этого требовали его интересы. Покушение? А почему бы нет, если это выгодно бизнесу. Конечно, не в Париже, Лондоне или Нью-Йорке. О нет! И, разумеется, убийца не присутствует на заседании совета директоров. Делается это примерно так. Кто-то из присутствующих говорит: "Хорошо было бы, если бы этот негодяй, который мешает мирному развитию и процветанию экономики, вдруг исчез". Только и всего - ни к чему не обязывающее пожелание. Однако специальный человек, который занимается исполнением такого рода пожеланий, наметит цель, не говоря уж о средствах, разработает планы и инструкции. Бизнесу необходима удача, и если фортуна оказалась забывчивой, надо подтолкнуть ее, чтобы она помнила о своих обязанностях.

- Так вот какова роль Димитриоса!

- О, нет! Я так не считаю. Это тот, кто подталкивает Фортуну, большой человек, знакомый со всеми видными людьми, очень вежливый человек, у него дети, дом, красавица жена, солидный капитал в самых надежных банках. Правда, ему приходится иногда отлучаться в командировки, о которых друзья предпочитают не расспрашивать. На дипломатических приемах он появляется во фраке с иностранными орденами. Но этот человек знаком также и с такими людьми, как Димитриос, с теми, кто готов пойти на уголовное преступление, со всякими отбросами общества. Этот респектабельный человек утверждает, что он вне политики, и это так, потому что его политика - это интересы чистогана. Он убежден, что выживает всегда сильнейший, а слабый должен умереть, так и не став сильным, что закон джунглей управляет отношениями людей в обществе. Вот его евангельские заповеди. Таких людей пруд пруди, они есть в каждом городе, потому что без них большой бизнес не может существовать. И хотя большой бизнес пользуется чернилами для своих операций, вся его история написана кровью, кровью людей!

Последние слова он произнес, ударив кулаком по столу. Латимер, как и почти все англичане, очень не любил риторику и резкие жесты и от смущения не знал, куда деться.

- Вы говорили удивительно красноречиво, - заметил он. - Вам не кажется, что вы немного преувеличиваете?

Марукакис сначала вытаращил на него глаза, потом улыбнулся.

- Конечно, преувеличиваю. Но приятно иногда поговорить в таком обличительном тоне, если всю жизнь говоришь обиняками. Кстати, я не так уж сильно преувеличиваю. Можете мне поверить, такие люди и здесь имеются. Один из них был членом совета директоров Евразийского кредитного треста. Звали его Антон Вазов.

- Вазов!

Грек довольно рассмеялся.

- Хотел сделать вам сюрприз, но так и быть - пользуйтесь моей добротой. Я просмотрел старые отчеты и узнал, что Евразийский кредитный трест был зарегистрирован в Монако лишь в 1926 году. А до этого момента он выпускал отчеты о своей финансовой деятельности. Моя задача состояла в том, чтобы найти их.

- Но ведь это страшно важно. Неужели вы не понимаете...

Марукакис перебил его, подозвал официанта и рассчитался за ужин.

"La Vierge St. Marie" находился на улице, идущей от церкви Света неделя. Латимер, конечно, не мог не подивиться этому странному соседству. Улица была узкой, довольно крутой и практически неосвещенной. Ему сначала показалось, что улица спит, но тишину изредка нарушали то звуки музыки, то смех, когда кто-нибудь выходил из дома. Они встретили двух мужчин, куривших сигареты. Кто-то шел за ними следом, потом хлопнула дверь, и шаги затихли.

- Посетителей пока мало, - заметил Марукакис, - рано еще.

Большинство дверей были стеклянными. На стекле крупными цифрами был выведен номер дома, но гораздо чаще было что-нибудь написано: "Вундербар", "О-кей", "Джими-бар", "Стамбул", "Торквемада", "Витоша", "Le Viol de Lucrece" и, наконец, на вершине холма "La Vierge St. Marie". Они на секунду задержались у двери. Дверь была обшарпанная, и Латимер почему-то проверил, где у него бумажник. Марукакис толкнул дверь, и они вошли.

Узкий коридор, стены которого выкрашены красной темперой, был застлан ковром. Где-то вдали играл оркестр с солирующим аккордеоном. В конце коридора - небольшой гардероб. На вешалках висело несколько плащей и шляп. Видимо, услышав шаги, за барьером появился бледный человек в белой куртке, приветствовавший их: "Добрый вечер, месье". Взяв у них плащи и шляпы, он широким жестом указал направо, откуда доносилась музыка. Над спускающейся вниз лестницей сияла надпись: "Бар - Дансинг - Кабаре".

Они оказались в довольно большой комнате с низким потолком. Две девушки, вероятно, танцовщицы из кабаре, кружились под музыку.

- Еще рано, - опять сказал Марукакис, словно это его не устраивало, но скоро здесь будет веселее.

К ним подошел официант, провел к одной из кабинок и через минуту поставил на стол бутылку шампанского.

- Вам денег не жалко? - спросил Марукакис. - Между прочим, это пойло стоит двести левов.

Латимер не возражал: в конце концов двести левов составляли только полфунта. Оркестр вдруг замолчал, и девушки остановились. Они подошли к кабинке, где сидели Латимер и Марукакис. Одна из них пристально посмотрела на Латимера. Тогда Марукакис что-то сказал, и они, пожав плечами, улыбнулись и ушли. Марукакис, точно чего-то не понимая, посмотрел на Латимера.

- Я сказал, что нам надо обсудить кое-какие дела и если мы захотим развлечься, то пригласим их позже. Конечно, если вы не хотите с ними связываться...

- Нет, не хочу, - сказал Латимер твердо и, отхлебнув шампанского, вдруг понял, что ни за что на свете не станет пить эту гадость.

- Ничего не поделаешь, - вздохнул Марукакис, - пей не пей, а платить придется.

- А где госпожа Превеза?

- Думаю, появится с минуты на минуту.

Он посмотрел куда-то вверх, на потолок.

- Конечно, мы могли бы и сами к ней подняться. Хочу обратить ваше внимание, как тут все хорошо устроено: нет ничего ни скандального, ни вызывающего.

- Раз она должна вот-вот спуститься, мы можем и здесь подождать, сказал Латимер, чувствуя, что говорит банальность, как школьный учитель. Ему вдруг очень захотелось выпить настоящего шампанского.

- Совершенно верно, - буркнул Марукакис.

Однако прошло целых полтора часа, прежде чем хозяйка "La Vierge St. Marie" появилась. За это время зал действительно оживился. Пришло еще несколько человек - в основном это были мужчины, но были среди них и две-три очень странно выглядевшие женщины. Появился явный сутенер. Трезвый как стеклышко, он привел с собой двух не вяжущих лыка немцев - вероятно, каких-нибудь пустившихся в загул коммерсантов. Появились два почему-то вызвавшие ужасную неприязнь молодых человека. Все до одной кабинки были заняты, заняты были и стоящие в зале столики, за которыми сгрудились обливающиеся потом, тесно прижавшиеся друг к другу пары.

В зале появились танцовщицы из кабаре, сильно накрашенные. Танцующие пары расступились, дав им место. Следом за девицами в круге появился юноша, одетый в женское платье, и спел песенку на немецком языке. Девицы исчезли вместе с ним, потом появились вновь, переменив наряд. В зале стало душно и жарко, как перед грозой.

Латимер ясно увидел, как один их этих ужасных юношей давал понюхать другому щепотку какого-то порошка. От жары и духоты его начала мучить жажда, и он уже всерьез подумывал, не выпить ли шампанского, как вдруг Марукакис дернул его за рукав.