Наследие. Печать Бездны часть 2 - Вячеслав Седов

   Недаром, все же, жителей Ран'Дьяна считали воплощенным оружием. Когда объявлялся враг, то горе было ему, если он явно это показывал. Колебания предков Феникса по материнской линии и так были незначительными, но когда угроза становилась очевидной, они превращались в машины для убийства. Самый отъявленный рубака среди прочих, что не принадлежал к этому народу, в глубине души понимал: он причиняет боль и страдания, пусть даже во имя стоящей цели. Глухой и слепой к страданиям палач имел возможность прозреть и услышать, благодаря потаенному свойству сострадать самому оголтелому противнику. Но не ран'дьянцы. В них, казалось, изначально это свойство отсутствовало вовсе.

   Тренировки на внутреннем дворе гильдии шли полным ходом.

   Карнаж сдержал свое обещание и, вскоре, предоставил матриарху сделанные им записи и схемы. Она придирчиво изучила всё это прямо на глазах у Феникса, чем вызвала недовольное ворчание полукровки, так как он и не собирался лукавить в столь щекотливом деле. Почитаемая "ловцами удачи" святость сделки всегда соблюдалась им, что в новую эпоху можно было считать скорее фанатизмом, чем здравым смыслом.

   Наставник будущему убийце драконов достался что надо. Им был старый вояка темных эльфов, отец того юного горниста, который так настойчиво приставал к Карнажу со своим восхищением и расспросами после убийства velg'larn'а.

   Это был действительно опытный воин, отлично владевший старыми школами фехтования своего народа, да, к тому же, превосходно смыслящий во многих типах оружия. Он и матриарх разделили обязанности по обучению полукровки. Первый преподавал меч, вторая обучала работе с цепью. Оба через неделю сошлись во мнении, что ученик им попался действительно примечательный: схватывал все на лету, покорно выслушивал и запоминал, что ему говорилось, отрабатывал удары даже после длительных спаррингов, словно ему не было знакомо такое слово как "усталость". Эта двужильность Карнажа побуждала остальных адептов стараться еще больше, что оказывалось только на пользу общему делу.

   - Превосходно! - заключил старый вояка, когда очередной выполненный из дерева меч разлетелся в его руках на куски, - В этот раз твоя кисть не страдает одеревенелостью, как нынче утром.

   - Я уразумел свою ошибку, - вскинул голову Карнаж.

   - Славно-славно, но недостаточно эффективно,- заключил эльф, подбирая новую деревяшку.

   - Как так?! Вы же сами сказали...

   - Ты помнишь, что говорила тебе матриарх?

   - Разумеется, - Феникс выдержал паузу, собираясь с мыслями, - Если некто хочет оставаться непобежденным, то он должен в схватке уподобиться чудовищу и не давать воли случаю. Тогда он сможет уравнять шансы в бою против чудовища, и иметь превосходство над обычными живыми существами, обученными бою с себе подобными.

   - Поэтому я и говорю, что сделанное тобой было не эффективно. Когда открыта кисть - глупо бить в клинок, так как он, как правило, прочнее костей и сухожилий. Тот же самый удар, но на полфута ниже! Приступай!

   Феникс сместился, атаковал в голову, получив отпор, снова сместился, сделал финт и повел удар в кисть противника. Темный эльф невозмутимо откинул левое плечо назад, перехватил деревянный меч обратным хватом и всадил жестокий удар в локоть занесенной над ним руки.

   - Проклятье! - Карнаж с досадой потер место ушиба.

   - А ты как думал? Второго шанса не будет. Поэтому наш стиль считают чудовищным. Мы не прощаем ошибок, и даже если противник в бою с нами выживает, то остается калекой. Теперь перейдем к удару в колено, который я показывал тебе вчера... Э, нет, дружок! Обратным хватом. Сначала удар из-за спины, затем посмотрим, как ты усвоил "клюв" Темного Феникса. Да-да, не удивляйся, ты будешь проводить тот же удар в колено из верхней позиции.

   Матриарх в нетерпении сжимала цепь, стоя под навесом, и наблюдала, как старый воин методично "изрубал" полукровку на куски. Обучение подходило к своему финалу, когда классика уступала место поистине изуверским приемам, которые пользовали ее собратья. И вот тогда Карнажа ждал успех в поединке. Ведь он был более быстрым и ловким, чем его наставник. Преподанная ему ранее школа боя на мечах ранкенов не сильно отличалась, также следуя принципу "позиция вне позиций и форма вне форм", что помогло сохранять гибкость в применении новых стоек и их плавного перетекания одна в другую без видимой для оппонента логики. Дело оставалось за малым: расширить арсенал приемов и наложить на это несколько иное видение действий и их роли в бою. А для этого на помощь призывались не понятые, но истинные мэтры своего дела. Они завещали последователям подрубание кистей и ног, совершенно неожиданные углы для атак и занимательные хваты рукояти клинка, - в общем, все то, что оставило их за бортом классических школ из-за довлеющих благородных традиций.

   Темная эльфка достала из-под плаща небольшую книгу в кожаном переплете тисненым золотом. Страницы были заполнены только наполовину, а дальше шли чистые листы, где она собиралась делать пометки по ходу того, как будут прививаться новшества. Почерком Карнаж не блистал, как и изяществом слога, что и определило такой незначительный объем. С другой стороны сухость и лаконичность повествования в таком деле выглядели более выигрышно, нежели напыщенность трактатов с острова Палец Демона. Схематичные изображения фигурок и краткие пояснения размежевали текст, подчиняя его всецело логике, что говорило о хорошо усвоенном "ловцом удачи" постулате: кто ясно мыслит, тот четко излагает.

   Ранкены, в сущности, превратили усвоение приемов и стоек в науку, целью которой было максимально точное воспроизведение увиденного. Соответственно, к описаниям методов и способов концентрации внимания прилагались также рекомендации, как правильно разбить прием на фазы и как его перенести на собственное тело. Сначала, судя по рисункам, адепт усваивал первые шесть основных точек - это положение головы, корпуса, кистей рук и стоп. Далее прибавлялись еще несколько: локтевые и коленные сгибы. После этого в дело шли оставшиеся точки - это плечи и бедра. По завершении расписанный таким образом человечек ставился в центр очерченного на земле круга, который напоминал чем-то круг из имперских школ шпажного фехтования. Дальше подвергался разделению на геометрические фигуры уже этот круг, в центре которого находилась модель человека с полностью рассчитанной гибкостью настоящего тела. Таким образом, адепт проходил путь от простого к сложному сначала в восприятии собственного тела и его возможностей, а затем заключался в фехтовальный круг, способный объяснить принцип действия любого приема.