Алайцы на Айгоне - Дмитрий Никитин

Баг не мог понять странные маневры имперского планетолета. Его колесо хаотично поворачивалось, полыхая вспышками вспомогательных двигателей и залпами вакуумных пушек. Различить, с кем «Сайва» вела орбитальный бой, удалось, только когда враг появился на фоне черноты космоса, а не маскирующей его поверхности планеты. Это был маленький белый конус, перемещавшийся с огромной скоростью. Несколько раз камера теряла остроносого пришельца из вида, но потом он снова появлялся, выходя на опасное сближение с бубликом планетолета. Все попытки поразить конус не давали результата, он только наращивал скорость и с легкостью уклонялся от летящих в него снарядов. Наконец, на белой поверхности появилась ослепительная точка лазерного луча. Вместо разрушений, ожидавшихся от попадания светового импульса такой мощности, конус лишь слегка дернулся, а потом, набрав еще скорости, стремительно исчез за диском Айгона…

— Что интересно, — прервал затянувшееся молчание Динга, — конус не применил никакого наступательного оружия. Такое впечатление, что он просто отпугивал имперца, как птицы отгоняют кошку от гнезда…

— Летающий конус белого цвета достаточно редок, — авторитетно заявила Вин. — В девяноста процентов известных мне случаев наблюдений конусы были черными, и только изредка наблюдались белые, светящиеся и полупрозрачные…

— Напишите об этом в свой околонаучный журнал, — жестко оборвал ее барон Лугс. — Я склонен рассматривать эту сфабрикованную передачу как очередную попытку имперцев отвлечь нас от выполнения программы экспедиции.

— Нелогично, — покачал головой Динга. — Сначала они хотят, чтобы мы быстрее высаживались, а потом вдруг решают запугать? Скорее уж это предупреждение…

— Послушайте, — встрепенулась Вин, — Ведь впервые пришельцы так открыто демонстрировали свое присутствие. А вдруг это попытка контакта?

— Ну, похожие контакты и раньше были, — хмыкнул бортинженер. — Над одной нашей базой как-то кружила целая стая таких же конусов, причем, как раз белых. Гоняли их истребителями, из зениток стреляли. Один даже подбили…

— Как подбили? — вскинулся Хэнг.

— Да так, случайно… Ракета сошла с курса и попала в эстакаду, а под нее как раз в этот момент конус и нырнул.

— Ну и что?

— А ничего, полежал себе под обломками, а потом сверкнул и исчез. Наши даже подбежать близко не успели.

— Теперь я понял, откуда берутся все истории о конусах, — рассмеялся барон. — Попали случайно ракетой в мост, а потом говорят, это мы за конусом гонялись, никаких претензий. Сказали бы, что видели не конусы, а зеленых дракончиков, пошли бы под трибунал.

Вот и настало время для того, ради чего они сюда летели. Если честно, покидать обжитые отсеки «Заггуты» Багу не хотелось. Он немного завидовал штурману, остававшемуся на орбите. Сам Хэнг, похоже, тоже не сильно расстраивался, что единственный из экипажа не ступит на поверхность Айгона. Он молча прощался с переходившими на «Тару» — экспедиционный корабль, пожимал по очереди руки крест-накрест. Баг оставался последним, он уже хотел проплыть в люк, однако штурман задержал его знаком.

— Баг! — чувствовалось, что Хэнг говорит, преодолевая некоторое сомнение. — На Айгоне могут возникнуть разные обстоятельства… Я Вам дам сейчас одну вещицу… Если Вы или кто-то из команды попадет в действительно безвыходное положение, когда помощи ждать будет не от кого, возьмите эту штуку, крепко сожмите и бросьте рядом на землю.

Баг не дождался продолжения. Штурман сунул ему в руку небольшой предмет и подтолкнул вперед.

Подперев спиной закрывшийся люк, Баг несколько секунд рассматривал темный шарик, покрытый непонятным геометрическим узором и странными надписями. «Кто бы подумал, ученый сухарь Хэнг окажется суеверным, вот всучил вдруг амулет, — думал Баг, — Что же, интересно, там внутри? Может пепел Горана Праведного или зуб святого Тукки? А вдруг граната?! Чтобы, значит, сразу, без мучений в безнадежной ситуации. Вот ведь жизнь, столько времени провел с человеком вместе, а не знаешь — чего от него ждать!

— Эй, бортмеханик, — раздался недовольный голос командира, — где Вы там? Быстро в кабину!

На «Таре» всё было то же, что и на «Заггуте», только еще теснее. Зато в кабине — настоящие кресла, не то что проволочные сиденьица на планетолете. В такое сядешь, как утонешь, даже головой не повернуть. А головой вертеть и не надо, и так всё видно, обзор — не хуже, чем из кабины самолета. Пока, однако, все закрывала крестовина модулей. Но вот, лишь «Тара» мягко отстыковалась, «Заггута» пошла назад, открывая черное, искрящееся звездами небо и край огромного диска Айгона. Багу показалось, будто в одном иллюминаторе мелькнуло лицо штурмана. А потом в микрофонах и правда раздался его голос:

— Внимание, «Тара»! Говорит «Заггута»! Все расчеты траектории спуска в вашей счетной машине. Ухожу на орбиту ожидания. Удачи и до встречи!

Некоторое время ничего не происходило, лишь несколько раз несильно толкали в спину включения двигателя, да еще Вин то и дело хватала за руку. Баг обратил внимание, что пыль, прежде вольно парившая в столбе света от иллюминатора, внезапно пошла вниз. Командир развернул нос крылатого корабля к набегающей поверхности Айгона. Ощутимо ударило снизу, через некоторое время еще, заставив подпрыгнуть в привязных ремнях, потом еще и еще, и каждый раз всё сильнее. Вин уже не отпускала руки, судорожно переплетясь с ним пальцами. «Тару» яростно затрясло. Пройдя разряженные верхние слои, она с режущим уши визгом вонзилась в плотную атмосферу. Стекла кабины затянули коптящие языки пламени, сквозь треск вибрации слышался нарастающее ревущее гудение.

Их бешено мотало в ремнях из стороны в сторону, расплющивало перегрузками. Баг с усилием скосил глаза. Бледная как смерть Вин, похоже, потеряла сознание. Чуть дальше скорчился бортинженер, налившийся синей кровью. Варра тонко верещала, распластавшись в своем прозрачном контейнере. И только командир, положив руки на штурвал, уверенно вел корабль сквозь ревущие огнем воздушные потоки. Время, казалось, остановилось, пока, наконец, неистовый рев не превратился во всё более истончающийся визг, сменившийся мелодичным свистом. Переднее стекло прояснилось, на нем осталось лишь несколько черных полос. Рядом совсем близко, казалось, чуть ниже крыла проплывали зазубренные горные пики. Баг понял, что хотя корабль еще не коснулся поверхности планеты, они уже были там, на Айгоне. Они уже были здесь!

Часть 2. Динга

«Тара» планировала над диким безумием скал, которые немыслимые ветра даже на такой высоте покрыли песчаными напластованиями. И ни одного места пригодного для посадки, насколько хватало глаз! Барона Лугса, похоже, это обстоятельство не беспокоило. Он управлял крылатым спускаемым аппаратом свободно, если не сказать играючи, не обращая внимания на предупреждающее мигание датчиков и даже не сверяясь с картограммой спуска. Ну, еще бы, ведь для Лугса наступил его звездный час! За весь полет он совершил лишь две стыковки, да еще по указаниям штурмана включал маршевые двигатели во время коррекций. Стоило, спрашивается, восемь месяцев держать на планетолете летчика ради одного часа вот такого великолепного снижения. Он, Динга, например, тоже прошел пилотские курсы и, наверняка, сумел бы посадить корабль, причем без всех этих рискованных маневров.

А ведь расисты в ЦУПе вообще хотели оставить его на орбите вместе с Хэнгом. Мол, бортинженер должен находиться при энергоустановке. Интересно, а кто тогда на планете работать будет? Ну, конечно, Баг — дельный парнишка и во время полета хорошо помогал, но ведь он всего лишь водитель, поедет туда, куда скажут. У Вин голова забита ерундой, и вообще не ясно, зачем женщина в планетарной разведке. Сидела бы лучше на «Заггуте»! Пусть потом изучает образцы, сколько захочет, хоть весь обратный полет. Так кто же тогда остается? Знаменитый и отважный барон Лугс! Человек, который и на Гиганде по земле ходить разучился.

С детства Динга затвердил правило: хочешь добиться в жизни чего-то большого — будь везде самым упорным! Иначе для человека с его цветом кожи нельзя. Надо знать и уметь в три раза больше любого белоцветного, и только тогда они отнесутся к тебе с уважением. И при этом надо вести себя так, чтобы никто из них не почувствовал ни малейшей зависти. Нет, ты должен стать для всех лучшим другом, душой той компании, куда тебя забросит превратности судьбы. Вот тогда твои успехи заслуженно вознесут тебя на такую высоту, о которой раньше и думать боялся.

Ведь, если честно, не случись Великой Смуты, максимум, на что он мог рассчитывать — дудка боцмана на каком-нибудь тральщике. А скорей всего, пошел бы в морскую пехоту, чтобы погибнуть во славу герцога в первом же десанте. Ну да после Смуты научились ценить людей. И к островитянам стали относиться по-иному. Извольте видеть, только они, все как один, остались верны Его Высочеству. Не нашлось у революционеров агитаторов для голубокожих солдат. Батальоны морпехов вместе с гвардейцами, бронеходчиками и егерями защитили герцога от разбушевавшейся черни.