Дочь дыма и костей - Лэйни Тейлор

Девочка на побегушках

В общем-то, у Кэроу получалось удерживать в равновесии две свои жизни. Она была семнадцатилетней студенткой художественного лицея в Праге; в то же время — девочкой на посылках у монстра, который заменял ей семью. Чаще всего ей удавалось и то и другое. Не всегда, конечно, но по большей части.

Однако эта неделя выдалась особой.

Во вторник в самый разгар занятий в школе на окно уселся Кишмиш и принялся стучать клювом в стекло. Принесенная им записка, еще более немногословная, чем давешняя, гласила: «Приходи». И Кэроу пошла. Хотя знай она, куда ее на этот раз отправит Бримстоун, возможно, и отказалась бы.

Птичий рынок в Сайгоне — одно из тех мест на земном шаре, которые она ненавидела всей душой. Котята и немецкие овчарки, летучие мыши, малайские медведи и лангуры продавались там вовсе не в качестве домашних любимцев, а в кулинарных целях. Старая карга — мать мясника — хранила зубы в погребальной урне, и именно Кэроу приходилось забирать их раз в несколько месяцев и скреплять сделку глотком кислого рисового вина, от которого бурлило в желудке.

Среда: север Канады. Два охотника-атапаска. Доставка партии волчьих зубов.

Четверг: Сан-Франциско. Молодая блондинка-герпетолог, в тайнике у которой хранились ядовитые зубы гремучих змей, оставшиеся от несчастных объектов научных исследований.

— Между прочим, могли бы явиться в лавку и сами, — буркнула Кэроу: на следующий день ей предстояло сдавать автопортрет, и лишние несколько часов не помешали бы, чтобы довести его до совершенства.

Поставщики не ходили в лавку по разным причинам. Некоторые потеряли доверие из-за плохого поведения. Другие не выдержали испытательный срок. Многие просто-напросто боялись надевать змеиный воротник — хотя в данном случае проблема была не в этом.

Герпетолог содрогнулась.

— Как-то раз я ходила. Думала, не уйду живой от женщины-змеи.

Исса не выносила тех, кто убивает рептилий, и, пребывая в дурном настроении, подговаривала своих змей слегка придушить убийц.

Кэроу подавила улыбку.

— Да? Тогда ладно. — Она отсчитала добрую стопку двадцатидолларовых купюр. — Если бы вы все-таки пришли, Бримстоун заплатил бы желаниями, а они стоят куда больше этих денег.

К великому сожалению Кэроу, ей он не доверял расплачиваться желаниями.

— Возможно, в следующий раз…

— Как вам будет угодно.

Кэроу пожала плечами и отправилась обратно к порталу, где снова заметила черный отпечаток руки. Она хотела рассказать о нем Бримстоуну, но тот беседовал с очередным поставщиком, а ее ждали домашние задания.

Проработав полночи над автопортретом, утром в пятницу она еле держалась на ногах от усталости и от всей души надеялась, что сегодня Бримстоун оставит ее в покое. Обычно он не посылал за ней чаще двух раз в неделю, а она выполнила уже четыре поручения. С утра, рисуя старика Виктора в боа из перьев — вид, от которого бедная Зузана чуть не умерла, — Кэроу то и дело бросала взгляд на окно. На послеобеденном занятии живописью она все еще беспокоилась, что прилетит Кишмиш, но опасения не оправдались, и после школы она поджидала Зузану, укрывшись от дождя под навесом.

— Что ж, — промолвила подруга, — это загадочное существо — Кэроу. Рассмотрите его повнимательнее, друзья. Оно встречается нам все реже и реже.

Кэроу заметила отчужденность в тоне.

— В «Ядовитую кухню»? — предложила она с надеждой в голосе. После тяжелой недели ей хотелось плюхнуться на диванчик в кафе, сплетничать, и смеяться, и рисовать, и пить чай — заняться обычными делами и восполнить то, чего ей так не хватало.

Зузана повела бровью.

— И что, никаких заданий?

— Слава богу, нет. Пойдем скорее, я замерзла.

— Не знаю, Кэроу. Возможно, на этот раз секретное поручение у меня.

Кэроу прикусила щеку и задумалась, что ответить. Она терпеть не могла тайны, которые хранил от нее Бримстоун; еще больше ей не нравилось так же поступать с Зузаной. Разве дружба удержится на отговорках и лжи? Взрослея, она понимала, что обзавестись друзьями почти невозможно: необходимость лгать всегда все портила.

Раньше было еще хуже, ведь она жила в лавке — о совместных играх со сверстниками и не мечтай! Каждое утро она шла в школу на Манхэттене, затем на занятия карате и айкидо, а вечером вновь возвращалась к порталу. Однажды Белинда, подружка Кэроу, заметила, как та входит в обшитую досками дверь в заброшенном здании в Ист-Виллидж, и решила, что она бездомная. По школе поползли слухи, подключились родители и учителя, и Кэроу, которая не сумела в срочном порядке вызвать Эстер, свою «липовую» бабушку, взял под свою опеку Департамент социального обеспечения. Ее поместили в интернат для трудных подростков, откуда она сбежала в первую же ночь, — только ее и видели. После — новая школа в Гонконге и дополнительные предосторожности при входе в портал. А значит — еще больше лжи и тайн.

Теперь она выросла, и социальные службы больше не рыскали вокруг, однако с друзьями приходилось осторожничать. Ей совсем не хотелось потерять Зузану.

Кэроу вздохнула.

— Прости, неделя выдалась сумасшедшая. Работа…

— Ты работаешь?!

— Да. А на что, ты думала, я живу?

Она надеялась, что Зузана улыбнется, но та лишь прищурилась.

— Откуда мне знать, на что ты живешь, Кэроу? Мы уже столько дружим, а ты ни разу не рассказывала ни о своей работе, ни о семье, ни о чем…

Пропустив мимо ушей «ни о семье, ни о чем», Кэроу ответила:

— Работа — не совсем точное определение. Я просто на посылках у одного типа. Забираю передачи, встречаюсь с людьми.

— У наркоторговца? — насторожилась Зузана.

— Брось, Зузи! Он… коллекционер, наверное.

— Неужели? И что же он коллекционирует?

— Кое-что. Какая разница?

— Для меня разница есть, Кэроу. Все это звучит странно. Ты, часом, ни в чем таком не замешана?

«Нет, — подумала Кэроу, — вовсе нет». И, глубоко вздохнув, сказала:

— Честное слово, я не могу рассказать. Это его дела, не мои.

— Отлично! Ну и ладно! — Зузана крутанулась на каблуках и решительно зашагала прочь.

— Погоди! — крикнула вслед Кэроу.

Как ей хотелось поговорить откровенно! Рассказать Зузане о том, что пришлось пережить на этой неделе, о слоновьих бивнях, кошмарном птичьем рынке, о том, что Бримстоун платил ей ничтожные шинги, и о жутком стуке в дверь. Нарисовать в альбоме — уже кое-что, но все равно недостаточно. Хотелось выговориться.

Разумеется, об этом и речи быть не могло.

— Пожалуйста, пойдем в «Кухню». — Голос прозвучал тихо и устало.

Обернувшись, Зузана заметила на лице Кэроу выражение тоски и потерянности, которое появлялось, когда на нее никто не смотрел. Хуже всего, что оно было у нее постоянно, а все остальное — лишь маски, чтобы его скрыть.

Зузана смягчилась.

— Ладно. Хорошо. До смерти хочется гуляша. До смерти! Ха-ха…

Отравленный гуляш в «Ядовитой кухне» — старая их шутка, и Кэроу поняла, что все в порядке. Пока. Но что будет в следующий раз?

Они побежали под дождем без зонтиков, прижимаясь друг к другу, спеша скорее добраться до места.

— Забыла сказать, около «Кухни» ошивался твой Болван, — сообщила Зузана. — Наверное, тебя поджидал.

— Только этого не хватало, — проворчала Кэроу.

Каз звонил и слал сообщения, но она не обращала внимания.

— Пойдем в другое место?

— Ни за что! Не позволю мышиному паштету оккупировать «Кухню»!

— Мышиному паштету? — повторила Зузана.

Это было любимое ругательство Иссы, женщины-змеи, и с учетом ее диеты, состоящей в основном из маленьких пушистых созданий, оно имело смысл.

— Да, — ответила Кэроу. — Паштету. Фаршу из мышей, подается с хлебом и кетчупом…

— Бр-р… Прекрати!

— Можно заменить хомяками, — продолжала Кэроу. — Или морскими свинками. Знаешь, как готовят морских свинок в Перу? Насаживают на палочки и поджаривают на костре, как зефир…

— Хватит!

— М-м-м, смор[4] из морской свинки…

— Перестань, умоляю! Меня сейчас вырвет.

Кэроу замолчала. Краем глаза она уловила знакомое порхание. «Нет, нет, нет, — подумала она и не повернула головы — или не захотела повернуть. — Только не сегодня, Кишмиш».

— Что с тобой? — спросила Зузана.

Снова порхание в круге света от фонаря. Слишком далеко, чтобы не привлекать внимания, но это точно Кишмиш.

Черт!

— Все в порядке, — отозвалась Кэроу, продолжая решительно шагать в направлении «Ядовитой кухни».

А что оставалось делать? Хлопнуть себя по лбу и сказать, что вспомнила о поручении? Интересно, как отреагировала бы Зузана, если бы увидела маленького посланника Бримстоуна, с крыльями летучей мыши на оперенном тельце? Скорее всего, ей тут же захотелось бы сделать такую марионетку.