Вдова из Последнего утеса - Екатерина Сергеевна Бакулина

Очень плохо.

Это от испуга все.

Надо позвать врача. Но Осмар пил уже пятую кружку эля, когда Тодд уходил, так что вряд ли от него будет толк сейчас. Да и вообще врач мало чем поможет.

Так, спокойно…

— Ваша милость, я могу помочь, — тихо сказал Тодд. — Только не пугайтесь, пожалуйста. Это немного магия, но не вполне. Колыбельная троллей, меня мать научила. В вашем ребенке тоже немного тролльей крови, как и во всех Марнахах, так что он услышит. Это поможет успокоиться ему и вам. Боль немного уйдет и, может быть, все обойдется. Я сейчас положу руку вам на живот и попробую спеть. Не бойтесь, я ничего плохого не сделаю. Хорошо?

Ужаса в ее глазах стало, кажется, еще больше.

Но она кивнула.

— Хорошо, — едва слышно.

Вот и ладно. Тодд сел на пол, пододвинулся ближе. Ох, давно он такого не делал, но попытаться можно. Сейчас главное ни о чем постороннем не думать, сосредоточиться.

Спокойно…

— Не бойтесь, ваша милость. Я не уверен, что поможет, но хуже точно не будет. Закройте глаза, а то голова закружится.

Кейлен послушно закрыла глаза.

Вот и хорошо.

Тодд наклонился, почти прижавшись к животу щекой, и тихо запел.

* * *

Это было так странно.

Страшно немного.

То есть, все это страшно вообще, в голове не укладывалось, у Кейлен и так плыло в глазах, и тряслись руки, но то, что происходило сейчас…

Меньше всего она могла подобное ожидать. Тодд стоит на коленях рядом, склонившись, почти касаясь ее живота щекой, и… Что он собирается делать, Кейлен поняла не сразу.

Безумно.

Вообще безумно это все.

Ее пытались убить, и то, как Тодд успел спасти — просто чудо. И пока не очень укладывалось в голове ни первое, ни второе. Как…

Почему? Вот тут, наверно, все просто. Герцогство — лакомый кусок, а она… кто она такая, чтобы все досталось ей? И то, что произошло сейчас — наверняка не в последний раз, будет еще, но думать о таком совсем не хочется.

Страшно. И тянет живот. Если хоть немного шевельнутся, то отдается болью внизу, и это еще страшнее.

Но Тодд как-то уверенно сказал, что все будет хорошо, и Кейлен поверила. Она вообще сейчас плохо понимала, а он…

У него глаза светились. Не сильно, но все равно заметно в темноте. Это пугало. Но вместе с тем — заставляло верить, что в нем есть сила что-то изменить.

И руки такие теплые.

И в любой другой ситуации это могло бы показать неприлично, недопустимо… то, как он касается ее. Но то, что он делает сейчас — делает как врач.

Очень сосредоточенно, нахмуря брови.

Почти касаясь губами что-то тихо-тихо говорит. Словно отдаленный рокот камней.

Это слова, но язык не человеческий, чужой. Немного страшный.

Он говорит что-то, а потом тихо поет.

Кейлен послушно закрывает глаза, потому что голова слегка начинает кружиться, плывет… Но пальцы теплые… и от этих пальцев, понемногу, тепло разливается по всему телу… растекается. Тепло успокаивает и уходит боль…

И это так странно.

Его голос тихий, низкий, размеренный. Ровный.

И разливается тепло и уходит страх. Кейлен чувствует, как перестает дрожать, как тело расслабляется. И вместе с этим уходит боль. Тодд поет тихо, и от этого хорошо. И все, что происходит — кажется, происходит не с ней, где-то там. С ней сейчас все хорошо.

Хочется улыбаться даже.

А потом он перестает петь, и головокружение постепенно отступает.

— Как вы, ваша милость? — спрашивает шепотом.

Кейлен даже вздрагивает чуть-чуть, слова возвращают к реальности. Но страх не возвращается больше. Только понимание…

Она открывает глаза, смотрит на него. А Тодд смотрит на нее. Внимательно, почти настороженно. Ждет.

Как она?

— Хорошо, — говорит тихо, не очень уверенно.

Пока он пел — было хорошо, а сейчас… наверно, тоже. Кейлен пока не поняла. Его рука все еще лежит на ее животе и очень не хочется, чтобы он убирал. Тепло и удобно. Но это остатки той магии, наверно.

— Не вставайте и не двигайтесь, — говорит Тодд. — Я сейчас подниму вас, отнесу в вашу спальню, потом позову кого-нибудь, чтобы посидели с вами. Я тоже посижу рядом, где-нибудь за дверью. Не волнуйтесь. Больше ничего не случится, вы можете спокойно поспать.

— Хорошо, — соглашается она.

Он поднимает. Осторожно и бережно. И это как-то очень естественно, словно она совсем ребенок и ее несет на руках отец. Так спокойно, что Кейлен невольно прижимается носом к его плечу, закрыв глаза, и даже рукой за шею чуть обнимая.

Нет, так нельзя, он не отец… Она вздрагивает, опомнившись.

— Простите…

— Все нормально, — тихо говорит Тодд. — Это просто остаточное действие колыбельной. Если хочется уткнуться мне в плечо, не стоит смущаться, можете уткнуться и даже поплакать. В этом ничего такого нет. Просто нужно прийти в себя.

Кейлен шмыгает носом.

Обнимать его, конечно, больше не будет, это уж слишком, но от искушения уткнуться в плечо — удержаться невозможно. Так спокойнее. Он прав, остальное сейчас не важно.

Тодд несет ее с башни и через весь двор.

Потом, увидев кого-то, требует позвать ему Хакона… «Пьет вместе со всеми? Значит, в воду его кунуть, пусть протрезвеет и сюда». Голос у Тодда тихий, ровный, но не послушаться невозможно. И мальчишку Брунна тоже привести. И Йордис, экономку, и эту, как ее… горничную. К спальне леди Кейлен, быстро. И пусть принесут теплого молока с медом.

Все хорошо.

Он нес ее до спальни, там положил на кровать.

— Сейчас к вам придут, ваша милость, помогут переодеться, принесут все, что требуется. Не волнуйтесь, — сказал он, оглядел комнату. — Хотите воды?

Кейлен покачала головой. Ничего сейчас не хочет.

— Хорошо, — сказал он. — Вы полежите, сейчас кто-нибудь придет… Я пока вон там посижу, в кресле… Или, если хотите, я могу за дверью подождать.

— Нет! — Кейлен вдруг испугалась, что останется одна. — Лучше здесь посидите.

— Хорошо, — сказал он. — Я посижу. Не волнуйтесь. Как вы сейчас себя чувствуете? Не болит?

Кейлен попыталась прислушаться к себе.

— Кажется, нет, — тихо сказала она. — Сейчас лучше.

— Вот и славно, — вздохнул Тодд.

Пошел, сел в кресло. Кейлен легла на бок, обхватив подушку, уткнувшись в нее. Очень хотелось спать. Но сейчас нужно подождать горничную… или Кейлен может переодеться сама? Но сил двигаться совсем не осталось. Лучше подождать.

Все будет хорошо.

— Ой, госпожа! Ой, ой, да что же это?! — голос