Злые дети - Грунюшкин Дмитрий Сергеевич

Будто какой-то второй человек внутри Виктора, бесшабашный злой чертенок, на мгновение вылез из него наружу и натворил дел. Хотя какое-то внутренне чувство, от которого невозможно отмахнуться, которое оценивает все не так, как должно или могло быть, как должно выглядеть, а так, как оно есть на самом деле – это чувство подсказывало Виктору, что он не ошибся. Что он все сделал правильно. И это чувство тоже было для него чем-то новым. Что-то в нем изменилось, но он не мог понять, что именно и хорошо ли это. А главное – с чего бы это?

08.

Затея с камерами наблюдения, чтобы отследить перемещения убитой Эльвиры Кононовой в последние дни, с треском провалилась. Дом, где они с мужем жили, считался элитным и охранялся солидной фирмой с фээсбэшной начинкой. То есть организована она была бывшими чекистами, и работали в ней большей частью вышедшие на покой сотрудники спецслужб. Так что наскоком барьер взять не удалось, только повеселили охранников немного. Никаких неформальных контактов они не признавали и выдавать записи жизни богатеев и звезд разной величины без постановления суда не собирались. А след остывал стремительно. Второй «конец» жизненной цепочки обычного москвича «дом – работа» и вовсе был недоступен. Ирочка честно пыталась попросить записи с камер наблюдения Министерства обороны, но там просто расхохотались ей в милое лицо. А для того, чтобы попытаться отследить перемещения человека, не имея начальной и конечной точек маршрута, нужно задействовать такой гигантский ресурс, что обычному следаку, пусть даже по особо важным делам, можно и не мечтать.

Впрочем, Макаров это предвидел и на успех особо не рассчитывал. Поэтому задействовал свой собственный козырь. Предельно неофициальный. Если за неформальные методы работы Вася-Вася просто вздрючивал, то если бы узнал об этом козыре, дни Макарова были бы сочтены не только на службе, но и, что вполне вероятно, на воле.

Отправив Носова в Управление помогать Ирочке, Макаров взял такси и отправился в район, который еще не так давно считался спальным, но по мере разрастания Москвы приобрел статус престижного. Этому способствовало хорошее транспортное положение, относительная близость к центру, уже достаточно современные дома в 16 этажей и большой парк, больше похожий на лес, под окнами.

В одну из шестнадцатиэтажных башен он и вошел, воспользовавшись универсальной «таблеткой». Поднялся на последний этаж на лифте, открыл ключом невзрачную железную дверь технического помещения, прошел темным пыльным коридором и остановился перед еще одной металлической дверью.

Виктор замер на минуту, прислушиваясь. Из-за двери не доносилось ни звука. Только грохот лифтовых механизмов нарушал тишину. Он достал из кармана ключ, осторожно вставил его в замочную скважину, повернул на один оборот. Замок едва слышно щелкнул. Виктор скрипнул зубами и толкнул дверь.

Это помещение можно было бы назвать квартирой. Только оно не значилось в списках жилого фонда. Досталось оно ему по случаю. Когда-то он оказал услугу одному человеку, занимавшему хорошую должность в структуре районного жилищно-коммунального хозяйства. Она не была незаконной, но и законной ее тоже было назвать трудно. Во всяком случае, она помогла этому человеку избежать очень серьезных неприятностей. Не с законом – на это бы Макаров не пошел. А с людьми попроще и поконкретней. В качестве благодарности тот человек вручил Виктору ключи от этого помещения. Оно представляло собой что-то вроде лофта, официально оформленного как мастерская одного художника среднего уровня известности, который на деле почти все время проводил в Италии. Помещение было сдано в аренду на пятьдесят лет за какие-то смешные деньги, причем аренда была выплачена сразу на весь срок. Коммунальные платежи проводились вовремя, поэтому никто этим помещением не интересовался. Его как бы не было.

Впрочем, помощь эта человеку впрок не пошла. Через полгода он погиб при весьма странных обстоятельствах. Семья его быстренько покинула отчий край и отправилась проживать честно нажитое на муниципальной службе за границу. Не в Швейцарию, конечно, а всего лишь в Черногорию – статусом не вышли. А ключи от роскошной квартиры, которой не существовало ни в одном реестре жилых помещений, остались у Макарова.

И вот сейчас он стоял в дверях и тихо наливался черной злобой. Едва слышно шелестел в огромной комнате, квадратов на сто пятьдесят, кулер мощного компьютера да журчала вода в неисправном унитазе туалета. И больше ничего.

Комната была обставлена так, как диктовало воображение любящего плотские утехи чиновника среднего масштаба. Здесь дамы разной степени доступности должны были расставаться с последними остатками стыда, пораженные роскошью и размахом. Хром, плазменные панели по стенам, кожаная мебель и прочие приметы мещанской роскоши двадцать первого века. И большие, в пол, окна, занимающие целую стену. Под ногами плескалось зеленое море парка, а ближе к горизонту клыками хищника терзали небо башни Москвы-Сити и пожелтевшие от старости зубы сталинских высоток.

Среди всего этого пошлого великолепия сейчас стоял здоровенный полукруглый стол, на котором разместилось с полдюжины больших мониторов, несколько перепутанных клавиатур, мышей, горсть всевозможных флешек, кружки с засохшим кофе и прочие приметы профессии того, кто сейчас тут обитал.

Пока Виктор размышлял, за стеной гулко громыхнули механизмы лифта и в первой двери кто-то заскрежетал ключом, нисколько не пытаясь сохранять тишину. Макаров одним движением достал свой «Глок» и прижался к стене. Этот кто-то прошел по коридору, напевая идиотский мотивчик из современной эстрады, завозился со вторым ключом. Дверь распахнулась, прикрыв собой Макарова. Визитер шагнул в полутемное помещение. Это был небрежно одетый в мешковатые джинсы и засаленную толстовку молодой человек лет двадцати пяти с длинными неопрятными волосами. В руках он держал два пакета из супермаркета.

Макаров прижал ствол пистолета к его затылку и тихо, почти шепотом, сказал:

– Здорово, крыса. Привет от Магомеда.

Парень что-то пискнул, выронил пакеты. Там что-то звякнуло, разбившись, и на полу стала растекаться лужа темного цвета.

– Надеюсь, ты не обоссался? – уже нормальным голосом спросил Виктор. – И так загадил мне всю квартиру.

– Виктор Иванович? – дрожащим голосом проговорил лохматый. – Вы меня так напугали…

– Я тебя, сука, сейчас не напугаю, я тебе башку оторву, урод немытый! Пошел вперед!

Виктор убрал пистолет, а парень двинулся в глубь комнаты, держа руки поднятыми, как пленный немец.

– Да опусти ты руки, придурок! – выругался Макаров.

Парень руки опустил и обернулся, подобострастно скаля зубы в улыбке. Виктор молча врезал ему в живот. Парень мешком повалился на пол, не в силах вздохнуть.

– Я все пытаюсь вспомнить, – задумчиво сказал Макаров, присаживаясь рядом на корточки. – Говорил я тебе из квартиры не выходить или не говорил?

– Говорил, – просипел парень.

– Так чего же ты, мандавошка вонючая, гулять поперся? Или мои слова для тебя ничего не значат?

– Я… у меня газировка кончилась, – едва вымолвил парень, пряча глаза.

Макаров только сокрушенно покачал головой.

– А что? Надоело мне тут сидеть! – зло сказал парень, приподнимаясь с пола. – Сдохну тут, и никто не узнает.

– Если ты тут сдохнешь – я об этом узнаю и похороню, – рыкнул Макаров. – А вот если тебя Магомед найдет, для которого ты банковские карточки ломал и которого ты сдал с потрохами – тогда точно никто не узнает, где тебя зароют, как собаку. Только перед этим зажарят твои яйца на медленном огне, а вместо сардельки в эту яичницу бросят твой маленький никчемный хрен. И заставят сожрать. И даже на сигаретной пачке не напишут – здесь лежит Миша Лерман, самый тупой хакер в мире, сдохший из-за бутылки кока-колы.

Миша Лерман сел в крутящееся кресло возле компьютерного стола, повесил лохматую голову и сжал свои руки между коленями. Он выглядел жалким, и злость постепенно начала уходить из груди Виктора.