Пандемия - Анастасия Алексеевна Попова

он смог увидеть свои ошибки. Их дом покинули скандалы, ведь точка с которой начинается любая прямая теперь была у них одна…

Как редко мы говорим по душам, на вопрос «Как дела?» отвечая лишь словом – «Нормально», но часто за внешним «Да все хорошо…» скрыта душевная драма…

Глава 8

С возрастом перестаешь замечать стремительный ход времени. Еще вчера мы таяли от жары, а уже сегодня тело пробивает дрожь от прохладного ветра. Мы вновь постепенно отклоняемся дальше от солнца, еще вчера цветущие и благоухающие луга окрашиваются кистями осени. Деревья же пестрят разнообразием цветов от багрово красного до блекло зелёного, ярко желтого и даже серого. Это пора навевает грусть. У каждого свою. У меня о ушедшем детстве, у кого-то в душе играют печальные мотивы о любви, у других о несбывшихся мечтах и надеждах которым уже не суждено воплотиться в жизнь, и даже о так быстро уходящем времени. В детстве время бежит дольше, оно даже не бежит, оно медленно тянется, словно пытаясь сказать: «Остановись, не стремись взрослеть…» но кто его слышит… ведь самая глупая мечта детства поскорее стать взрослым.

Я помню эти мечты, они слишком долго тревожили моё бунтарское сердце, мне не давали ни глотка свободы – сейчас я благодарна за это, но тогда все это казалось мне несправедливой пыткой. Даже когда родители уехали оставив меня со старшим братом мне не дали даже глотнуть из этой чаши, погулять с друзьями допоздна, сходить на дискач – как это было можно во времена моего детства и выхватить от старшаков… как тоже бывало в девяностые…

Сейчас мне стыдно за это, и каждый раз вспоминая свои проделки, я смеюсь над собственной глупостью. Как раскрасила брата во все оттенки теней мамы, да еще и чуть не послала его так за хлебушком… мои планы развалила двоюродная сестра, к моему же счастью, как он выгонял меня веником из под кровати, потому что его любимую швабру я спрятала, а потом жалел, перекисью обрабатывая царапины. Как в отместку нацепила ему клипсу на ухо и отправила на учебу, как после этого все парни стали ходить с серьгой в одном ухе, а мы с братишкой валялись от смеха… а потом он уехал, потому что так захотела она…

Помню и то как бродила одна по осеннему парку без цели и единой мысли в голове, помню старичка грудь которого была увешена орденами и его маленькую внучку с красным шариком, которую он трепетно держал за руку, а она все вырывалась желая свободы, помню и ту бутылку – оставленную кем-то которую хотела пнуть девчушка, помню и то что сделал старик. И это впервые меня вдохновило, мысли пришли в гармонию, слова зазвучали на листе и родился маленький рассказ в одну станицу, то – на что был способен двенадцати летний ребёнок, но смысл не в строках, а в том что скрыто между ними и меня не поняли, ведь читать между строк может не каждый. И я замолчала на долгие годы, обещая себе что больше никогда не напишу ни строки. Но он был рядом пусть и не физически, но он был жив. Я знала что где-то есть человек который поймет, и от этого становилось легче, а что сейчас… Самая заветная мечта детства исполнилась, я повзрослела – стала старше даже брата на целых пять лет, но как и в детстве мне не хватает его глаз, его улыбки и смеха.

Если бы только знать что его не станет так рано, я бы не рисовала ему усики, приглаживая темно-русую чёлку на бок – делая из него Адольфа, не заваливала бы глупыми вопросами, на которые он отвечал всегда с такой серьезностью, которая еще больше смешила меня. А сейчас, смотря на своих собственных детей, я вижу ту же картину. Они похожи нас в детстве, но совсем другие. Они наше будущее – которое мы лепим своими руками, и каким ему быть вопрос лишь нашего желания. То, что вложим в них мы, они понесут с собой по жизни и так же воспитают своих детей.

Это я поняла когда пришла на практику в одну из школ, уже после смерти брата. На меня с любопытством смотрели двадцать пять пытливых глаз, но двадцать шестые даже не заметили моего появления, зато его я заметила сразу. На задней парте вальяжно развалился рослый мальчик с густой черной растрепанной копной на голове и серой рубашкой – которую если и стирал, то наверное сам. На мои расспросы о нем от меня долго отмахивались фразой «Не обращай на него внимания…» и лишь потом я узнала что действительно происходит с этим маленьким человечком. Оказалось что он сидел так не от того что его одолевает лень, причиной была боль в спине. Еще неокрепший подросток подрабатывал грузчиком, отец ушёл а мать запила, а он был предназначен сам себе во всех смыслах.

На следующий урок я принесла ему тетради ручку и карандаш. Он смотрел на меня удивленными глазами, с недоверием. А еще через урок даже выполнил домашнее задание. Я знаю, что для педагога неприемлемо писать записки ученикам, но ведь тогда я еще не была педагогом, а этот урок был моим последним. Исправив той же ручкой, что и купила для него, с десяток ошибок я вывела аккуратную красивую красную пятёрку в его тетради, а в обложку положила маленький листочек всего с одним предложением: «Если ты захочешь – у тебя все получится, просто верь в себя…».

Когда на перемене раздали тетради, его облепил весь класс, никто не верил своим глазам. Весь мой последний урок он не опускал руки, он тянул ее выше всех, отвечая робко, но верно. За эту пятерку я получила нагоняй в учительской, ой сколько возмущений пришлось мне выслушать, но я не стала оправдываться, зная что поступила правильно пусть и утерла всем нос, но нас ведь учили одни и те же педагоги и книги, и как они – отчитывающие меня тогда могли так поступать с ребенком, вставая на свой педагогический путь. Разве они могли молчать, не обращая внимания, или не разобравшись демонстративно не замечать его? Потом я встретилась и с мамой. Взахлеб расхваливая ей сына, его нестандартное мышление и большое будущее лишь стоит приложить усилия. И она их приложила.

Закончив колледж, я уехала. Началась моя собственная педагогическая жизнь в малюсенькой деревушки, в одноэтажной школе в которой я хотела проработать до пенсии, прожив тихую и размеренную деревенскую жизнь отдавая все силы детям – но моим мечтам не суждено было сбыться. Я часто вспоминала Олега, смотря на свих хулиганов. И однажды я встретила его но даже не узнала, хотя он узнал меня сразу. Из маленького мальчика он превратился в красивого юношу, спешившего на олимпиаду по русскому языку, и это был мой Олег, мой мальчик с последней парты который не мог связать и двух слов… Мы недолго говорили, но он показал мне маленький листочек бережно обёрнутый в скотч, тот самый, который когда-то я положила в его тетрадь, с одним предложением перевернувшим всю его жизнь. Как иногда нам мало надо… Иногда совершая поступки, плохие или хорошие мы даже не задумываемся о том, а что же будет дальше. Я дала ему чудо тогда, а он подарил мне его в ответ через несколько лет…

Глава 9

Как белый камень в глубине колодца,

Лежит во мне одно воспоминанье.

Я не могу и не хочу бороться:

Оно – веселье и оно страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет

В моих глазах – его увидит сразу.

Печальней и задумчивее станет

Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращала

Людей в предметы, не убив сознанье,

Чтоб вечно жили дивные печали.

Ты превращен в мое воспоминанье.

Анна Ахматова

Все чаще с годами ловишь себя на мысли о том что ход времени становится не так заметен, оно уже не тянется как латексный воздушный шарик, оно летит – подобно вырвавшемуся