Арт-Кафе - Александр Лонс

— А о чем тогда говорить? Об этих рейдерах? Могу. Кстати — будьте аккуратнее в формулировках и отличайте хищников от паразитов. Одно дело — заполучить чужой бизнес с помощью деловых качеств, и совсем другое — подкупив чиновников, нотариуса или судью, или сделав предложение, от которого нельзя отказаться. У нас в стране термин «рейдер» получил совсем иной смысл, отличный от западного. У нас это тот, кто захватывает чужой бизнес нелегальными методами. Благородные воры полная хрень, когда дело доходит до тебя лично, и ничего кроме ненависти вызвать не может.

— Вы не совсем правы, — не соглашалась Стелла. — Разновидностей рейдерства три: белые, серые и черные рейдеры. Как и почти в любом другом бизнесе. А с «несправедливыми захватчиками» нам приходилось сталкиваться, и никакой ненависти они у меня не вызвали, было только желание победить схватку. Может, так оно в бизнесе и правильно, когда сильные побеждают более слабых? С сильными идет борьба на равных, вне зависимости от черного или белого окраса.

— Ага, понял. Типа — я перебежал дорогу перед трамваем и остался жив, значит, я бессмертен? А рейдерский захват — вообще такая классная штука. Захватят, например, музей, или старинную историческую усадьбу… Ну, не музей, так частную школу, больницу или центр детского творчества. Выселят всех, здание снесут и построят новый банк или — «торгово-развлекательный центр» с паркингом в подвале и борделем под крышей. А что, так и надо! Нафиг он кому-то нужен, этот музей, если старые собственники не могут удержать свое? А как удержишь, если власти города коррумпированы? Ах, да, их же более крепкие собственники подкупили, естественный отбор типа, все дела… Но, совсем забыл сказать, что в результате именно классического естественного отбора появились такие твари, как паразиты-глисты, живущие в чужих организмах и за чужой счет. Предки этих глистов были свободноживущими, сами ползали и себе пищу искали, а вот потомки постепенно сделались паразитами. В результате естественного отбора, повторяю. Утратили эти потомки почти всё: нервную, пищеварительную систему, мускулатуру и органы чувств, ибо не нужны им уже. Только одни органы размножения остались. Такие паразиты обычно доводят своего хозяина до гибели и сами подыхают вместе с ним. Вот я и боюсь, что эти «более хваткие игроки» в конце концов, когда продадут все, что еще можно продать, оставят после себя загаженную свалку. А сами или сдохнут, или свалят за бугор. И детей своих туда вывезут. А здесь не будет уже ни нефти, ни газа, ни лесов, ни чистой воды. Производства тоже не будет, поскольку некому станет производить. Те, кто еще что-то умел — вымрут, а молодые не научатся — негде учиться будет, да и не у кого. За границей? Те, кто там учился, назад обычно не возвращаются. А здесь останутся только горы мусора, потоки отходов, радиоактивные свалки и толпы озверелых люмпенов. Кстати — продавать место для захоронения отходов — тоже вполне недурной бизнес. Возможно, я ошибаюсь. Дай-то бог…

— Ну, знаете… Я тут недавно смотрела на финансовые показатели некоторых крупных заводов, попавших под контроль авторитетных бизнесменов — везде сплошь улучшение и появление стабильности, потому что нанимают там опытных и способных управленцев. Опыт общения с некоторыми сотрудниками таких предприятий подтверждает статистику.

— Хорошо, если так, — неопределенно заметил я. — Но фиг с ней, с этой темой, а то опять поругаемся.

— А мы разве ругались? Тогда — согласна на смену темы. Кстати — вам понравилось мое платье?

— Как вам сказать… не хочу врать. Нет. Не понравилось. Я люблю, когда девушка в линялых джинсах. Чтобы от пояса до колен — плотно пофигуре. В облипушку. А ниже колен — как получится, или вообще обрезанные. Что? Не одобряете?

— Почему не одобряю? Вполне! — удивилась Стелла. Она явно еще не протрезвела, что способствовало разговорчивости. — Я тоже очень люблю джинсы, между прочим, только вот сегодня так получилось. Платье мне самой не нравится, но было просто частью образа. А во всяких поездках, в командировках, в многодневных походах по гостям на новогодние встречи джинсам вообще нет замены. Один раз они меня даже спасли.

— Спасли? Джинсы? А как? Не расскажете? — попросил я, ожидая какую-нибудь историю в стиле «экшен».

— Почему? Могу и рассказать. Но это долго. Согласны? — с какой-то странной интонацией, повернувшись ко мнеспросила она. В ответ я кивнул. — Так вот, однажды поехала я со своим последним бывшим на дачу к друзьям. Есть у меня одна такая знакомая, зовут — Лариса, но о ней надо рассказать особо, чтобы вы поняли, кто она такое. Лариса — жена вполне небедного мужа, имеющего небольшую власть в некоторых областях своей специфической деятельности. Несмотря на свои двадцать четыре года, она сущий ребенок, всегда презирала книги, и взращивала самомнение на мультиках и мангах. Твердо верит в благосклонную к ней Высшую Силу, собственную непобедимость, ум и находчивость. Муж — друг моего тогдашнего бойфренда — первый и единственный мужчина в ее жизни. Он забрал ее из родительского дома в возрасте восемнадцати лет к себе, и Лариса продолжила беззаботно существовать, смотря аниме, думая про аниме, интересуясь только аниме, питаясь преимущественно чипсами и колой. Готовить не умела и не умеет категорически, причем даже не считает нужным учиться, ибо там, где она росла, почиталась пупом земли. Меня всегда мучил вопрос — откуда взялись столь нелепые амбиции? Сама по себе Лариса среднего роста, несколько костлява, плоскожопа, с нулевым размером груди и плохо выраженной талией. Ее муж до сих пор от нее без ума. Характер пакостный, капризный, одним словом — детский. Ко всему прочему, она всегда была невообразимой скрягой, прямо-таки,Скрудж в юбке. Мне с ней общаться не за чем, но иногда из разных соображений приходится. Однако после такого общения у меня возникало мерзкое ощущение зомбирования, будто мне удалили часть головного мозга, и я безвыходно отупела, деградировала до уровня начальной школьницы. В свое время Лариска пыталась подсадить меня на какую-то наркоту, но не вышло. Тут я кремень. Особенно после одного личного опыта — расскажу как-нибудь. Так вот, к этим-то нашим друзьям-знакомым нас угораздило поехать встречать очередной новый год…

Тем временем мы вылезли из метро на улицу где-то в Северном Бутове. Я рассеянно слушал истории про неведомую Ларису, временами поддакивал, изображал заинтересованность, не очень пока понимая, зачем вообще мне обо всем об этом надо знать. Мы бодро шли по темноватой, но хорошо очищенной от снега улице. Промозглый зимний вечер уверенно переходил в ночь, редкие фонари слабо освещали дорогу, проезжали машины, торопливо шли пешеходы, зябко кутаясь и стараясь спрятать лицо от порывов ветра. Хмель почти выветрился у меня из головы. Стелла закурила. Вдруг я обратил внимание на медленно приближающийся внедорожник со знакомыми номерами. Эту машину я уже замечал сегодня около кафе. Вот черт…