Луны морозные узоры. Часть 2 (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

— Останься здесь, — велел Джеймс Брейену и, взяв осторожно меня под локоть, повел в дом.

Мы поднялись на крыльцо, миновали прихожую и оказались в маленькой чистой гостиной, обставленной скромно, но уютно, с разожженным в очаге огнем и пахнущую травами.

— Госпожу позовут через несколько минут, а вы соблаговолите подождать тут, — произнесла женщина. — Не желаете ли чаю, эля или вина?

— Нет, благодарю, — ответил Джеймс.

Женщина почтительно склонила голову и вышла.

— Вам ведь было назначено, миледи? — спросил мужчина задумчиво. — Ваша колдунья отнюдь не из тех, кто принимает в любое время и любого, кто постучит в ее дверь.

— Назначено, разумеется, — Изабелла расстегнула накидку, сбросила ее движением плеч, равно небрежным и выверенным. Огляделась с легким разочарованием, досадуя явно, что Брейен остался снаружи, а Джеймс не торопится подхватить накидку. — Грея слетала заранее и обо всем договорилась. Даже королева предупреждает о своем визите загодя, — девушка улыбнулась мне и повесила накидку на спинку кресла.

Я стиснула зубы, не давая вырваться вертящейся на языке колкости. Конечно же, если колдунья и впрямь так хороша, как говорят, и берет за свои услуги более чем достаточно, — а дом подтверждал это яснее, чем если бы о благосостоянии ее было сказано вслух, — то на нее нельзя свалиться нежданной гостьей, заявиться когда заблагорассудится и потребовать бросить все дела ради нужд визитера. Живущую и практикующую в Верейском герцогстве колдунью мало заботит происходящее в другом королевстве, где-то далеко от нее и ее клиентов, если только оно не касается ее напрямую. Что ей, неизвестной этой женщине, до Изабеллы, в глазах колдуньи всего лишь одной из многих ищущих помощи и совета в столь обыденных, земных вопросах? Наверняка она принимает и богатых, родовитых дам в том числе, иначе у нее попросту не было бы ни этого дома, ни помощницы, которой надо платить, и Изабелла тут не первая и не последняя леди, нет колдунье дела, принцесса ли ее клиентка, или герцогиня, или женщина, желающая остаться неузнанной. Едва ли ее склонят к повиновению слова о том, что перед ней — следующая королева Афаллии.

В отличие от меня, ведущей себя не лучше селянки, впервые увидавшей монаршую особу вблизи.

— И давно ли? — уточнил Джеймс.

— Давно — что? — Изабелла умеет смотреть на мужчину так, что взгляд ее кажется одновременно и невинным, и обольстительным.

— Давно ли вам назначено?

— Господин Дарро, вы пытаетесь в чем-то меня уличить?

— Что вы, миледи. Всего-навсего поддерживаю беседу.

— Весьма любезно с вашей стороны, — Изабелла отвернулась к огню, пряча руки в складках юбки.

Я все же откинула капюшон назад — мне нечего скрывать и нечего стыдиться, даже если бы это мне требовались услуги колдуньи. Вернулась женщина, объявила, что госпожу ждут, и попросила следовать за ней. Изабелла удалилась молча, не удостоив нас взглядом, но я заметила, как девушка побледнела, как поджала губы, словно готовясь к неизбежному.

Мы с Джеймсом остались вдвоем.

Мы не в первый раз оказываемся наедине, и нам всегда было, о чем поговорить, чем поделиться друг с другом, однако в доме колдуньи мы будто становимся пленниками заклятья немоты, мы оба молчим, прислушиваясь настороженно к застывшей вокруг хрупкой тишине. Я занимаю второе кресло, Джеймс прохаживается неспешно по гостиной, осматривается, и я знаю, он изучает обстановку, подмечает детали, делает выводы. Выглядывает в окно, замирает на секунду-другую возле закрытой двери. Я слышу, как хрустят рассыпанные на полу травы под подошвой его сапог и потрескивает пламя в очаге, чувствую щекочущий запах благовоний, просачивающийся из глубины дома, и неожиданно сильный аромат моря, когда Джеймс проходит мимо кресла. Порой мне кажется, что мужчина вот-вот остановится подле меня, заговорит о чем-то, быть может, именно о том, что так тревожит мое сердце и разум, но он продолжает движение, даже не глядя в мою сторону.

Массивные часы на столике возле стены отсчитывают время медленно, лениво, я то и дело смотрю на стрелки, а они, словно нарочно, едва-едва меняют свое положение. Наконец Джеймс встает перед окном, вглядывается пристально в темные очертания палисадника, как, должно быть, всматривается в бескрайние морские дали с капитанского мостика «Призрака».

Прошло почти двадцать минут, прежде чем я сама решилась заговорить.

— Ты думаешь, она и в этом солгала? И прибыла в герцогство не вчера, а раньше?

— Сама она могла прибыть и вчера, как сказала, — ответил Джеймс спокойно. — Но наверняка послала кого-то загодя — осмотреться, назначить встречу с колдуньей, убедиться, что вы живете там, где живете, не бедствуете и на вас можно будет рассчитывать. Вероятно, следила за вами какое-то время.

И потому знала, что Мартена нет в городе. А может, не просто знала, но выяснила заранее и подготовила все ко времени его отсутствия, ведь Мартен уехал на неделю — срок достаточный, чтобы претворить в жизнь задуманный Изабеллой план. Не понимаю лишь, почему она появилась сейчас, когда Мартен должен вернуться со дня на день, если ей было бы куда как выгоднее и удобнее избежать встречи с моим супругом?

Из-за двери не доносилось ни звука — ни голосов, ни шагов. Я провела ладонью по черным складкам накидки, набираясь храбрости. В конце концов, это место ничем не лучше и не хуже других, и сегодня или завтра вернется Мартен и тогда я не смогу спросить сама, попросту не решусь.

— Джеймс, я… — я помедлила, чувствуя на себе его вопросительный взгляд. — Я знаю, что ты… намерен жениться…

Краем глаза я заметила растерянность, недоверчивое удивление, отразившиеся мимолетной тенью на его лице, а затем Джеймс отвернулся к окну.

— Да, я собирался сделать брачное предложение, — голос прозвучал ровно, но мне отчего-то послышалась легкая досада.

— Что ж… — я поймала себя на том, что продолжаю то сминать, то разглаживать плотную ткань. — Это было неизбежно.

— В той или иной степени мы оба понимали, что однажды это случилось бы.

— Конечно.

— Безусловно, я не хотел спешить и, тем паче, настаивать… да и нынешнее место едва ли располагает к подобного рода разговорам.

— Я все равно рада за тебя, — я посмотрела на Джеймса и встретила взгляд его, по-прежнему полный недоверчивого удивления и робкой, осторожной немного радости.

— Ты не возражаешь?

— Отчего нет? Ты взрослый мужчина и волен делать свой выбор.

— А ты? — Джеймс приблизился к креслу, всматриваясь в меня в поисках ответа на вопрос, мне неведомый. — Чего бы ни желал я, или Мартен, или любой другой мужчина на моем месте, последнее слово остается за женщиной.

— При чем здесь я и Мартен? — теперь, похоже, моя очередь растеряться, удивиться. — Если ты уверен в своем решении, если твоя избранница согласна и нет никаких иных преград для заключения брака, то к чему спрашивать моего мнения? Я рада, искренне рада за тебя и за ту даму, которой повезет стать твоей женой…

— Ту даму? — повторил Джеймс и нахмурился.

Дверь открылась неожиданно, и в гостиную вошла Изабелла, сияющая торжествующей, самоуверенной улыбкой. Проводившая ее женщина осталась по другую сторону порога, ожидая, пока Изабелла оденется.

— Все хорошо? — спросила я, поднимаясь.

— О да, — Изабелла продемонстрировала флакончик зеленого стекла, с жидкостью, что плескалась внутри сгустком ожившей вдруг тьмы. — Немного этого чудодейственного средства, принятого в определенные дни месяца, и семя моего супруга упадет на благодатную, плодородную почву. И еще пару капель вот этого, — девушка, немало не стесняясь Джеймса, извлекла из декольте второй флакончик, граненный, наполненный чем-то алым, — для разжигания нашей несколько потухшей страсти, и в течение трех месяцев я должна понести. Надеюсь, что эти снадобья стоят потраченных на них денег, — добавила Изабелла чуть громче, не для нас с Джеймсом, но для помощницы колдуньи, замершей черным силуэтом в дверном проеме.