Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника - Луи Жаколио

— Убийцу? Я его нашел, господин префект.

Де Вержен подскочил в своем кресле и с таким видом посмотрел на начальника полиции безопасности, как будто сомневался, говорит ли тот вполне серьезно.

— Да, — продолжал Люс прежде, чем префект пришел в себя от удивления, — с первой же минуты я понял, откуда направлен этот удар, и я мог бы арестовать преступника, но подумал, что, раз я не застал убийцу на месте преступления, будет лучше арестовать его только тогда, когда против него будут собраны такие улики, которые он не сможет отрицать.

— Вы — неоценимый человек, Люс, я верю вам, ибо вы никогда не лгали! Но почему о всех тех расследованиях, которыми вы занялись, вы до сих пор мне ничего не говорили?

— Вы слишком хорошо знаете условия нашего ремесла, господин префект, чтобы я не убедил вас в двух словах! Мы ни одной минуты не были одни, между тем для успеха составленного мною плана безусловно необходимо, чтобы никто не мог подозревать, что убийца известен мне. В противном случае негодяй навсегда ускользнул бы от того наказания, которое он заслужил… и заметьте, господин префект, я не могу утверждать, что он не избежит его, по крайней мере при известных, предложенных мною условиях, которые должны быть приняты, это будет именно так.

— Вы меня путаете, Люс; насколько я могу вас понять, убийца Фроле не принадлежит к той категории обыкновенных профессиональных мошенников, старающихся только отомстить за то, что их осудили.

— Вы правы, господин префект; если судить по тому, кто нанес удар, Фроле пал жертвой интриг очень высокопоставленных людей, цели которых я пока не вижу.

— А имя этого человека?

— Я не могу его открыть.

— Мне?

— Особенно вам!

— Судя по тому обороту, который принял наш разговор, я ожидал этого!

— Умоляю вас, господин префект, не ставьте мне в вину мой отказ. Предположите, что в действительности это преступление было направлено против вас людьми, общественное положение которых так высоко, что против них вы ничего не можете сделать.

— Боже мой, Люс, что же здесь происходит, что вы мне говорите?

— Больше этого я уже ничего не должен вам сообщать, господин префект… Вы еще настаиваете?..

— Нет, Люс! — ответил де Вержен, растроганный до слез. — Я предчувствую, предвижу, что во всем этом кроется страшная мерзость… Вы правы, лучше мне ничего не знать… и передать вам заботу о своей защите, если удар действительно направлен против меня.

— Вам нечего бояться, господин префект: пока я жив, не тронут ни вас самих, ни вашего положения. Позвольте мне теперь уйти из префектуры, так как во что бы то ни стало нужно как можно скорее приготовиться к удару, пока еще весть об убийстве не распространилась за пределы здания префектуры!

— Еще одно слово, Люс, наш разговор так уклонился в сторону, что я готов был уже отпустить вас, не сказав самого главного из того, что я хотел сообщить.

— К вашим услугам, господин префект!

— Вы знаете, что у моего шурина была бурная молодость?

— Да, я даже знаю о нем такие факты, что, если бы они не были скрыты благодаря влиянию и кошельку старого герцога де Жерси, то привели бы его совсем не в кресло заместителя прокурора в суде.

— Это правда! Фроле, знавший по этому поводу очень многое, гораздо больше, чем я, и который угадывал планы герцога де Жерси и моего тестя относительно префектуры, собирался составить секретную записку о Поле де Марсэ, которая должна была быть представлена, кому следует, в надлежащий момент с целью отклонить его кандидатуру…

— Это — дело!

— Так вот, эту самую записку Фроле из предосторожности не держал в префектуре, и вам нужно как-нибудь взять ее из его квартиры, пока о смерти его еще не известно и его бумаги не опечатаны, как это обычно делается при оставлении начальником полиции безопасности своей должности.

— Это будет сделано меньше чем через час!

— Охрану я вверяю вам…

— И заботу о ее увеличении, если понадобится!

— Пусть будет так… в любом другом случае я бы не прибегал к подобного рода средствам своей защиты: все равно весь позор этой борьбы пал бы на нападающих — моего шурина и его покровителей, но я вам уже сказал, почему не могу уйти со службы из префектуры в данный момент… Сколько несчастья… Сколько смертей… Сколько погибших! Если бы только я не был здесь, не следил шаг за шагом за следствием, не наталкивал его на новые следы с целью запутать в них… Ах, это такое ужасное положение, Люс!

Де Вержен закрыл лицо обеими руками и некоторое время оставался так, погруженный в свои тяжелые размышления. Между тем Люс поднялся с целью уйти от своего начальника.

Время было дорого, и он уже решился прервать размышления де Вержена, как вдруг раздался легкий стук в дверь кабинета. Де Вержен, вздрогнув, тотчас же вскочил на ноги.

— Велите войти! — сказал Люс. — Это Серван, мой секретарь, которого я узнаю по манере стучать, когда он собирается сообщить мне что-нибудь важное… Боже мой, что-то мы еще узнаем!

Только что вошедший молодой человек был так бледен и возбужден, что префект и новый начальник полиции безопасности не могли удержаться от восклицания.

— Что с вами, Серван? Что еще случилось? — тотчас спросил де Вержен.

— Эта ночь — ночь преступлений, господин префект! — отвечал вновь прибывший. — Почти в тот же час и таким же кинжалом, каким был убит Фроле, зарезаны господин Пети-Ледрю, нотариус, и Тренкар, крупный подрядчик, тесть де Марсэ. Убийцы, покончившие с ними, пока они были еще в постели, не оставили после себя никаких следов. Полицейские комиссары, в участках которых жили убитые, уже составили протоколы и ждут господина префекта в моей канцелярии.

Новый удар был настолько силен, так как Тренкар, тесть де Марсэ, приходился дедом госпожи де Вержен, что несколько мгновений пораженный префект оставался неподвижен. Однако его крепкая и закаленная натура позволяла всегда быть на высоте положения, и префект быстро пришел в себя; его первая мысль была о жене.

— Госпожа де Вержен еще ничего не знает? — спросил он секретаря.

— Ничего, господин префект! Комиссары сообщили об этом только мне… но это еще не все… мне остается еще сообщить вам…

Молодой человек, казалось, колебался, говорить ли ему.

— Говорите же, Серван! — сказал ему де Вержен таким спокойным тоном, точно эти события были ему совершенно безразличны.

— Полчаса назад, — отвечал своему начальнику Серван, — Поль де Марсэ, ваш шурин, возвращаясь из театра к себе домой, ехал по набережной Сены, как вдруг услышал, что его зовет какой-то молодой человек, элегантно одетый по последней моде, экипаж которого остановился около дома номер восемнадцать — важно заметить эту деталь. Де Марсэ, несомненно рассчитывая на встречу с одним из своих друзей, приказал своему кучеру остановиться, вышел из кареты и без всякого недоверия приблизился к человеку, который его звал; в то же мгновение четыре человека, которых он не мог заметить за каретой, бросились на него и, предварительно заткнув рот и связав его с ловкостью специалистов этого дела, потащили в карету незнакомца, которая быстро покатила; в продолжение всей этой сцены незнакомец, угрожая револьвером, держал кучера де Марсэ на почтительном расстоянии.