Стометровка - Владимир Буров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каково же было удивление майора, когда он вернулся в ресторан. Ресторан, правда, был закрыт, но работники собрались за одним столом за не заказанными антрекотами и водкой. Они по очереди хватались за головы, пили, ели антрекоты – за долгие годы работы зубы у всех были хорошо заточены – и даже пытались шутить.
Ин сказала:
– А я уж думала, убили тебя, – она по-дружески хлопнула Сильвио по плечу. – Думала, плакали мои денежки.
Да, друзья мои ему повезло. Парень перепил и решил выйти поблевать в туалет. Однако Ин была на страже своих денег. Она по опыту знала, что гости сбегают обычно прямо из туалета. Выходят из туалета и сразу направо и на улицу. Они почему-то считают, что так лучше. Поэтому Ин вывела Сильвио через кухню на внутренний двор, посадила под деревом и ушла, сказав:
– Посиди тут, по блюй. Легче станет. – Правда, тогда непонятно, почему она думала, что убить могли его же. Тут, я думаю, происходит обычное дело:
– После дела все начинают врать, совершенно не обращая внимания на противоречия. – И, следовательно, никаких противоречий нет.
Отлично. Майор увидел Сильвио, попивающего томатный сок из своей серебряной кружки, и… и все равно ничего не понял. Его позвали за стол и просветили:
– Капитан убил капитана.
– Я не верю, – только и смог ответить Ленька.
– Во что ты не веришь? – воскликнуло сразу несколько человек.
– Так не бывает! – в отчаянии воскликнул Ленька Пантелеев.
Далее, Сильвио должен расплатиться. Он берет золотой гребень, причесывается в фойе у зеркала, и вдруг замечает, что на пол падает золотая пятерка.
– Ну, – сказала с радостным вздохом Ин, – пора расплатиться. – И она повернулась к… к майору.
Та, которая его обслуживала, поперхнулась кофе.
– Блядь, кофе двойной за тридцать из-за тебя пролила, – сказала она. И добавила: – А с тебя, Сильвио, – теперь все знали, что его зовут Сильвио – шоколадка. Ты обещал.
Тем не менее, майор сначала расплатился с Ин. Ей он обещал бутылку коньяка. За что? За то, что подсадила его за стол к Сильвио. Уже после того, как он посидел за столом Та. Это был опасный свидетель. И Ин, хотя ничего не понимала, вдруг почувствовала этот холод, когда Ленька с ней расплачивался за коньяк.
– Ты страшный человек, – сказала она, хотя и с улыбкой. Зачем сказала? А они такие официанты. Ни хрена за зубами не держится. Кроме своих махинаций с коньяками и водками.
– Все мы страшные, – сказал Сильвио. И добавил: – Пока хорошенько не напьемся.
– Нет, – уточнила Ин с самым серьезным лицом, и убрала деньги за Ленькин коньяк в передник, – нет, – опять повторила она, – ты опасный человек. Я чувствую. – Действительно, почему бы ей это не почувствовать? Ведь она могла точно угадать, сколько в кармане у клиента денег.
– Я? – спросил Сильвио, чтобы хоть как-то оттянуть минуту расплаты.
– Нет, не ты, – и она в третий раз указала на Леньку Пантелеева. Как можно так поступать? Зачем? Получается, что человек видит опасность, но до конца не доверяет своей интуиции. Не доверяет Невидимому Миру. Впрочем, я и сам не знаю, почему так происходит.
Некоторые нервно рассмеялись. Ин сама разрядила обстановку. Она сказала:
– Ну, теперь ты, счастливый человек.
– Я? Что я? – спросил Сильвио.
– Расплачивайся. Хватит улыбаться. Мне надо деньги сдавать.
Тут все начали громко смеяться. Как солдаты на Пляже Омаха, когда пулеметная очередь прошла над их головами. А, собственно, чему тут радоваться? Она ведь не последняя. Хотя, конечно, повод есть:
– Если первая не попала, то и вторая не попадет.
– У меня нет денег, – сказал Сильвио.
– Повтори, пожалуйста, что ты сказал.
– У меня… – Тут в зал ввались повара с двумя бутылками водки и большой тарелкой жареных цыплят. Точнее, это была одна большая курица, нарезанная на небольшие кусочки, обжаренные в духовке до красновато-желтого цвета. Ну, практически:
– По-Пекински.
– Можно… можно, я схожу в туалет? – сказал Сильвио.
– Иди, конечно, – сказала Ин. И добавила: – Но не думай, что убежишь. Там заперто. Впрочем… – Ин хотела сказать, что можно и не платить, но тогда придется пожить с ней пару месяцев. Но передумала: слишком дорогое получилось бы для нее это удовольствие.
– Счет можно? – спросил Сильвио.
– На, возьми, – и Ин протянула ему счет. – Там я сразу добавила на две шоколадки и на чай. Всего тридцать рублей.
– Всего? – спросил Сильвио и заглянул в бумажку. Ужас!
– Пятьсот рублей. – Включая чаевые и две шоколадки. Тут он вспомнил, что бифштексы с луком и жареной картошкой умножались на три.
Ладно. Непонятно, на что он надеялся.
Сильвио зашел в туалет, потом вынул золотой гребень и причесался у зеркала. Он уже собрался убрать гребень в свою синюю сумку, где лежала также серебряная кружка, как заметил, что перед глазами у него что-то блеснуло. Сверкнуло таким благородным желтым цветом. Как будто золото.
Сильвио нагнулся. Нагнулся и поднял с пола золотую пятерку. Обычно ее продавали здесь именно за пятьсот рублей.
Он хотел попробовать еще раз. Он уже вынул из сумки золотой гребень, уже приподнял его перед зеркалом, но… но передумал. А вдруг пятерка исчезнет. И тогда гадай, сколько раз надо причесаться, чтобы золото прибывало, а сколько, чтобы убывало. Может, никакого такого кода и не существует, а вдруг существует?
– Не буду рисковать, – решил он, и убрал расческу назад, в сумку.
Он подал золото Ин.
– Настоящая? – спросила она.
– Да настоящая, настоящая, я отсюда вижу, – сказала другая официантка.
– Дайте нам посмотреть, – сказал один повар. Другие тоже заинтересовались.
– Не хочешь, я возьму, – сказала Та. – Пятьсот рублей? У меня есть.
– Пятьсот дорого, – начала было Ин, но сама тут же вынула пятьсот рублей и уже отдала их солдату, когда вспомнила, что он ей должен. Как раз пятьсот рублей. – Совсем, блядь, закрутили, – сказала она, и отобрала деньги у Сильвио. Он пошутил:
– Я уже к ним привык.
– Привык, отвык! – громко сказала Ин. И добавила: – Деньги зарабатывать надо.
Глава четвертая
Все покинули ресторан. Сильвио не знал еще, куда ему идти, и судьба сама нашла ему место для ночлега.
Они шли к стоянке такси, когда Ленька Пантелеев предложил притормозить, и зайти пописать во двор четырехэтажного дома. До стоянки оставалось не больше тридцати метров.
– А я вас здесь ждать, что ли буду? – спросила Та. Она жила в военном городке, и думала ей по пути с офицерами. Хотя вроде должно было уже быть понятно, что он солдат. Простая логика:
– Солдаты в ресторан не ходят – значит, он не солдат.
Ленька и Сильвио прошли в темный двор.
– Ты куда?
– Мы должны писать вместе? Я майор, а ты? Ты ведь солдат, не правда ли?
Сильвио промолчал, а Ленька Пантелеев пролез между сараями и достал пистолет. Он спрятал его здесь еще днем. Это был простой Макаров.
– Что это? – спросил Сильвио, отходя от стены.
– Ничего личного, – ответил Ленька. И добавил: – Впрочем, можешь считать, что есть и личное. Ты ведь ударил меня по шее. Помнишь?
– Нет. Серьезно? Ты тупее, чем я думал. – Ленька навел ствол Макарова на героя.
Казалось бы, всё ему уже не спастись, но вдруг Сильвио увидел сзади Леньки фигуру в темноте. Кто бы это мог быть?
А это был Оловянный. Он приехал из деревни, чтобы передать Столетову задание от следователя Швецова по кличке Юрист. Леньку он не узнал.
– Брось пистолет, – негромко сказал Оловянный. Одна рука у него была перевязана. Он с радостью пристрелил бы самого Столета, но дело есть дело. – Бросай, или я стреляю.
Ленька мог бы упасть на землю, прокатиться и расстрелять стоящего сзади Оловянного. Но пистолет у него был без глушителя. Сбегутся менты. Можно не успеть уйти. Да, и человек этот сзади с пистолетом, здесь, видимо, не случайно. Может и попасть.
– Ладно, сдаюсь, – сказал он, и бросил пистолет в сторону.
Капитан Оловянный подошел сзади и ударил в точку около затылка. Киллер рухнул, как подкошенный.
Они сели в тачку. Та сказала:
– Как меняются люди! – Она знала Оловянного. Но не хотела оставаться сегодня ночью ни с солдатом, ни с этим недоделанным капитаном. Так она называла Оловянного.
– Где мой любовник? – спросила она. – Нет, я серьезно спрашиваю. Где он? Я хотела пригласить вас к себе домой, – добавила она, но без него – нет. Я вас спрашиваю, где он?
– Валяется во дворе, – сказал Оловянный.
– Убит? – спросила Та.
– Да, – ответил Оловянный.
– Правда?
– А что я должен с ним цацкаться?
– Поверните назад. Разворачивайтесь, я сказала! – И Та кинула таксисту десятку.
– Не разворачиваться, – сказал Оловянный.