Атавия Проксима - Лазарь Лагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Омар застенчиво потупил очи…
Через четверть часа Патоген-старший был введен в кабинет исполняющего обязанности президента, а еще через пять минут торга, который автору этих строк противно описывать, противочумные средства, так и остававшиеся на складах военного ведомства, были запроданы торговым домом братьев Патоген министерству внутренних дел. Прибыль, на которой позволила себе настоять фирма братьев Патоген, была в этих критических обстоятельствах сравнительно скромной – всего полтораста процентов.
– А не полагаете ли вы, господин Патоген, – обратился министр внутренних дел к главе фирмы, уже взяв ручку, чтобы подписывать контракт, – не полагаете ли вы, что правительство имеет, по существу, все основания реквизировать у вас эту сыворотку? И даже конфисковать?
– Нет, сударь, не полагаю, – отвечал Патоген-старший, поводя сухонькими плечиками. – Благодарение господу, мы с вами живем не в какой-нибудь Москве или Пекине. Мы (я не устаю возносить за это славу всевышнему) живем в христианском государстве, под благодатной сенью христианских законов, уважающих всякие коммерческие сделки, как бы они ни были выгодны для одной из сторон, если только они совершены с точным соблюдением законоположений, изданных нашими демократическими институтами на этот счет… И не полагаете ли вы, сударь, со своей стороны, что нашлось бы достаточное количество деловых людей, общественное положение и личные качества которых находятся вне всяких сомнений и которые не ограничились бы в подобных исключительно благоприятных, я хочу сказать, благоприятных с деловой точки зрения, обстоятельствах куда более высоким процентом прибыли?
Министр не стал вдаваться в дальнейшие разговоры.
Ввиду исключительной срочности этой сделки ее совершили тут же, в кабинете президента. И сразу по ее заключении состоялось первое заседание комиссии с чрезвычайными полномочиями, созданной под личным председательством исполняющего обязанности президента республики для борьбы с эпидемией чумы. Профессор Теодор Патоген был введен в ее состав в качестве виднейшего чумолога Атавии. Теперь уже не как младший компаньон фирмы «Братья Патоген, Боркос», а как коренной атавец и бесспорный атавский патриот он позволил себе внести такой увесистый пай в рекет защиты цивилизации, который сразу поднял по крайней мере на десять пунктов его котировку в глазах остальных членов комиссии.
– Всю ночь и все утро, – сказал он, – я размышлял над обстоятельствами, приведшими к разрушению подсобного здания 72ЕОХ, и чем больше я размышлял, тем больше я приближался к выводу, что дело тут не в землетрясении. Я, конечно, очень далек от того, чтобы предлагать свои услуги в качестве детектива, но почему бы не предположить, что здесь был чей-то злой умысел? Разве нет в Атавии людей, которые в их ненависти к цивилизации и глубоком презрении к безопасности своего народа способны под шумок землетрясения взорвать строение, подобное 72ЕОХ, чтобы внести смятение, ужас и смерть в ряды атавского народа? Лично я, во всяком случае, остерегся бы выступить с возражениями против таких предположений, которые по меньшей мере не заключают в себе ничего невозможного.
– Само по себе такое допущение отнюдь не является мало вероятным, поддержал его начальник Кинимской лаборатории. – Конечно, мы никак не можем быть вполне уверены, что не остались неучтенными еще какие-нибудь возможности, но погода, я говорю о вчерашней погоде, вполне могла бы способствовать подобному злому умыслу.
Так была впервые выдвинута и тут же с благодарностью подхвачена и принята на вооружение прессы, радио, телевидения и тайной полиции версия о том, что здание 72ЕОХ было взорвано агентами некоей иностранной державы, поддерживаемой атавскими коммунистами.
Чтобы описать хоть в самых общих чертах то, что произошло в Атавии двадцать второго февраля, потребовались бы многие десятки увесистых томов самой скупой протокольной записи. Этим когда-нибудь займутся историки. Романисты испишут тонны бумаги, кинорежиссеры накрутят сотни тысяч и миллионы метров пленки, воссоздавая картины первых суток существования Атавии Проксимы – самой трагической и самой нелепой планеты солнечной системы. Будем надеяться, что они будут иметь для этой цели и большее количество документов, фотографий, хроникальных фильмов и показаний современников, чем автор этих строк. В его распоряжении имелось лишь несколько газет, вышедших вскоре после полудня двадцать второго февраля. Вот некоторые заголовки из них:
«Вчера коммунисты взорвали Кинимскую лабораторию! А завтра?»
«Тридцать два миллиона кентавров за два росчерка пером!»
«Корейский опыт говорит: чума не опасна, если вовремя приняты надлежащие меры».
«Мэйби призывает к спокойствию».
«Братья Патоген – блестящий образец истинного атавизма».
«„Они могли бы содрать с нас втрое больше, если бы не оказались стопроцентными атавскими патриотами“, – говорит полковник Омар».
«Коммунистов – в тюрьму!»
«Экономичные, красивые, дешевые гробы, по желанию с автоматическими дезинфицирующими приспособлениями. Важно для родственников жертв красной диверсии. Муниципальным организациям при крупнооптовых заказах скидка до двадцати процентов!»
«Корабли все еще остаются в гаванях, самолеты – на аэродромах. Их держит на невидимой привязи магнитная буря неслыханной силы».
«Ден Лууп сказал: „Мы сделаем все, что в наших силах. Мы нанесем смертельный удар по красному революционному заговору. Истинные атавцы могут спать спокойно“».
«Сыворотка рассылается на самолетах».
«Первые три крысы замечены на улицах Кремпа».
«Президент национальной ассоциации врачей говорит:
„Услуга за услугу. Мы призываем членов нашей ассоциации поехать на эпидемию. Вы, не скупясь, оплачиваете их труд: пять тысяч кентавров на руки единовременно, в случае затяжки эпидемии – жалованье из расчета двух тысяч кентавров в месяц. Страховка жизни на пятьдесят тысяч кентавров. И давайте договоримся раз и навсегда: покончим с антиатавистской практикой государственной, муниципальной и благотворительной медицинской помощи. Атавцы любят и должны лечиться в дальнейшем только у свободно практикующих врачей и в частных клиниках и больницах. Теперь в наших руках единственный шанс добиться выполнения этих справедливых требований, и мы их будем добиваться без ложной скромности и дамской чувствительности“».
«Объединенное заседание обеих палат парламента приняло ультимативные условия национальной ассоциации врачей. Стоимость прививки повышена на один кентавр. Единственная уступка ассоциации: существующие больницы и лечебницы сохраняются. Новые строиться не будут».
«Землетрясение и чума! Не слишком ли много для честного атавца? И не слишком ли мало для тех, кто забыл дорогу в храм божий?»
«Национальный комитет коммунистической партии мобилизовал на борьбу с эпидемией всех коммунистов, имеющих медицинскую специальность».
«Вы не задумывались над тем, что было бы с вами и вашей семьей, если бы братья Патоген захотели использовать свой шанс до конца?»
«Солдаты, стрелявшие в беглецов, сами в западне; крысы и жуки замечены в десятках километрах к северу, востоку и западу от их цепей. Теперь эти солдаты во главе со своими офицерами пытаются с боем пробиться сквозь кордоны, возникшие за их спинами».
«Если умирать, так с музыкой! Приходите в „Старую колымагу“! Лола споет вам новую песенку: „Я в себя влюблю любого вибриона, если он не очень некрасив“. При туалетных комнатах уютные, роскошно обставленные автоматические дезинфекционные камеры».
«Первая сотня коммунистов уже арестована в провинции Сахет. Двое убиты на месте».
«Вы интересуетесь, как выглядит чумной больной при последнем издыхании? Только в нашем всемирно известном „Паноптикуме пороков и страданий“! Входная плата – два кентавра. Спешите видеть!»
«Не торгуйтесь с судьбой, сделайте себе прививки! Не ждите, пока вас позовут. Если у вас не хватает денег, чтобы откупиться от смерти, вам сделают прививку в кредит?»
«Вчера вечером в районе Кремп – Мадуа видели двух подозрительных иностранцев».
«Четырнадцатилетний Ром Файфер тремя выстрелами в упор убивает человека в синих очках по подозрению в коммунизме».
«Семнадцать часов Атавия живет без иностранной информации».
4
Даже человеку, хорошо знакомому с атавскими политическими нравами, нелегко было бы догадаться, что под «подозрительными иностранцами», о которых шла речь несколькими строками выше, подразумевались не кто иные, как Эммануил и Полина Гросс. Стоит ли напоминать читателю, что в то время, когда в Киниме первые крысы вырвались на волю из только что развалившегося здания 72ЕОХ, профессор Гросс и его супруга находились в добрых полуторастах километрах северо-восточнее Кремпа.
