Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена

— Хватит быть букой, Ниха. Традиции юга отличаются от наших и восточных, правда, Имагар? — Аара шутливо ткнула в бок супруга, который предпочел взять родовое имя жены вместо своего. — К тому же Лаанара — эсса и не может полностью порвать связи с родным Пределом. Я считаю, дворец Ареопага в Капитолии станет прекрасным компромиссом. А ты что думаешь, Ланочка?

— Мы решим это позже, — повторила я слова Исхарда. — Когда одолеем армию Матери-Спасительницы.

После долгого молчания, нарушаемого выразительным покашливанием Аары, старшая леди Иньлэрт неохотно кивнула.

— Да, конечно. Сначала нужно покончить с отступниками и их главой, — в янтарных глазах не мелькнуло даже призрака сожаления, будто речь шла об абсолютно постороннем ей драконе, а не родной дочери. — Я должна извиниться за резкость, леди Ланкарра. Мне стоило помнить, с кем я говорю. Вы тоже собираетесь принять участие в сражениях?

— Если так прикажет Альтэсса.

— По мне, просто кощунство — отправлять юную девушку на поле боя, — искренне возмутилась Аара. — Невинному цветку не место среди всей той грязи и мерзости, что порождает война. Я и Исечку с Имагаром каждый раз неохотно отпускаю. Ночами от волнения уснуть не могу, молю Древних ниспослать им удачу и заступничество. Древние-то поотзывчивее Владыки Аратая будут. Что Повелителю слезы жены и матери? Неужто и Альтэсса Харатэль такая же, родную сестру не пожалеет?

— Ты недооцениваешь нашу гостью, — заметила леди Иньлэрт. Кто не переживал о воюющем муже, так она. — Эта «невинная» девушка недавно убила Повелителя Запада.

— Лорда Кагероса убил…

— Коготь Лаанары, — вмешался Исхард. Я вовремя захлопнула рот: упоминание имени Риккарда в столице северного клана грозит скандалом.

— Демон льда, — продолжила Нихамада. — Западные твари перегрызлись между собой из-за добычи. Чего еще ожидать от предателей?! — она холодно улыбнулась мне. — Слышала, вы приказали заключить ваш так называемый коготь под стражу? Радостно знать, что Древние вернули вам разум прежде, чем доверчивость довела вас и южный клан до беды.

Я больно прикусила губу, сдерживаясь, подбирая слова, чтобы достойно объяснить тот поступок. Но меня опередили.

— Здесь кто-то говорил об убийстве?

В гостиную вплыла Селена. Ради торжественного вечера бард принарядилась в свободное платье черного шелка с длинными, ниспадающимидо пола рукавами. Единственными яркими деталями был цветочный пояс из голубых опалов и такой же венок.

— Добрый вечер, дамы, лорд, эссы, — кивком приветствовала она собравшихся. — Надеюсь, я не помешаю семейным переговорам. Знаю случаи, когда мирные беседы между родственниками оборачивались баталиями не менее яростными, что гремят сейчас на полях сражений.

— Проходите, сладкоголосая, — впервые в янтарных глазах леди Иньлэрт появился намек на симпатию. — Мы будем признательны, если вы скрасите вечер музыкой и новой историей.

— Историей о Повелителе Запада Кагеросе тиа Стэкла, я полагаю?

Драконица, приняв приглашение, вольготно расположилась в кресле, задумчиво перебрала струны лютни, придирчиво вслушиваясь в звук.

— Людям нравится придавать смерти огромное значение. И эта слабость вполне объяснима: нет ничего, ценнее жизни, и ничто не страшит сильнее, чем ее потеря — тем сакрален и занятен факт, когда одно мыслящее существо лишается своего бытия не в назначенный Древними срок, а по воле другого.

Селена на несколько секунд замолчала, неуверенно, словно вспоминая мелодию, коснулась струн.

— Мы желаем знать. Что двигало рукой убийцы? Какие мотивы толкнули его покуситься на священный дар жизни? Пустая выгода? Минутная вспышка ревности? Стальные оковы долга? Безумное желание на одно мгновение почувствовать себя богом, высшим существом, в чьем праве решать, жить другим или умереть?

В повисшей тишине тревожно звенело, затухая, эхо струн. Большой пес, дремлющий у камина, поднял голову и раздраженно заворчал. Селена продолжила.

— Мы хотим понять. Жертва добровольно кладет жизнь на алтарь… чему? Ради каких высоких идеалов человек способен отринуть самое дорогое, что имеет, отважиться уйти во тьму небытия? Разве есть что-то ценнее собственной жизни?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Бард окинула взглядом слушателей и подытожила.

— Поэтому нас пугает и притягивает война… это время низких убийц и высоких жертв, безумств и подвигов, настоящий пир смерти.

Селена снова перебрала струны.

— Однако мы отвлеклись, ведь речь шла о Альтэссе ветров. Поверьте, mii goldar hara, в смерти Повелителя Запада нет ничего примечательного. Подумать только! Один из могущественнейших драконов нашего времени, поставивший четверть мира на колени, был зарезан как свинья из-за того, что слегка заигрался и позволил себе недооценить свою добычу! Если чему и учит нас упомянутый нелепый эпизод — это не стоит уподобляться глупой кошке, балующейся с зубастой крысой, иначе рискуете лишиться не только обеда, но и жизни. Это очень скучный урок, не подходящий для баллады.

Нихамада кивала то ли в такт собственным мыслям, то ли соглашаясь с бардом. Заскучавшая Аара украдкой позевывала в ладонь и утирала пот со лба. Я понимала ее, тоже успев пожалеть о выборе вечернего наряда. Кто мог предположить, что в Северном Пределе придется страдать не от холода, а от духоты!

Имагар сидел с отстраненным видом, погрузившись в собственные мысли и предоставляя женщинам развлекаться, как им нравится. Он рассеянно, не слушая, отмахнулся, когда Аара что-то прошептала ему на ухо, и опомнился только после чувствительного щипка супруги.

— Простите, что перебиваю, леди Харэнар. Но подобные разговоры вряд ли подходят для нынешнего вечера.

— Да, конечно. Я слегка увлеклась: даже барды испытывают неестественный интерес к теме смерти. Или же вполне объяснимый, — Селена усмехнулась. — Ведь поэты берут гибель обычного человека и превращают ее в трогающую сердца историю, которая живет в веках. Но вы правы, лорд Имагар, сегодняшний вечер предназначен для иного, — Дамнат задержалась взглядом на мне. — Если позволите, я хочу рассказать вам одну старую легенду о жертвенности.

Драконица выплела сложный перебор, затем еще один и еще, наполняя комнату ненавязчивой мелодией. Песня лютни незримыми волнами катилась к стенам и потолку и, натыкаясь на препятствие, возвращалась обратно, чтобы слиться с новыми куплетами, вбирала посторонние шумы — потрескивание дров в камине, дыхание псов, их ворчание, скрип вертела, шорох одежд — делала эти звуки частью себя.

Следовало признать, с инструментом бард обращалась виртуозно. Под касаниями умелых пальцев рождалось настоящее волшебство. Непривычное, едва заметное, не похожее на силу, что храниться в крови драконов, но не менее влиятельное. Исконная магия мира, существовавшая, возможно, еще до появления Крылатых Властителей, либо же возникшая именно в тот миг, когда Хаос, Хронос, Рок и Шанс пришли в эти небеса, необратимо изменив их.

Слова ворвались в музыку неожиданно: казалось, Селена, увлекшись игрой с инструментом, и вовсе забыла про обещанную сказку.

«В одном маленьком городе, что отмечен не на всякой карте, жила юная девушка по имени… Имя ее, впрочем, не важно, но для удобства назовем героиню нашей истории Сария, что означает «радость».

Человеком Сария являлась совершенно непримечательным. Ростом не высокая, но и не низкая, на лицо не красавица, не уродина, не гений, но и не дурочка. Обыкновенная девушка пятнадцати лет и небогатого сословия, которые тысячами покидают тепло своих постелей с шестым ударом колокола, чтобы провести день в повседневных трудах и заботах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Примечательной была лишь ее улыбка. Солнечная, искренняя, беззаботная — так способен улыбаться только тот, кто никогда в жизни не знал горя необратимых потерь. Гремела ли гроза, моросил ли дождь, заметала ли поля пурга, Сария с непритворной радостью приветствовала каждый новый день, открывала душу окружающему миру.

Возможно, улыбка нашей героини и впрямь оказалась немного волшебная. Когда люди видели ее, то забывали о минутных неурядицах, отпускали обиды и ссоры, и на душе у них потом долго царили неземные легкость и спокойствие. Поговаривали даже, что приносила она исцеление страждущим: несколько ободряющих слов, и больные скорее и охотнее шли на поправку».