Deng Ming-Dao - ХРОНИКИ ДАО

– Я хочу побольше узнать о Бай Мэе.

Гуань Цзюинь рассмеялся и согласно закивал головой, бережно отложив в сторону томик стихотворений.

– Что ж, слушай внимательно, Сайхун. Когда мы беседовали в последний раз, я начал рассказывать тебе о Бай Мэе – Монахе с Белыми Бровями. Он был великим даосом, настолько сведущим в тонкостях внутренней алхимии, что никакие удары, ни одно оружие не могло нанести вред его телу. Кроме того, Бай Мэй изобрел свой собственный боевой стиль. Этот стиль был единственным в своем роде, потому что он не был основан ни на философской идее, ни на подражании движениям животных – он был основан на движениях человека.

Бай Мэй был самым настоящим отшельником, но мир преследовал его. Куда бы ни отправился Бай Мэй, ему не удавалось отделаться от человеческого общества. Две группировки рыскали везде, пытаясь отыскать Бай Мэя с его совершенным искусством боя. Одна группировка состояла из правителей Цинской династии, которые стремились перенять непобедимый стиль Бай Мэя; во вторую входили повстанцы, надеявшиеся с помощью мудреца свергнуть власть императора. Все они понимали: тот, на чьей стороне будет Бай Мэй, получит неоспоримое преимущество в битве – если, конечно, овладеет тайным искусством даоса. Поэтому и те, и другие старались найти Бай Мэя, чтобы склонить его на свою сторону или хотя бы убить.

Но Бай Мэя совершенно не интересовали эти интриги, так что в конце концов он решил со свойственной ему гордостью и уверенностью ответить на угрозы. Собрав семьдесят два своих ученика, Бай Мэй лично атаковал Запретный Город императора. Однако, ворвавшись в здание императорского дворца, он столкнулся с неожиданным поражением: кто-то заранее предупредил армию Императора о готовящемся вторжении, и превосходящие силы солдат схватили даоса и его сподвижников.

Император вышел к пленным и принялся осыпать их насмешками. Однако, продолжил затем правитель, он готов проявить свою благосклонность: если Бай Мэй и его люди присоединятся к императорской армии, то тем самым они сохранят себе жизнь. Выбора у Бай Мэя не оставалось. Так он стал личным стражем самого Императора.

Сам Император не боялся наемных убийц. Он был искусным знатоком боевых искусств и нередко лично сражался с весьма именитыми противниками. Среди приближенных Императора были даже более удивительные воины, чем Бай Мэй. То были таинственные, даже странные богатыри, многие из которых были родом из далеких стран – таких, как Персия или Тибет.

Между тем повстанцы скрылись за стенами Шаолиньского монастыря, все еще надеясь свергнуть империю. Они жили монашеской жизнью и тренировались в шаолиньских стилях единоборств, продолжая вынашивать планы восстания. Поскольку все они были убежденными революционерами и опытными бойцами, Император не собирался оставлять в живых таких противников. И тогда он послал в Шаолинь Бай Мэя и свою армию. В битве монастырь был разрушен и сожжен; почти все монахи погибли, не исключая и самого настоятеля монастыря, который потерпел поражение в личной схватке с Бай Мэем.

Среди немногих, кто уцелел, остались два мастера, один из которых был знатоком стиля Журавля, а второй – стиля Обезьяны. Оба они занимались самосовершенствованием в течение десяти лет и достигли немалого искусства. Пылая жаждой мести, они решили выследить Бай Мэя. Во время подготовки мастера убедились, что у каждого человека есть слабое место и что в неуязвимости Бай Мэя также должна быть брешь – «врата смерти», – через которые можно будет пробиться к Бай Мэю-человеку. Все дело было в том, что у каждого знатока боевых искусств «врата» располагались по-разному, и в последней битве с Бай Мэем два мастера никак не могли обнаружить фатальную точку на теле противника.

Они атаковали его одновременно: вначале они нанесли ему удары в пах, но Бай Мэю удалось втянуть свои жизненно важные органы внутрь тела. Тогда мастера ударили его по глазам – бесполезно, веки Бай Мэя были словно из стали. Тем временем Бай Мэй тоже не стоял на месте. Он наносил шаолиньским мастерам один смертельный удар за другим. Оба мастера истекали кровью, теряя последние силы.

Наконец в последней отчаянной попытке мастер стиля Обезьяны помог мастеру стиля Журавля подпрыгнуть очень высоко вверх. В прыжке мастер стиля Журавля нанес Бай Мэю сокрушительный удар по темени. Как оказалось, именно там находились роковые «врата» Бай Мэя. Вся особая сила его тут же ушла, и теперь мастерам предстояло драться с таким же обыкновенным человеком, как и они.

Правда, Бай Мэй был еще достаточно силен, чтобы отбиться от нападавших и скрыться; но все равно через несколько дней он умер. Тяжелые увечья получили и два храбрых монаха. В том поединке Бай Мэй так изуродовал их тела, что оба мастера целых десять лет оставались прикованы к постели, прежде чем к ним пришла смерть.

Сайхун внимательно слушал весь рассказ до самого конца. Потом, засмеявшись от удовольствия, он воскликнул:

– Я тоже хочу стать Великим Мастером!

Гуань Цзюинь взглянул на внука: в глазах его светилось великое терпение.

– Чтобы избрать себе такую жизнь, одного желания недостаточно, Сайхун. Тут речь не о том, чтобы просто решить, кем ты хочешь стать – солдатом или знатоком боевых искусств. Настоящий герой начинается с личной культуры и образованности. Прежде всего ты должен изучить Путь.

Судьба и слава человека предопределены заранее. Кому нужно коварное сердце? Нет, необходимо искать правду, придерживаться дисциплины и сохранять свое достоинство.

Ты должен выработать в себе этот Путь. Не надо плыть пропев течения; только плывя по течению, ты избежишь беды. Горькая правда жизни, Сайхун, заключается в том, что каждый человек – каждый! – зависит от милости несущей всех нас волны. Например, кто-то хочет плыть на восток, но течением его сносит к западу; другой стремится на север, а вместо этого попадает на юг. У человека нет выбора, и познание Пути заключается именно в том, чтобы уразуметь эту истину. Путь, о котором я рассказываю тебе, – это Дао.

Дао – это поток Вселенной; это Тайна. Дао – это равновесие. Однако равновесие можно утратить: зло способно разрушить хрупкое соответствие. Иногда приходится бороться со злом лицом к лицу. Зло должно исчезнуть – вот почему те, кто связан с Дао, должны бороться со злом. Если ты научишься жить с Дао внутри себя и если однажды тебе придется использовать все свои умения в борьбе со злом, – тогда, может быть, ты и станешь героем.

Ласково потрепав задумавшегося Сайхуна, Гуань Цзюинь протянул руку и взял бамбуковую флейту. Последняя нота, вышедшая из-под руки Ма Сы-син, растаяла в темноте. Бабушка неслышно покинула бельведер, и ночная тьма поглотила осенние цвета ее рубашки так же, как зима поглощает осень. Гуань Цзюинь направился к пруду. Его высокая фигура, увенчанная седыми волосами, теперь казалась деревом, которое присыпал снег.

Он поднял флейту к губам и музыка полилась в ночном воздухе, словно легкий полет ласточек. Постепенно темп игры становился все спокойнее, тембр звуков снижался, и над спокойной гладью пруда порхали едва слышимые вибрации. Еще мгновение тому назад пруд казался зеркалом, в котором отражались темные небеса; теперь же вода пошла рябью, словно отвечая на мелодичные колебания. Круги становились все шире и заметнее, достигая противоположного берега. Вот из воды показалась рыба. Она поплыла прямо к Гуань Жиуиню. Вскоре рыб стало несколько. Они плясали в водах пруда перед старейшиной, высовывая головы над поверхностью. Карпы двигались в каком-то гипнотическом танце, и чешуя их отливала то серебром, то оранжевыми блестками, переходя в белое и черное.

Глава пятая  Путешествие с двумя служками

Следующим утром пораньше Гуань Цзюинь позвал Сайхуна в библиотеку. Слуга провел мальчика в большую комнату, прошептав, что дедушка появится с минуты на минуту. Сайхуну редко доводилось бывать здесь, поэтому он с благоговением вошел внутрь, стараясь ступать совсем неслышно.

В библиотеке Гуань Цзюинь хранил свои самые ценные приобретения. Изящные деревянные полки для книг, ни одна из которых формой не была похожа на другую, рядами стояли вдоль стен. Некоторые полки были просто прямоугольными, другие имели причудливые очертания и объединялись так, чтобы в результате получился тот или иной иероглиф. На оригинальных полочках из экзотических пород дерева стояли самые поразительные диковинки: редкие книги, свитки, кувшины из селадона1, скульптуры лошадей династии Тан и статуэтки из нефрита, на изготовление которых мастера тратили целые десятилетия…

Отдельные стеллажи из тщательно полированных, покрытых лаком досок красного дерева стояли в разных углах комнаты, открывая взору еще более впечатляющие произведения искусства. Тут были и фарфоровые статуэтки богов и святых, и несколько расписанных вручную ваз, каждая из которых была высотой более пяти футов. Стены украшали портреты, свитки с удивительно красивой каллиграфией, картины известных гор, причем часть этой коллекции менялась в зависимости от времени года. Особенно Сайхуну понравилась одна картина, на которой были изображены странные и причудливые горные вершины.