Путь Стратега 2. Армия Зла - Луций Корнелий

правильно. Это лишь первый шаг из десяти тысяч, но он определит твою дальнейшую судьбу, врагов и союзников. Мы найдем тебя даже в глуши дикого Севера.

Паралич неожиданно отпустил и я дернулся, теряя равновесие и сдвигая Луну к борту. Она недовольно зашипела.

— Хочешь за борт?

— Со мной говорил Шан-Асол.

Возможно не он, а какой-нибудь его магистр, но согласитесь так звучит круче.

— Лжешь… — выразила глубокие сомнения ведьма. Учитывая ее шипящий выговор это звучало как "Льжешшь".

— Нужны доказательства моей связи с магами Гробницы? — усмехнулся я. — Как думаешь, карманные демоны выходят в стандартную экипировку имперских стратегов? К сожалению нет.

— Давай спать. — раздраженно вздохнула она, не зная, что возразить на мои аргументы.

Попытка уснуть номер два.

Далась она с некоторым трудом. Слишком уж неожиданно быстро случился мой контакт с Гробницей. Я понимал, что рано или поздно они со мной свяжутся, но такого не предполагал. Значит какая-то часть артефакта ещё осталась в моём теле. Возможно, именно она дает мне полный контроль над демоном. Но не даёт ли она же Шан-Асолу контроль надо мной? Вот аудиособщение скинул. На этом его полномочия все? Сейчас бы с Азардом поговорить…

Это все потом. Сейчас надо спать и набираться сил. Кто знает когда за ними таки придут люди Геора. А что придут это сомнений нет. Вопрос только каким числом и в какой силе. Сидонис, венаторы, шаддинцы, а ещё Велвегры? Сколько штатных эльфов на службе у вождя? Все потом. Спать… Спать вопреки паранойе и холоду.

Я иду по темному дому, хотя почти не различаю дороги. Вокруг обломки мебели. Снизу из сада доносятся голоса и треск ломающегося дерева. Легионеры жгут костер. Это дом Атны. Я поднимаюсь в спальню. Там на удивление все практически цело. Единственная тусклая свеча горит посреди изящной тумбы. Дрожащий огонек множится зеркалами, создавая эффект чего-то сокровенного. И на какое-то время мне кажется, что я сейчас почувствую знакомый аромат духов и хотя бы во сне…

— Она не придет.

Даже не оборачиваюсь на голос. Слишком хорошо мне запомнились его чуть хриплые нотки с оттенком безумия.

— Она не придет, а ты не уйдешь? — спрашиваю я, чувствуя как руки Лав ложатся мне на плечи.

— Я могу быть сразу много где. — отвечает чудовище. — В Порченных Земелях, в далеких лесах, на кладбище под Невом. Кусочек найдется и для твоих снов. Ты когда-нибудь смотрел в детстве, как жук пытается выбраться из паутины? Как подбирается к нему на тонких лапках ужасная смерть? Захватывающее зрелище…

— Намекаешь что я этот жук?

— Возможно. Или же ты паук. Тут все может сложиться по разному… Но одно неизменно. Ты, милый мой, в паутине и нити затягиваются.

От Лав пахло свежескошенной травой и немного кровью. Комната вокруг начала меняться. Очертания предметов расплывались, а множество огоньков сливались в один большой погребальный костер.

— Мы ссорились, всякое бывало, но он мой сын… — жалобно вздохнул Геор. Его близко

посаженные глазки смотрели вниз и он напоминал грустного бульдога. — Дейс, сжалься над душой бедного мальца. Подари ему в своих высоких чертогах новое тело взамен… Боги, что же эти звери с тобой сотворили…

Множество людей молчаливо стояло вокруг погребального костра, внимая печальным словам вождя. Вся эта сцена вызвала у меня смесь тошноты и гнева. Оплакал ли кто людей, вырезанных по воле этих двоих: скорбящего отца и покойного сына? Сколько семей исчезло полностью в кровавом угаре грабежей? Сколько погибло во время перехода племен с Дальнего Севера?

— И он не слова не скажет об Илантель. — мой взор от Геора переходит к Орине, стоящей позади отца и знатных воинов. — Она сражалась за нас, долгие годы помогала, спасла меня…

— Она сражалась только за тебя. — собеседник, стоящий за спиной девушки, заметно выделяет ростом среди всех присутствующих. Лицо закрыто капюшоном и полумаской, но мне было уже понятно, что он принадлежит к народу Велвегров, как их назвали имперцы. Или эльфов, как их называл известный британский профессор.

— Я оставила себе меч… — вздохнула Орина, теребя в руках край темно-зеленой юбки. — Надо было отдать его Илантель. С ним она бы могла… А я оставила себе… Не хотела быть безоружной. Какой глупый эгоизм…

Орина была готова вот-вот разрыдаться

— В твоем выборе нет дурного. — возразил эльф. — Люди быстро взрослеют. Желание сражаться, а не прятаться за чужой спиной — важная часть этого пути. Люди быстро взрослеют или не взрослеют вовсе. Твой брат… Прозвучит жестоко, но он умер бы ребенком и в сто лет. Его ум служил капризам. В тебе же я вижу благородство.

— Может вы ошибаетесь? Я не смогла предупредить Илантель. Не прочитала вражеский план. Увидела в последний момент и не успела…

— Обвиняя себя мастерства не достичь. Тот человек опасен. Несколько наших следопытов были при армии Кринтаров. Видели их разгром. У нас непредсказуемый, жестокий и отчаянный враг.

— Он… — голос девушки дрогнул. — Это он. Сомнений теперь нет. Мы думали, что Карр, но это он… Есть хоть какой-то шанс остановить его пока не началась война?

— Есть. — кивнул эльф, а на плечо его сел сокол, впившись когтями в специально нашитую там пластину из грубой кожи. — Иратион и твой старший брат в пути. Пророчество это не судьба. Это огни маяка, что предупреждают нас о скалах, но курс можно изменить даже в последний момент.

Я снова возвращаюсь в спальню Атны.

— Можешь показать мне Иратиона и братца Орины?

— Я тебе ничего не показываю. Это лишь отголоски чужой памяти, что блуждают во тьме. Некоторые притягиваются к тебе. Твой дар привлекает их. Мотыльки летят на пламя и сгорают. Закрой глаза. Слушай. Слушай чужой страх, что обращён к тебе.

Я выполнил совет Лав. Когда-то мне уже удавалось в сумбурном мире снов ловить осколки прошлого даже без четырехсекторной рулетки. Надо только уцепиться…

— Это он. Сомнений теперь нет. Мы думали, что Карр, но это он…

Я возвращаюсь в образ похорон. Скорбящий и полный боли голос Орины ведет меня к её страху.

"Это он".

Кто? Кого ты увидела во мне? Что за пророчество?

— Пророчества нашего народа. Десять песен Алганора. — этот голос…

Илантель. Женщина, которую я убил и чье имя узнал уже полсе убийства. Она полулежит на кровати, опираясь на гору подушек. Рядом