Аравийский рейд - Сергей Зверев

Потирая ушибленную скулу, поднимается на ноги и медленно идет на боцмана с твердым намерением исправить тому неправильный прикус…

Матросы застыли, предвкушая захватывающие разборки. Торбин делает шаг наперерез, пытаясь привлечь внимание друга.

Бесполезно.

Тогда он негромко зовет:

– Велик, Велик!..

Глаза Величко наполнены яростью, мышцы напряжены; он готов к схватке и ни черта не слышит.

Шмаль тоже не желает показать слабину: развернулся лицом к противнику, сжимает кулаки. Ждет…

И вдруг голос вахтенного в динамиках трансляции:

– Внимание, буксир к правому борту. Палубной команде приготовиться к приему буксира!

Очень своевременно! Обстановка враз остывает, люди вертят головами и спрашивают друг друга:

– Буксир?!

– Какого черта?

– Куда это нас намереваются тащить?..

Народ дружно подходит к леерам, и замешательство быстро сменяется возгласами:

– Глядите, наш новый стармех!

– И ящик. Ящик на баке!..

Катер уже близко, и все отлично видят старшего механика, беспечно пускающего по ветру табачный дымок. А на буксирном баке и впрямь темнеет заветный ящик. Настроение разом устремляется вверх. Раз Говорков решил проблему с дизелем – стало быть, конец проклятому авралу.

Скоро катер намертво пришвартован к борту. Стармех поднимается по трапу, а вахтенный опять надрывается в микрофон:

– Палубной команде приготовить к работе бортовой кран!

Ящик осторожно взмывает над приземистым буксиром и, проплыв над бортом танкера, исчезает в темноте приемного трюмного люка. Готово – новый дизель на «Тристане»! Сейчас мотористы дружно демонтируют неисправный, перекинут его на буксир, и… прощай, любимый берег!

Под вечер я докладываю в ходовую рубку об успешном испытательном пуске только что установленного дизель-генератора.

Порядок! Жизнь танкера вновь течет по строгому походному графику: мы покидаем гостеприимную бухту Новороссийска и берем курс на Босфор.

После ужина нагоняю в коридоре Стаса. Он зол и неразговорчив, на скуле отчетливо виден след боцманского кулака.

Подбадриваю товарища как могу:

– Знаешь, мне иногда тоже хочется добра и справедливости. Особенно когда понимаю, что патронов на всех не хватит.

– Убью эту суку, – цедит он в ответ. – При первой же возможности убью…

Глава четвертая

Босфор – Мраморное море – Дарданеллы – Эгейское море

Когда-то я носил форму морпеха и более года провел в походах на десантных кораблях. Благодаря тому опыту моя адаптация к судовому бытию на «Тристане» проходит безболезненно и быстро.

Друзьям тяжелее. Особенно Стасику, привыкшему вне боевых действий чуть не каждый вечер лупить пиво в обнимку с грудастыми телками. С другой стороны, Валере и Стасу на танкере комфортнее, чем на спецназовской базе. Тут тебе и умывальник рядом с койкой, и гальюн в двух шагах, и душ с горячей водой под боком, и столовка на том же «этаже» – даже на улицу выходить не надо. В гарнизоне-то оба живут в холостяцкой общаге, построенной в далеком девятнадцатом веке. Соответственно и бытовые условия – родом из той же эпохи. Это мне, как женатику, в свое время подфартило с однокомнатной служебной квартиркой, которую опосля моего развода командиры почему-то позабыли потребовать взад. А парням до пенсии светит слушать отовсюду пьяные вопли, спать на дырявых казенных простынях и воевать с наглыми крысами.

Работа по установке новенького дизель-генератора завершена. О двенадцатичасовой заминке напоминают останки пустого деревянного ящика, перенесенные мною в одно из подсобных помещений рядом с машиной…

Итак, «Тристан» вернулся на линию заданного маршрута, за полтора суток пересек по диагонали Черное море, а позавчера миновал Босфор.

Босфор. Это звучное название всегда ассоциировалось в моем сознании с короткой протокой, соединяющей черноморскую акваторию с чем-то там еще. На деле же я поразился гигантским размерам созданного природой русла. Перед заходом в «северные ворота» наш танкер уменьшил ход до малого и шесть часов лавировал меж западным и восточным берегами, расстояние меж которыми временами сокращалось до опасных семисот метров. Над головою проплывали «летящие» конструкции подвесных мостов, слева и справа тянулся бесконечный Стамбул, разделенный проливом на европейскую и азиатскую части. Вырвавшись из тесноты в просторы Мраморного моря, «Тристан» подвернул на запад, увеличил скорость и полдня резво шел вдоль пестрого турецкого побережья, покуда не достиг Дарданелл. Эта кишка оказалась в два раза длиннее Босфора, и, устав созерцать однообразную картину, я отправился спать.

Близится ночь. В этих широтах ночи наступают неожиданно и быстро, не оставляя для сумерек более пятнадцати минут. Вернувшись из душа, намереваюсь перед сном полистать один из десятка стареньких журнальчиков, оставленных в шкафу над столом прежним хозяином каюты. Что-нибудь из серии «Садовод-маньяк» или «Химия и смерть»…

Внезапно раздается стук в дверь. Робкий и тихий – словно припозднившийся гость сомневается в целесообразности визита.

– Открыто.

Дверь распахивается, на пороге нахохленным чижиком с ноги на ногу переминается Рябов. Раньше он никогда ко мне не приходил.

Подавив недоумение, интересуюсь:

– Что-то хотел, Юрий Афанасьевич?

Вместо ответа он мелко кивает и нервно оглядывается в слабо освещенный дежурными лампами коридор.

Приглашаю войти. Он делает шаг. Прикрыв за собой дверцу, прислушивается к звукам. Повернувшись ко мне, шепчет:

– Глеб Аркадьевич, у вас водочки не найдется?

Вот так. Стоит налить одному, как выстраивается очередь.

Ладно, парень ты вроде ничего; отношения у нас сложились нормальные, деловые. Достаю из холодильника бутылку, наливаю полстакана.

– Держи. Но имей в виду: закуски нет, и водка кончается.

Моторист глотает отпущенную порцию, занюхивает рукавом.

Мычит:

– Мне водки боле не надо. С тех пор как шарахнуло током, пить почти перестал. Я это… сказать хотел.

– Присаживайся.

– Не, – бодает гость лбом воздух, – сидеть некогда. Скажу и отчалю, а то еще хватятся.

Парень торопится и нервничает. Похоже, собирается сообщить нечто важное. Я сохраняю невозмутимость, жду.

– В общем, так, – решается он, – когда вы катером отправились на берег, в машину заявились старпом с Сульдиным. Позже к ним присоединился Ишкильдин.

– Вот как? И зачем же?

– В отказавшем генераторе ковырялись – искали неисправность.

– Нашли?

– Понятия не имею. Меня отправили осматривать кран на тот случай, если у вас получится привезти другой дизель-генератор.

Пожимаю плечами и делаю растерянно-равнодушный вид.

– Не понимаю. Ну, вышел из строя генератор. Мы-то здесь при чем, Юрий Афанасьевич?

– Вы же старший механик и за все в ответе. За любую неисправность машин и агрегатов. Вот я и решил предупредить на всякий случай. Чтоб в курсе, значит, были.

– Спасибо. Водки еще налить?

– Не, хватит.

– А по поводу дизеля… Уверен: в отказе нашей с тобой вины нет. Мы же вместе его осматривали со всех сторон. Если б не запарка со временем, то наверняка разобрались бы в причине поломки и починили. Верно?

– Сто процентов! – лыбится Рябов. – Ну, бывайте. Пошел… И это… – тормозит он вдруг перед дверью: – Вы поосторожнее с этими… ну, которых я назвал.

– Чего так?

Мнется. Но говорит:

– Странные они. С такими лучше не связываться.

Закрываю за ним дверь, поворачиваю ключ на два оборота. Потирая щетину подбородка, прохаживаюсь по каюте, размышляю, анализирую…

Занятная получается картинка. Стало быть, помощники капитана проверяли достоверность доклада об отказе. Не сами, конечно, а с привлечением электромеханика… Кстати, почему они прихватили с собой электромеханика, а не кого-то из мотористов? Неужто и своим не доверяет?! Вот это действительно странно.

В середине ночи внезапно просыпаюсь – кто-то грубо тормошит за плечо, а в глаза бьет яркий сноп света.

– Вставай, ёкало-палкало! Живо вставай!

Неужели боцман с его отвратительно-шипящим голосом над самым ухом? Догадка взрывается в моей голове подобно бомбе. Как он сюда попал? Каюта была заперта. Впрочем, понятно…

Отворачиваясь от света, возмущаюсь:

– Что вам здесь нужно, Шмаль?

Вместо Шмаля отвечает старший помощник:

– Это мы у тебя хотим спросить: чего тебе нужно на «Тристане»?

О! И этот пожаловал. Неужели догадывается? Плохо дело…

Боцман отводит в сторону фонарь; в каюте загорается верхний свет. Передо мной стоят четверо: старший помощник капитана, второй помощник, боцман и электромеханик. Лица «приглашенных» излучают «искреннюю радость и толерантность».

Скобцев не унимается:

– Кто и с какой целью подослал тебя в нашу команду?

– Я вас не понимаю. Вы же сами отправляли запрос в Казанское пароходство.